Гельмут Полле - Отец и сын

• Название: Отец и сын
• Автор: Гельмут Полле
• Жанр: Биографии и Мемуары

История семьи русских (советских) немцев в 20-м веке. Дилогия. Первая часть «Так было!» написана папой, хирургом в Германии. Вторая часть «Русский немец. Рядовая (?) история» написана сыном, химиком в России. Иллюстрированный вариант дилогии папа, увы, не смог увидеть и оценить.

---

Время идёт, а Тронов не приезжает, идут неведомые мне интенсивные переговоры. Наконец, вызывает ректор Василий Григорьевич Радченко (лауреат Ленинской премии, из школы сварщиков Патона, всегда вспоминаю о нём с уважением) и предлагает поехать к Тронову с специальным письмом. Ректорат посчитал целесообразным послать заинтересованное лицо, к этому времени была подобрана хорошая четырёхкомнатная квартира, жильцам которой предоставили четыре новые отдельные квартиры.

Первая командировка в Томск после уезда. Профессорская квартира с алкогольным ужином. Познакомился с семьёй Тронова. Единственный сын профессора — Андрей, имеющий «хвост» дурной славы, сноха — Мукарама (отец — узбек). Внук — Алишер. За ужином и младшая сестра Андрея по матери.

Несколько коротких пояснений, касающихся профессора Б.В.Тронова, без которых трудно понять дальнейшие сложности при учёбе в аспирантуре. Он ровесник моей бабушки и родился в нынешнем Алтайском крае в семье уездного врача. Учился в Томске. Первая печатная работа вышла в 1913 г. в соавторстве с младшим братом Михаилом (в будущем профессор-гляциолог, переживший лет на 10 старшего брата) и посвящена восхождению на высшую точку Алтая — Белуху. Борис Владимирович поступил в аспирантуру в МГУ к академику Зелинскому, здесь пережил революцию. В 1924 г. без защиты диссертации получил звание профессора Томского университета. Вся сознательная жизнь отдана ТГУ, ТПИ, ТМИ (исключение: 2 года во Фрунзе и 4 последних года в Барнауле). Под руководством Б.В.Тронова до моего поступления в аспирантуру защищено более 50 кандидатских и 10 докторских диссертаций.

Личная жизнь Б.В.Тронова не сложилась. Женился в 40-летнем возрасте на 20-летней сотруднице научной библиотеки ТГУ («адская смесь» различных кровей). Через какое-то время жена бросила Бориса Владимировича и ушла к другому профессору (его дочь и была на ужине), затем бросила и этого профессора…

А добрейший Борис Владимирович так и жил один со своим внешне очень похожим на отца сыном, который генетически от матери получил мощный негативный заряд. Первый ребёнок у Андрея (неофициально) появился от пионервожатой в 9-м классе. Перспективы служебного роста Андрея в Томске были весьма ограничены, осведомлённая научная «публика» терпеть его не могла, но Андрею — сыну крупного учёного — нельзя без диссертации.

В 1960 г. Борис Владимирович переезжает в Киргизский университет. Андрей устроен здесь же ассистентом и, в первой же поездке со студентами в колхоз, соблазнил первокурсницу Мукараму. Её родственники подняли скандал, старшие братья пообещали убить Андрея. Он бежит с Мукарамой в Казань к знаменитому академику Камаю (ученик Бориса Владимировича). По окончании учебного года после серии переговоров в Казани и Томске, Борис Владимирович вернулся заведывать кафедрой органической химии ТГУ. И вот попытка переезда в Барнаул.

Видно невооружённым глазом, что профессор никуда ехать не хочет. Андрей же долго меня выспрашивал. Естественно, я был очень заинтересован в переезде профессора. Несколько дней «болтался» в Томске. Все, с кем удалось поговорить, отрицали возможность переезда Тронова. Наконец, уехал с обещанием Андрея подготовить письменный ответ ректору АПИ в ближайшее время. Прибыл в Барнаул уверенный, что Тронов всё-таки переедет. И, действительно, через несколько месяцев помогал разгружать контейнера, запомнил тяжесть старинного рояля, по крышке которого любил бегать внук Алишер.

В Барнауле появился новый друг, лучший — Валентин Семёнович Аникеев (1940–1992). Выпускник МГУ, физик-теоретик приехал в АПИ по распределению за несколько месяцев до нас. Лет пять был завидным женихом, наповал «убивал» женщин своим интеллектом. Валентин имел комнату в том же общежитии, где мы жили, и часами проводил время в нашей комнате, хорошо знал время ужина, очень любил возиться с Эльвирой, а позже и с Игорем, иной раз оставался за няньку.

В конце концов женился на нашей общей студентке Лиде Ситниковой (на втором курсе занималась у меня наукой и в журнале общей химии АН СССР напечатано 2 совместные статьи). Лида по речистости (молчунья!) является полной противоположностью Валентину.

Мы много совместно работали в научной сфере (напечатано не менее 15 совместных работ, серьёзная помощь оказана Валентином в интерпретации моих необычных экспериментальных результатов диссертации), причём хорошо дополняли друг друга. Валентин брался объяснять всё, что угодно, очень увлекался и ему был очень полезен скептический стопор. Вообще любил поговорить. Вспоминая наши взаимоотношения так и видишь картину Перова «Охотники на привале», где Валентин — увлечённый рассказчик, а я чешу затылок. Не помню случая взаимных обид. Кстати, мы много времени совместно провели на природе: рыбачили, грибы собирали, охотничали, бродили по горам. Удивительно, но друг от друга не уставали. К нему с большим добром относились обе мои жены. Телефонное сообщение о смерти 21.02.92 г. в возрасте 51 год было таким ударом, что не смог поехать на похороны, внушил себе, что не переживу. Отправил какие-то деньги…

У Валентина осталось трое детей, Павел — студент МГУ, близнецы Таня и Илюша в 9-м классе. Лида так и не защитила диссертацию, всё отдала мужу и детям, хотя имела диплом ТГУ с отличием (после моего уезда в Тюмень, её перевели в Томск, на химфак) и подавала блестящие надежды.

Из друзей периода аспирантуры не могу не упомянуть Витю Левина. Он поступил в аспирантуру к Б.В.Тронову одновременно со мной. Крупный парень, существенно превосходил меня габаритами, окончил ТПИ на год раньше. Сначала при командировках в Томск ночевал с ним на одной койке в аспирантском общежитии, затем Витя начал приезжать в Барнаул за консультациями к Б.В.Тронову и останавливался у нас. Создалась неплохая компания из трёх «умников» (ещё Аникеев). Мне удавалось «забивать» их разговором только в состоянии сильного опьянения. В характере Вити кое-что очень поразило. В нашей компании много травили анекдотов. И вдруг резкая реакция на еврейские анекдоты, оказалось, Витя «болен» превосходством еврейской нации, а я даже не задумывался, что он еврей. Второе — внешне повышенная сексуальная озабоченность. Похоже эти причины были основными, когда уже после защиты диссертации, работая в Новосибирске, разошёлся с женой, с кем-то сошёлся и застрелился из охотничьего ружья. И было ему чуть за 30.

Среди молодёжи, «крутившейся» вокруг Тронова, была и женщина Р. (подробные координаты сознательно опущу). Работая на кафедре органической химии ТГУ старшим лаборантом закончила вечерний факультет с отличием. Поступила в аспирантуру к Б.В.Тронову (в Барнауле) под непосредственное руководство Андрея. Очень неглупая женщина, наработала огромный экспериментальный материал, но так и не защитила диссертацию. После смерти Б.В.Тронова только очень самостоятельные сотрудники смогли продвинуться. И особенно в сложном положении оказались сотрудники, как-то связанные научной работой с Андреем.

Много времени Р. потратила в попытках выйти замуж. Запомнил офицеров с Семипалатинского атомного полигона, которые через неё проторили дорогу для поступления на заочное отделение АПИ (потенциальный способ в будущем уйти в отставку и сбежать с полигона). Офицеры ездили группами по 6–7 человек в год, мы с Аникеевым «обеспечивали» им положительную сдачу вступительных экзаменов, естественно с последующими крупными пьянками. Один из старлеев ходил пару лет в женихах Р., затем «испарился».

С ней же связан очень неприятный для окружения Тронова инцидент. Украла в гардеробе АПИ меховую шапку и начала её носить. Опознана хозяйкой, также сотрудницей АПИ. Р. срочно улетает в Томск к родителям, заходит на родную кафедру, берёт и выпивает 100 г метанола. К счастью, нервы не выдержали, Р. сообщила о содеянном и в клинике Савиных успели её откачать. Дефекты зрения остались навсегда. Все друзья сделали вид, что ничего не знают, и некоторое время присматривали за ней. До сих пор не пойму историю с шапкой.

Слишком часто упоминаю о пьянках, но они были весьма специфичны. В нашей компании пили только сухое вино, предпочитали «Димиат» по 1 руб. 25 коп., «Мискет» и «Гамзу» по 1.45 (водка стоила 3.12). В 1964 г. Барнаул был забит болгарским вином десятков наименований, большинство предпочитали креплённые «Варну» и «Биссер». Очень любил сухое вино и Б.В.Тронов, в 75-летнем возрасте спокойно мог выпить 2 бутылки по 0.7 л. Много раз мы с Аникеевым (+ 2–3 человека) приходили в квартиру Б.В.Тронова с портфелем с вином (а он вмещал до 18 бутылок). Мукарама готовила отличный плов. Андрей всё следил за отцом и пытался отправить его спать, но не тут-то было.

Б.В.Тронов — интересный рассказчик. С разинутыми ртами слушали воспоминания 20-х — 30-х годов: бригадные формы обучения; привлечение в университет абсолютно безграмотных, но политически правильно ориентированных абитуриентов; аресты профессоров с неожиданными возвратами отдельных учёных (профессор-химик Кулёв, бывший колчаковский офицер)… Справедливости ради надо отметить, что в своих лекциях часто поминал о «мракобесах» от науки (Лайнус Полинг, теория резонанса…), его книги начинались дифирамбами в адрес партии Ленина-Сталина, любил поговорить и писать о взаимоотношениях химии и философии (сейчас как-то неловко даже вспоминать эти факты). По-видимому, это защитная реакция крупного периферийного учёного, выработанная коммунистическим режимом.