Питер Бискинд - Беспечные ездоки, бешеные быки

• Название: Беспечные ездоки, бешеные быки
• Автор: Питер Бискинд
• Издательство: АСТ, Харвест
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-044733-6, 978-985-16-2169-5

В 1969 году малобюджетный байкерский фильм «Беспечный ездок» потряс Голливуд невероятным прокатным успехом и возвестил о начале новой эры. Это было время, когда молодые и талантливые режиссеры Скорсезе, Коппола и Спилберг вместе с новым поколением актеров, среди которых Де Ниро, Пачино и Николсон, стали влиятельными фигурами в кинематографе и создали современную киноклассику. Основанная на сотнях интервью самих режиссеров, продюсеров, звездных актеров, их агентов, сценаристов, руководителей студий, жен и экс-жен, эта книга — исчерпывающий и откровенный рассказ о последнем «золотом веке» Голливуда.

---

Деннис Хоппер был знаком с Копполой с конца 60-х, когда Фрэнсис писал сценарий фильма «Паттон». Он прибыл на съёмки в начале сентября сильно поддатый и под кайфом. Весь конец 70-х актёр продолжал своё падение в бездну; периодически пытался лечиться, но ничего не помогало. Однажды он вдруг решил, что страдает исключительно алкоголизмом и резко завязал со спиртным, продолжая, правда, принимать наркотики. В тот период его видели на встречах анонимных алкоголиков, куда он приходил с неизменной дозой кокаина в кармане. Бывало, что по ошибке, учитывая вечный кайф, его заносило на собрания анонимных наркоманов. Тогда, вглядываясь в лица заседателей, напоминавших галерею восковых фигур доходяг, он театрально произносил: «Ребята, я — алкоголик!».

На миг он появился на выпускном вечере дочери Марин, окончившей чопорную Академию Вустера, в штате Коннектикут, неподалёку от Риджфилда и, по словам своей бывшей супруги Брук Хэйуорд, «чуть не совратил лучшую подружку Марин. Это был кошмар, ведь это дети, им всего по 16 — 17 лет. Стоит заметить, что молоденькие девчонки — давнишний пунктик Денниса».

После окончания учёбы Марин решила навестить отца, что случалось отнюдь не часто. (Её мать заявляет, что, услышав имя отца, ребёнок тут же входил в ступор.) Самолёт задерживался и у Денниса оказалось достаточно времени, чтобы изрядно подзаправиться в баре аэропорта Альбукерке [162]. По дороге в Таос он остановился у придорожного дома, возможно, чтобы приобрести оружие. Было темно и подружка Хоппера решила отнять у пего ключи от машины, а он забросил их в кусты. Когда все вышли из машины, как говорит Марин, «он начал палить над нашими головами; пистолет, оказывается, у него был в машине. Невероятно, но он сразу отыскал ключи и укатил, оставив нас посредине дороги». Брук вспоминает, как приятель разыскал её на приёме в Саутгемтоне: «Он сообщил по телефону: «Вытаскивай Марин отсюда как можно скорее. Денниса опять понесло». Мысль была только одна — когда-нибудь это кончится?!». (Хоппер не признает факт этого события.)

На Филиппинах Хоппер объявился вместе с фотографом Катериной Милинэйр, дочерью герцогини Бедфордской. Кое-кто помнит, как во время бурной ночи в отеле «Пагсанджан Рэпидс». где проживала вся съёмочная группа, из окна их номера иод звук револьверного выстрела вылетел пылающий матрац. Хотя сама женщина отрицает тот факт, что Хоппер стрелял в неё, наутро все увидели у неё под глазом синяк. «Ясное дело, он здорово ей врезал, — вспоминает рабочий съёмочной группы, — фингал был огромный!» (Милинэйр предпочитает не комментировать подобные замечания.)

Наконец владения Куртца были готовы: площадку буквально нашпиговали трупами, причём попадались и настоящие. «Потом выяснилось, — рассказывает Фредериксон, — что человек, доставлявший нам трупы, получал их не в анатомичках, а попросту грабил могилы».

Когда на съёмки в начале сентября с 4-х месячным опозданием прибыл Брандо, производственные расходы поднялись со 100 тысяч в день до 150. Актёр поставил условие, что спать будет в плавучем доме, для чего судно пришлось транспортировать через сушу на озеро рядом с площадкой. Коппола сразу понял, что Брандо не только не читал роман Конрада «Сердце тьмы», но и совершенно не был готов к исполнению роли Куртца. Режиссёр исчез в его трейлере, чтобы, по выражению очевидца, уже никогда оттуда не выйти. «В ожидании начала работы простаивали сотни людей, пока Фрэнсис с Брандо разыгрывали этюды: Брандо выступал в роли Уэстморленда, Фрэнсис — за Хо Ши Мина», — вспоминает один из участников киногруппы. По словам Хоппера, Коппола дни напролёт читал Брандо вслух роман Конрада. В последний день съёмки кульминационной сцепы с участием Брандо Коппола передал бразды правления своему помощнику, сел в вертолёт и исчез. Так он в своём стиле послал актёра ко всем чертям.

Невыносимая медлительность, с которой работал режиссёр, отчасти объяснялась тем, что он никак не мог определиться с финалом картины: хорошо, Уиллард, это воплощение примитива, в конце концов, убивает Куртца, а что дальше? Развязка не выходила. Сценарий оказался настолько перегружен некоей «многозначительностью», милыми сердцу Джозефа Кэмпбелла магическими тварями, ритуальными жертвоприношениями и поверженными божествами, что на их фоне сцена рядового боя выглядела просто нелепо. «С каждым новым сюрреалистическим мазком я лишь сильнее загонял себя в угол, выйти из которого уже не представлялось возможным», — объясняет ситуацию Коппола. Его состояние той поры можно назвать чередой приступов бреда на грани белой горячки и жуткой депрессии.

Интрижки режиссёра с женщинами из состава съёмочной группы не прекращались. Одна и та же приманка действовала безотказно, якобы, он хотел иметь больше детей, а Элли ему отказывала. Кроме порноактрисы у него была пышная старлетка, игравшая в фильме роль одного из «кроликов» «Плейбоя». Линда Карпентер в жизни действительно стала «девушкой месяца» — случилось это в августе 1976 года под именем Линды Битти. (Правда, Коппола отрицает свою связь как с порнозвездой, так и с Карпентер.) А ещё известно о его отношениях с Мелиссой Матисон Она по просьбе режиссёра дорабатывала сценарий «Чёрного жеребца» и время от времени появлялась на съёмочной площадке.

Однажды ей в числе нескольких участников группы довелось сопровождать Копполу на демонстрацию рабочего материала президенту Маркосу и его супруге Имельде. «Дворец походил на крепость, воплощение обиталища зла всего сущего, — вспоминает Матисон. — В зале располагался обеденный стол — метров шесть в длину, — на котором для нас рядами выложили несметное количество шоколадных конфет и батончиков, всего сотнями: сотня батончиков «Кларк», сотня — «Трёх мушкетёров» и так далее. Имельда Маркое появилась в огромном зале в сопровождении своей свиты из женщин, одетых с иголочки, и исключительно от «Шанель». И это при том, что на нас были чёрные вьетнамские пижамы. Чуть позже из другой двери вышел президент со своими людьми. Супруги обменялись вежливыми поклонами головы; думаю, они не виделись несколько лет. Пока Фрэнсис выступал с приветственной речью, Витторио налаживал проектор, а женщины хихикали, уплетая за обе щеки сладости. Супруга президента сидела передо мной и каждый раз, когда на экране появлялся симпатичный парень, она обращалась ко мне с вопросом: «Это Марлон Брандо?». Сюр!»

Коппола не утруждал себя тем, чтобы скрывать от Элли своё увлечение другими женщинами, да и к ней относился без лишних церемоний. Вот что по этому поводу рассказывает один из рабочих киногруппы: «Вела она себя тихо, незаметно, стараясь остаться в тени. Видно было, что ей сильно достаётся. Кроме негодования, такое отношение к собственной жене ничего вызывать не может». По рассказам другого очевидца, на ежедневных просмотрах Фрэнсис обычно сидел в первом ряду. Слева от него размещался редактор, справа — «муза недели». За режиссером ставили 10 — 15 стульев для Стораро, его ребят и прочих зрителей. Элли же приходила позже всех и устраивалась сзади на полу. Однажды, впрочем, подобное случалось постоянно, приземлившись па площадку в собственном самолёте, режиссёр спрыгнул на землю первым, за ним пилот и очередная подружка. Рабочие выгрузили оборудование и только потом появилась Элли. Народ язвил по этому поводу, мол, жена режиссёра пряталась в грузовом отсеке. Как и Сэнди Уайнтрауб, Элли нелегко жилось с человеком, который всегда был в центре внимания, слыша речи только о своей гениальности. Она чувствовала, что просто обязана каким-то образом сдерживать потоки лести, обрушивавшиеся на мужа и решила быть сдержаннее в своих хвалебных оценках. Фрэнсис обижался, потому что именно её одобрение было для него важнее мнения остальных. «Не думаю, что жена верила в меня, — жаловался режиссёр. — Она прислушивалась к другим и соглашалась с их оценками. Что с неё взять — заурядный человек. Её сомнения по поводу моего творчества мало чем отличались от недоуменных гримас массовки!»

Напротив, восхищение, читаемое в глазах Матисон, рассеивало малейшие сомнения, иногда посещавшие режиссёра, и возбуждало. «Это напоминало вечную коллизию, когда ученица влюбляется в своего профессора, — объясняет Коппола. — Её вера добавляла уверенности и мне… Вообще, вера в свои силы — великая вещь. Не то, что когда изо дня в день зудят: «Ты споткнёшься, ты обязательно провалишься». А с ней я всегда чувствовал себя на миллион долларов. Ну, в том смысле, что я — талантлив и мне всё по плечу».

Как-то человек из съёмочной группы без обиняков спросил, как Фрэнсис может так бесчеловечно относиться к Элли. «Знаешь, в моей жизни есть три женщины, все очень разные и каждая занимает определённое место. Я не причиняю им боли. Всё держится па мне и мне это доставляет удовольствие. Заметь, никто не в накладе. А Элеонора и семья счастливы, потому что счастлив — я!». Правда, вокруг оставалось много людей, которым не добавляло радости то, что режиссёр предпочитал съёмкам шедевра секс и наркотики, но они молчали, потому что осознавали свою миссию соучастия в Творении.