Нина Шнирман - Счастливая девочка (повесть-воспоминание)

• Название: Счастливая девочка (повесть-воспоминание)
• Автор: Нина Шнирман
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-271-33233-3

«Счастливая девочка» — повесть-воспоминание москвички Н. Шнирман, написанная от лица маленькой Нинуши, чье раннее детство пришлось на предвоенные и военные годы.

В этой книге нет вымысла, а есть только то, что удержала удивительно емкая и талантливая детская память: детали быта интеллигентной семьи (отец, Г.Л. Шнирман, — выдающийся ученый, вся жизнь которого прошла под грифом «совершенно секретно», четырежды лауреат Государственной премии); отношения между окружающими; внешние события, которые предстают, как правило, в отраженном свете — через переживание их ребенком, с жадным любопытством познающим мир, наделенным задатками самобытной личности и обостренным чувством справедливости.

Повесть «Счастливая девочка» — очень современна, так как в ней есть то, что волнует сегодняшних читателей, — подлинность восприятия прошлого. И еще: книга заражает потребностью запустить работу собственной памяти, ведь воспоминание, по словам Пушкина, «самая сильная способность души нашей, и им очаровано все, что подвластно ему».

---

— Будешь знать, будешь знать, как врать! — Я кричу ещё громче неё, у меня громкий голос, у нас дома у всех громкие голоса.

Приходит Даша и говорит:

— Ну хватит, хватит!

Я ещё несколько раз ударяю Нинку об пол. Даша берёт меня под мышки, поднимает над Нинкой и ставит у наших дверей. А эта дура валяется на полу, визжит и плачет. Я открываю дверь, вхожу в нашу комнату и закрываю дверь. Анночка сидит на сундуке и смотрит на меня большими-большими глазами.

— Ну как? — спрашивает.

— Побила, — говорю.

— Она очень кричала, — радуется Анночка.

— Завтра опять буду бить, — говорю, — сразу головой об пол, а то бью, бью — а ей не больно!

— А Даша? — Анночка пугается. — Вдруг она тебя ударит?

— Не ударит, — говорю. — Ну… я увижу, как она пойдёт из кухни, и… убегу сюда — здесь ещё раньше окно откроем, я быстро вылезу на улицу!

Открываю глаза — утро. На меня Анночка смотрит.

— Доброе утро! — говорит Анночка.

— Доброе утро! — Я смеюсь и щекочу её, она хохочет. Я всё помню, что должна делать. Быстро слезаю с сундука, ноги в тапочки — и бегу к окну, открываю его широко-широко. Потом думаю: а что, если я не успею вылезти в окно? И придумала. Говорю Анночке:

— Если я не успею вылезти, я за дверью спрячусь! А ты, когда Даша войдет, покажи ей на окно и скажи: «Ниночка в окно вылезла!»

— Да-да. — Анночка кивает головой и радуется.

Я быстро одеваюсь и тихонько выглядываю в прихожую — там никого нет, и голосов с кухни не слышно, значит, они у себя в комнате. Я опять очень тихо прячусь в пальто на их вешалке. И жду. Жду-жду — они не идут. Но мне не трудно ждать, потому что я думаю только о том, как я буду бить Нинку! Жду! Жду! И они выходят. Даша идёт на кухню, а Нинка ходит по прихожей. Когда Даши уже не видно из моей щёлочки — значит, она уже на кухне, — я выскакиваю из-за пальто, валю Нинку на пол, хватаю за волосы и стучу головой об пол: БУМ-БУМ-БУМ! Она как завопит! Я тогда быстро-быстро начинаю её стучать об пол и сбоку вижу, как Даша с кухни идёт! Я вскакиваю, а Даша уже близко, я забегаю в нашу комнату, быстро дверь закрываю и залезаю под табуретку — она стоит у стены, если Даша дверь откроет, то дверь меня и табуретку закроет. Даша толкает дверь, дверь по табуретке стукает, а Нинка всё вопит! Даша сердито спрашивает у Анночки:

— А где Нина?!

— Ниночка в окно вылезла. — И Анночка показывает рукой на открытое окно, мне её видно, потому что дверь не всю табуретку закрыла.

Даша говорит:

— Да-а! — уходит и дверь закрывает.

Я немножко жду, слушаю, слышу: хлопнула дверь в их комнату. Тогда я вылезаю из-под табуретки. Анночка радуется! Когда я была маленькая — давно, в Москве, — я думала, что счёт — это кубики, и умела считать до двух — это было два кубика! А сейчас мне скоро будет пять лет, я большая, умею считать до ста. Я Нинку побила два раза, а завтра буду бить третий!

Открываю глаза — утро. На меня Анночка смотрит, и мы хором говорим: «Доброе утро!» — и хохочем. Слезаю с сундука, ноги в тапочки — открываю окно, одеваюсь. Смотрю на Анночку — у неё глаза большие, большие и голубые. Я говорю ей:

— Сиди!

Она кивает головой. Я опять выглядываю в прихожую, выхожу, тихо прячусь среди пальто и жду! Жду, жду — их нет. Я думаю: третий раз уже здесь жду Нинку, неужели они обе такие глупые, неужели они не помнят, где я прячусь и что я буду сейчас Нинку бить?! Думаю: ведь ноги у меня видны, их пальто не закрывает? Нет! Даша очень высокая, а Нинка очень глупая, они опять ничего не заметят. Жду! Очень долго жду — они не идут. Я всё равно буду ждать, когда-нибудь они выйдут! И они выходят, и, как только Даши не видно, я выскакиваю из-под пальто, толкаю Нинку на пол, сажусь на неё, хватаю за волосы и быстро-быстро стучу об пол: БУМ-БУМ-БУМ — и кричу:

— Не будешь врать! Не будешь врать! Не будешь врать!

Нинка очень сильно вопит, я вижу, что бежит Даша, сразу вскакиваю, очень быстро бегу в комнату к окну — а Нинка всё кричит, — быстро вылезаю из окна и иду к Уралмашу. Погуляю! Вчера, когда мы гуляли с Бабусей, из Уралмаша выехал паровоз, очень красивый!

Вечером, когда Мамочка пришла с работы, её кто-то позвал, она ушла, потом пришла и говорит:

— Нинуша, мне надо с тобой поговорить.

Мы с ней сели за стол — у нас теперь есть стол из досок, правда, его нельзя гладить, потому что он весь в занозах! Нам ещё сделали две табуретки и скамейку, днём мы на ней сидим, когда едим или вообще, когда нам хочется, а ночью на ней Мамочка спит. Мы сидим с Мамочкой за столом, и она мне говорит:

— Нинуша, я прошу тебя, не бей больше Маленькую Нину!

— Почему?!

— Во-первых, она маленькая, она младше тебя.

— Бабуся сказала, что она в два раза толще!

— Но ведь мы с тобой давно договорились, что драться очень плохо. Можно только защищаться или защищать кого-то.

— Мамочка! Маленькая Нинка очень плохая! Она…

— Я знаю, за что ты её бьешь, но пойми, Нинуша, во всем виновата я!

— Ты-ы? Почему?

— Я не поверила Эллочке, а поверила Нине… то есть тёте Нине. Вчера я перед Эллочкой извинилась, она меня извинила и больше не расстраивается. Не будешь Нину бить? — спрашивает Мамочка.

— Не буду, — говорю, хотя не понимаю, в чём Мамочка виновата, если во всем виновата Маленькая Нинка?

— Договорились! — И Мамочка меня обнимает, мне так хорошо, когда она меня обнимает, но она сейчас очень мало бывает дома — она всё время работает.

Мы ложимся спать, Бабуся, Анночка и я — на сундуке, Мамочка — на скамейке, Эллочка — на корзинке. Бабуся сегодня сказала, что скоро Эллочке сделают кровать, её будут звать «топчан».

Я Эллочку люблю.

Красные ягоды

Смотрю в окно — выпал снег, красиво! Бабуся говорит, что снег выпал рано, и мы сейчас пойдём гулять «по первому снегу». Бабуся, Анночка и я! Мамочка на работе, а Эллочка в музыкальной школе. Мамочка сказала, что Эллочка — необыкновенный ребёнок, она поступила в музыкальную школу, а у нас ведь здесь нет рояля! И она каждый день встаёт «полседьмого», бежит в музыкальную школу и играет там на рояле с «семи до восьми», потому что школа ещё не работает и сторож пускает Эллочку учить рояльные уроки. Я тоже думаю, что она необыкновенная, потому что я просыпаюсь, когда уже все давно проснулись, и не понимаю, как можно проснуться так рано, как Эллочка?

Мы вышли на улицу. Там очень красиво — внизу снег, и снег немножко сыплется сверху. На улице никого нет, я оборачиваюсь и вижу, где мы шли по снегу. Когда гуляешь, есть не так хочется, а иногда я совсем забываю про еду!

Мы идём, идём — и вдруг я вижу мужчину, он подходит всё ближе и ближе, на нём синий короткий халат, на голове маленькая красивая шапочка, голая грудь, голые ноги и какие-то, вроде, тапочки. Он смотрит на Анночку и улыбается — все улыбаются, когда смотрят на Анночку, потому что она — ангел! Он останавливается перед нами, мы тоже останавливаемся, он наклоняет голову и как-то странно делает руками: сначала свое лицо погладил, потом на груди руки сжал. Бабуся тоже наклоняет голову, он улыбается мне, я тоже ему улыбаюсь. Потом он сует руку в карман халата, что-то оттуда достает, садится на корточки, протягивает руку Анночке и раскрывает её — на ладони лежат красные ягоды, я понимаю: он хочет дать их Анночке. Но Анночка пугается и не протягивает руку.

— Анночка, протяни руки, — говорит Бабуся. Анночка протягивает, Бабуся ей делает руки ладошками вверх, мужчина сыплет ей в руки ягоды, но Анночка разводит руки, и все ягоды падают в снег. Я расстраиваюсь и сержусь — он хотел Анночке ягоды подарить, а она? Зачем руки развела? И теперь ягоды на снегу! Бабуся говорит:

— Ну что же ты, деточка!

Я смотрю на него, а он не расстроился, улыбается, опять достает что-то из кармана и протягивает Анночке. Бабуся говорит:

— Деточка, держи руки вместе! — И её ладошки прижимает одну к другой.

Он опять насыпает ей в руки красные ягоды — она их держит, он смеётся, поднимается. Он высокий, глаза чёрные-чёрные, волосы чёрные — он красивый, весёлый и хороший! Но почему он так одет, как будто сейчас лето?

— Спасибо! — говорит Бабуся.

— Спасибо! — говорю я. Анночка молчит.

— Деточка, скажи «Спасибо!» — говорит Бабуся.

Анночка тихо-тихо говорит: «Спасибо!» Он опять странно делает руками, улыбается и наклоняет голову. Бабуся тоже ему улыбается и наклоняет голову, а я поднимаю голову, улыбаюсь ему. Я думаю: он очень хороший! Он уходит. Бабуся берёт ягоды из Анночкиных рук, кладёт ей в карман, и мы идём к Уралмашу — дальше гулять.

Я спрашиваю:

— Бабуся, а почему он так одет?

— Он из Средней Азии, — отвечает она.

— Но ведь сейчас холодно, — говорю, — и к нему придёт воспаление лёгких, если он будет так ходить! Мы одеты тепло, а он — холодно!

— Да, — говорит Бабуся, — он очень легко одет, совсем не для зимы!