Василий Сахаров - Булавин

• Название: Булавин
• Автор: Василий Сахаров
• Жанр: Альтернативная история

Аннотация: Человек из нашего времени попадает в 1707-й год. Восстание донских казаков. Взгляд на эпоху глазами сына атамана Булавина.

---

— Пойдем Никифор, — на плечо мне опустилась рука отца, который уже узнал все, что хотел.

Вышли на площадь, вдохнули полной грудью чистый воздух и батя спросил:

— Что думаешь, насчет этой голытьбы?

Серьезный вопрос, просто так на него и не ответишь. Но при этом мне вспомнился слоган, который Богданов слышал в далеком детстве: «Мы на горе всем буржуям — мировой пожар раздуем!». Как ни посмотри на ситуацию, а нам такие раздуватели пожаров, которые кроме как бухать и на дармовщинку разговляться ничего не умеют, не нужны. Ответил, как думал:

— Они воевать не станут, только если из-под палки. Рабы.

— Ты уверен?

— Да. А чтобы сомнений не было, сам этих питухов проверь. Выпусти их завтра из поруба, и пусть лоскутовцы за ними присмотрят. Сейчас в порубе тридцать пять человек, и если хотя бы пятеро из них до Павлова дойдут, то это и много.

— А с остальными что будет?

— Кабаки закроют, значит, по окрестным городкам и станицам разойдутся. Будут пить, пока последнее не пропьют, потом воровать и грабить станут, и им без разницы, у кого и что тянуть. Но самое плохое, что они могут собраться в отряды и начнут требовать раздела войсковой казны.

Отец нахмурился, зло ощерился, как дикий зверь, но быстро себя унял и сказал:

— Ладно, иди к Лоскуту, может быть, еще тебе какую работу найдет, а мне одному побыть нужно, подумать, да со священниками нашими, — Кондрат кивнул на церковь, — не договорил, а надо бы.

Россия. Воронеж. 26.09–04.10.1707.

Воронежского воеводу Степана Андреевича Колычева, пожилого грузного человека в мешковатом темном сюртуке, нелепых белых панталонах и растрепавшемся парике, терзали сомнения. С Дона поступали слишком противоречивые вести, много прознатчиков и торговых людей к нему приходило каждый день, но все они говорили о разном, и кому верить он не знал.

Три дня назад прибежал козловский житель Гур Лычагин и поведал, что отряд князя Юрия Долгорукого полностью истреблен на Дону. Вслед за ним появились шпионы князя Волконского Дементий Сушков и Тимофей Кусов. Они доложили, что слышали, будто отряд Долгорукого разбит, но про смерть князя ничего не знают. А вчера вернулся с Дона воронежский посадский человек Иван Сахаров, ведущий торговлю в Черкасске со своими сродственниками казаками, и донес, что полковник жив и пребывает израненный с пятью драгунами на дальнем хуторе неподалеку от Калача. В доказательство Сахаров предоставил воеводе письмо с княжеской печатью. И в этом письме Долгорукий просил спешно выслать ему на помощь солдат и драгун, поскольку есть возможность совместно с атаманом Максимовым задавить восстание в зародыше.

Сразу по прочтении этого послания, Колычев вызвал к себе командира Воронежского пехотного полка Рыкмана.

Подполковник прибыл незамедлительно, Степан Андреевич принял его в своем кабинете и начал разговор:

— Виллим Иванович, ты знаешь, какие известия с Дона пришли?

— Слыхал, — ответил тот, раскуривая свою неизменную трубку. — И даже караулы у кораблей двойные поставил, на всякий случай.

— Господин подполковник, надо незамедлительно выступить на подмогу к князю Долгорукому.

— Э-э-э, нет, воевода, — протянул Рыкман. — Мой полк причислен к Воронежскому Адмиралтейству для охраны флота российского, и ни в каких иных делах участвовать не будет.

— Только ты участие в походе примешь Виллим Иванович. Твои солдаты под командованием своих офицеров на месте останутся. Мне в начальные люди над отрядом поставить некого, а государь ясно указал, помогать князю в его деле всеми силами и средствами.

— Когда отправляться?

— Послезавтра, так как всех собрать надобно.

— Кто со мной пойдет, если я приму ваше предложение?

— Драгуны, гренадеры, стражники, урядники, пушкари и верные нам станичники, всего четыреста конных. Надо выручить князя, а то, попомни мое слово, не сносить нам головы.

— Я согласен.

— Вот и ладно, Виллим Иванович, вот и хорошо.

Прошел день, за ним другой, и отряд Рыкмана выступил на Острогожск, где должен был пополниться тремя сотнями местного слободского полка под командованием своего командира Тевяшова. От Острогожска их путь лежал на Калач. Кажется, что все в порядке, но все же терзало что-то воеводу, провожавшего отряд Рыкмана, и не давало ему покоя. Решив, что это обычная мнительность, Степан Андреевич загнал свои сомнения поглубже и отправился заниматься другими городскими делами, которых в Воронеже никогда не убывало.

Все было как всегда. Конники из отряда Рыкмана шли весело и были готовы исполнить любой его приказ. В Острогожске, как и планировалось, к нему присоединились слобожане. Снова осенние дороги, дождь и короткие привалы в небольших деревеньках. И так продолжалось до тех пор, пока под Каменкой, отряд подполковника не был окружен казаками Василия Поздеева, которые поджидали его в засаде.

Рыкман понял, что угодил в ловушку и был готов к тому, чтобы сражаться до последней возможности. Но казаки Поздеева зажали его в чистом поле, атаковать не спешили и выслали вперед парламентера.

Командир слобожан Тевяшов сказал ему тогда:

— Прикажите стрелять в парламентера, Виллим Иванович.

— Нет, будем его слушать и узнавать, чего он хотеть, — Рыкман разволновался и начал коверкать русскую речь.

— Вы об этом пожалеете, — бросил Тевяшов и отъехал к своим трем сотням конников.

К занявшим оборону царским войскам подъехал казак под белым флагом и, обращаясь скорее к солдатам и драгунам, чем к подполковнику, он начал выкрикивать:

— Православные! Мы идем на Воронеж, а дальше до самой Москвы. Нам не надо чужой земли, наш поход затеян, чтобы освободить крестьян и русский люд страдающий от царя-еретика, который Святую Русь, нашу мать, иноземцам продал. Переходите на нашу сторону, и вместе за правду постоим!

— Стреляйте в него! — опомнился Виллим Иванович. — Не спать! Огонь!

Однако было поздно. Казачья конница помчалась на отряд Рыкмана, драгуны, солдаты и пушкари стали бросать оружие, и только офицеры открыли огонь в надвигающуюся волну булавинцев. Но не желавшие умирать русские мужики отняли у них оружие, и на этом бой почти окончился. Почти, по той причине, что острогожские слобожане не растерялись, к неожиданной атаке были готовы и рванулись на прорыв. Этим терять было нечего, с донцами и запорожцами они давно враждовали, да, по сути, их полки для сдерживания казаков и создавались.

Схлестнулись всадники и зазвенели клинки, и никто уступать не собирался. Напор слобожан был силен. До прорыва из кольца оставалось совсем немного, и Тевяшов рубил бунтовщиков никого не жалея, воином он был знатным, но казаков было больше, и они задавили слобожан численностью.

Меньше часа прошло с того момента, как армия Поздеева столкнулась с отрядом Рыкмана, а он уже был уничтожен. Сам Виллим Иванович застрелился.

Еще через два дня был взят Острогожск, а за ним Бобров, где местный народ, во главе с битюгским гультяем Ромашкой Желтопятовым вздернул воеводу на городских воротах.

До Воронежа оставался один бросок и, перехватывая беглецов, армия Василия Поздеева, нигде не задерживаясь, подошла к городу. Темной и промозглой осенней ночью стражники на городских воротах были опоены и связаны местными посадскими людьми. После чего, вход в город был открыт, и сотня за сотней конные казаки втянулись за стены.

Как только запели первые петухи, началась одновременная атака на все важные городские объекты. Дом воеводы Колычева, все управленческие здания, а также цейхгауз и арсенал были захвачены сразу. Новобранцы из солдатского полка, вчерашние деревенские мужики, бросали оружие, а вот с Воронежским пехотным полком казакам пришлось повозиться. Солдаты покойного подполковника Виллима Ивановича Рыкмана были в большинстве своем ветеранами, да и офицеры в полку имелись опытные. Поэтому караулы не спали и наступающих спешенных булавинцев встретили готовые к бою солдаты и ружейные залпы. До полудня шла перестрелка, и были отбиты три казачьи атаки. И так продолжалось до тех пор, пока из городского артиллерийского парка булавинцами не были взяты пять орудий. Только тогда, под угрозой полного уничтожения, воронежские пехотинцы выкинули белый флаг и выслали парламентера.

Переговорщик представлявший воронежцев человеком оказался неглупым и, сыграв на честолюбии казаков, сумел договориться о капитуляции. Офицеры вместе с солдатами, знаменами и оружием покидают захваченный город. Взамен, они оставляют корабли, которые охраняли и не уводят за собой корабелов.

Поздееву храбрость пехотинцев понравилась, да и скрытая лесть переговорщика, про казачью храбрость и быстрый захват города, его подкупили. Он принял условия воронежского офицера и через полчаса, под барабанный бой, с развернутыми знаменами и пулями в зубах, солдаты строем покинули Воронеж и направились в сторону Липецких заводов.