Сергей Соболев - Очень серьезная организация

• Название: Очень серьезная организация
• Автор: Сергей Соболев
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Боевик
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-21646-8

К «энергетическому» саммиту Большой Восьмерки готовятся не только энергетики, но и террористы. Одна террористическая организация запланировала провести силовую акцию, которая нанесет значительный ущерб «Газпрому». Узнав об этом, сотрудница газодобывающей фирмы пытается передать офицеру ГРУ Владимиру Мокрушину важную информацию, способную предотвратить теракт, но погибает. Офицера арестовывают менты и предъявляют обвинение в двойном убийстве – этой самой бизнесвумен и ее телохранителя. Теперь его может вытащить из сизо только родная Контора, но ему уже понятно, что за этим убийством стоит очень серьезная организация…

---

Во-вторых, аналог «сурдокамеры» используется некоторыми спецслужбами в процессе отбора и подготовки спецов узкого профиля. Человечка (иногда в паре с кем-то) запирают в «сурдо». Первые несколько часов – «силанс», космическая тишина. Потом создают специальный звуковой фон. К примеру, микст из аудио– и звуковой дорожки видеозаписей, которые за годы кавказских войн были изъяты у чеченских и арабских боевиков в качестве трофеев. Где все, казалось бы, перемешано бессистемно, хаотически: тут тебе и гортанный говор остановившихся в «зеленке» на привал «духов», и вопли пополам с проклятиями женщин и старух, у которых при зачистке пропали родственники, и полуденная молитва, которой предшествует протяжный зов «азанчи», и звуки реального жестокого боя, и звуковое сопровождение сцен с избиением, пытками и даже казнью…

Испытание не для слабаков. Самому Рейнджу не доводилось его проходить. Вернее, он все это – и даже сверх того – проходил на практике, в боевых условиях. Например, как-то ему и трем сотрудникам из созданной для выполнения конкретной задачи СВОГ[17] почти восемь суток довелось сидеть в заброшенном, оставшемся еще после 1-й кавказской войны схроне. А пятым в их компании был захваченный в ночном деле бородатый чел, у которого были тяжелая контузия и простреленная в двух местах рука (ее ампутировали там же, отрубили, отчекрыжили тесаком, потому что к концу их вынужденного затворничества – а у них буквально по головам ходили севшие неподалеку лагерем нохчи – у их пленника началась гангрена). Вот как раз после того случая под Курчалоем у Мокрушина на висках стали пробиваться седые волосы.

А вообще-то он попал в свою нынешнюю контору уже сложившимся человеком. В девяносто девятом, когда Мокрушин служил в ЗЗ6-й Белостокской бригаде морской пехоты, на него положили глаз люди из военной разведки. А заодно и на его приятеля, Андрюшу Бушмина, известного в кругу своих также под прозвищем Кондор. Предложение исходило не от самого Шувалова, который в ту пору был простым гэрэушным подполковником. И даже не от руководства ГРУ, под крылышко которого они в конечном итоге и перебрались. Нет, все оказалось гораздо серьезней. Спецслужбы в ту пору, как и вся страна, переживали, мягко говоря, не лучшие времена. Но в недрах государства – с приходом нового руководства – постепенно выстраивалась новая, зачастую тайная, сокрытая от глаз непосвященных, структура силовых ведомств. Именно в такой среде последние шесть с лишком лет обретался подполковник Мокрушин, человек с несколькими тщательно залегендированными биографиями, федеральный спецагент категории «элита».

И еще один немаловажный момент. В разветвленных структурах «спецслужбистской корпорации», многие члены которой давно уже сменили генеральские и полковничьи мундиры на ладно скроенные партикулярные костюмы, существуют свои нормы, правила и законы, зачастую не имеющие ничего общего с легальными правовыми нормами, с проштампованными четырьмя составами Федерального Собрания РФ законодательными актами, а нередко и с базовыми положениями Конституции страны.

Мокрушин как федеральный спецагент наделен «иммунитетом». Проще говоря, он – неподсуден. Ему не грозят уголовное преследование и тем более срок по приговору суда и последующая отсидка. Ни при каких обстоятельствах. Он входит в очень малочисленный круг личностей, на которых не распространяются полностью даже те специфические законы и понятия, которые не на бумаге, а на деле цементируют, сплачивают нынешнюю власть. Ядром которой в последние годы стали бывшие и действующие сотрудники спецслужб и те из чиновников и бизнесменов, кто готов играть по новым правилам.

То, как быстро и ловко Мокрушина отбили у ментов и прокурорских (а эти мужики тоже не лыком шиты), наглядно продемонстрировало – в глазах Рейнджа, понятно, – что система прикрытия работает, и работает весьма эффективно. Причем сделано все было аккуратно, через «конторских», чтобы не светить себя и своего кадра среди большого количества служивого народа. Это радует, потому что у тебя надежный тыл, тебя не сдадут с потрохами при первых же мало-мальски серьезных неприятностях.

Есть только одно «но». То, что спецагент неподсуден, еще не означает, что его не могут подвергнуть наказанию. Могут, просто действовать в этом случае будут вне «легального» правового поля. Механизм достаточно простой и эффективный. Проводится тщательное внутреннее расследование – все это в короткие сроки, без свойственной легальной судебно-правовой системе волокиты, без словесно-бумажной диареи. Потом где-то наверху тайной иерархии будет принято решение по «имярек», окончательное и не подлежащее обжалованию.

Рейндж какое-то время бездумно валялся на пружинящем кремовом полу, закинув руки за голову и тупо уставившись в потолок. Если он не сойдет здесь с ума и если решение по результатам «внутреннего расследования» окажется в его пользу, то он, наверное, никогда не сможет спокойно есть сдобу с кремом и смотреть на кремовые фасады некоторых столичных домов – его уже малость подташнивало от одного только этого цвета.

Он поднялся на ноги и принялся мерить – по диагонали – свой «мягкий салон». Занятие тоже не бог весть какое приятное, но лежать или сидеть – еще хуже.

– Музычку бы какую врубили… тюремщики, млин! – процедил он, уставившись в глазок укрепленной над дверью следящей камеры. – У меня уши уже заложило!..

Никакого ответа, понятно, он не дождался.

Мокрушин вновь стал ходить, но здесь было такое хитрое покрытие, что он даже не слышал собственных шагов – его держали здесь без обуви, в одном спортивном костюме и носках.

Это было уже второе по счету «разбирательство». Первый раз его прищучили за то памятное ему «курчалоевское» дело. Ихний эмир пустил слух, что при курьере были почти «лимон» баксов и еще груз дури, транков и импортных стимулирующих препаратов. За это тухлое дельце уцепились сначала контрразведчики из Ханкалы, потом из Северо-Кавказского управления, а затем и их столичные коллеги попытались выяснить поименный состав той спецгруппы, сотрудники которой – по версии особистов – присвоили курчалоевский «общак» и груз наркоты. Хрен они, конечно, докопались до имен и званий – в какой-то момент их попросту одернули сверху. Но «конторские» «инквизиторы» что-то около месяца трепали ему нервы. Правда, его не запирали в «сурдо», как сейчас, он продолжал выполнять свои служебные обязанности. Но удавку, которую могли затянуть на его горле в любую минуту, он в те дни почувствовал. И был очень рад, когда наконец все разъяснилось и с него были окончательно сняты все подозрения…

Рейнджа немного беспокоило, что на этот раз его «закрыли». Да еще и не в местном медблоке, где есть пара помещений «двойного назначения», а в находящемся на отшибе строении учебно-тренировочного центра, в этой самой «сурде». Неужели и правда опасаются, что он может наложить на себя руки? Бред. Если бы существовало хоть малейшее подозрение в плане его психофизического состояния, он бы мигом потерял «лицензию» и был бы отправлен в глухой резерв, фактически – на пенсию…

За первые сутки, истекшие с момента задержания и последующей передачи его в руки «инквизиции», Мокрушин так наговорился, что даже малость осип. Его допрашивал сначала Заречный в присутствии главного «инквизитора». Потом на балашихинскую базу, куда привезли Мокрушина уже ночью, его «исповедь» выслушал сам Шувалов. Затем они все вместе еще раз съездили в Мозжинку, где Рейндж вынужден был в подробностях рассказать, о чем они разговаривали в тот злополучный вечер и первую половину ночи с Венглинской и чем они вообще там занимались. В конце концов его привезли обратно на базу и заперли в «сурде»…

Рейндж несколько раз в сердцах пнул ногой ни в чем не повинную стену «мягкого салона».

– Блядь! – выругался он. – Узнаю, кто грохнул Ларису и перевел стрелку на меня… удушу собственными руками!

Впрочем, Мокрушин не был уверен, что это именно подстава. Жизнь – это такая сложно устроенная штука, что можно под раздачу попасть и чисто случайно.

Кстати, «surdus» в переводе с латыни означает «глухой». Не сказать, чтобы он был влюблен в Венглинскую, нет. С одной стороны, он всегда понимал, насколько она непростая штучка, что она сама себе на уме. С другой – его влекло к этой роскошной женщине.

Вот на хрена он к ней поехал? Мог ведь откосить, сославшись на какие-нибудь веские – и выдуманные – обстоятельства.

Болван. Вел себя, как глухарь на токовище. «Ничего не вижу, ничего не слышу, трах, трах, та-ра-рах!» Убийца наверняка был где-то рядом – Ларису и ее «референта» убили, судя по заключению медэкспертов, между тремя и пятью часами утра. А он, Мокрушин, эту затаившуюся где-то рядом опасность так и не сумел просечь, прочувствовать, предугадать.

Человеку иногда свойственно ассоциировать себя с каким-нибудь представителем животного мира. Мокрушин иногда находил в себе что-то сходное с матерым волком. Порой, особенно после удачных дел, обнаруживал в себе что-то общее с крупной кошачьей особью, с тем же тигром.