Александр Тизенгаузен - Опиумные войны. Обзор войн европейцев против Китая в 1840–1842, 1856–1858, 1859 и 1860 годах

• Название: Опиумные войны. Обзор войн европейцев против Китая в 1840–1842, 1856–1858, 1859 и 1860 годах
• Автор: Александр Тизенгаузен
• Издательство: АСТ
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012435-Х

Работа российских военных историков А. М. Бутакова и А. Е. Тизенгаузена посвящена одному из интереснейших эпизодов колониальных войн – так называемым опиумным войнам.

Войска Поднебесной империи впервые в тысячелетней истории столкнулись с регулярной европейской армией, и в результате Китай превратился в полуколонию, поделенную на сферы влияния между Англией, Францией, США и Россией.

В книге анализируются причины противостояния Востока и Запада, проводившего по сути, первую масштабную «контртеррористическую операцию», подробно описываются операции, нехарактерные для «нормальных» войн, и действия экспедиционных корпусов союзников, силами которых и велась эта кампания.

Иллюстрации, впервые публикуемые в России, тексты англо-китайских договоров и пропагандистских материалов того времени делают это издание поистине уникальным.

---

Ведение войны как полицейской операции подразумевает веру в то, что некоторые страны могут выступать олицетворением мировой справедливости, наказывая все остальные за отступления от нее. Как в наши дни в Афганистане американцы, так и в середине XIX столетия в Китае англичане и французы заявляли, что они воюют не с народом (афганским, китайским), но с правительством, нарушившим законы человечности и межгосударственной морали. Это подчеркивалось самыми разными способами: вплоть до того, что во время кампании 1860 г. официально англо-французским солдатам был отдан на разграбление лишь один пункт, но зато какой! – загородный дворец китайского императора.

Мирные договора, заключаемые по завершении военных действий, также не имели целью особые территориальные приращения для европейских держав. Гонконг, полученный Великобританией, стал важнейшим торговым плацдармом и военной базой, но трудно сравнить его с пространствами, осваиваемыми Англией в те же годы, например, в Южной Африке.

Однако значение кампаний против Китая в общеисторическом масштабе куда больше, чем получение европейскими странами неких экономических выгод.

После 1815 г. в Европе был установлен режим незыблемости границ и правящих династий, поддерживаемый Священным Союзом. Здесь функции жандарма в разное время выполняли Франция, Австро-Венгрия, Россия, Пруссия (обычно по просьбе оказавшегося в кризисе режима и с санкции других держав!). Но действия на Дальнем Востоке вначале Англии, а затем присоединившейся к британцам Франции доказывали, что эти страны решили перенести свои полицейские функции на весь мир. Перед нами просто очевидный пример той же самооценки, что движет сейчас натовскими стратегами.

Склонность к полицейским операциям Англия и Франция начали проявлять в канун Крымской войны. Во время последней, когда планы разгрома русской армии на Дунае и совместного с Австро-Венгрией вторжения в Малороссию оказались невыполнимыми, Лондон и Париж превратили боевые действия в последовательность именно «полицейских» ударов по наиболее уязвимым местам морского побережья России (все Черноморское побережье, Свеаборг, Петропавловск-Камчатский). Осада Севастополя в этой связи была хотя и решающим эпизодом войны, но, с точки зрения общей стратегии, только эпизодом[58].

После победы над Россией в Крымской войне мир на несколько лет приобрел однополярный характер: англо-французские союзники ловко играли на противоречиях обиженных друг на друга России и Австро-Венгрии, сближаясь то с одной страной, то с другой; они поддерживали национальные движения, видя в них залог ослабления «лоскутных империй»[59]; на руку им были и противоречия между федералистами и конфедератами в США, этом быстро растущем экономическом монстре. Благодаря всему перечисленному Великобритания и Франция могли активно проводить колонизаторскую политику, заполняя «пустоты» на карте мира (прежде всего в Африке и в Юго-Восточной Азии), а также придавать своей экспансии форму полицейских операций.

Так, уже в 1856 г. англичане использовали противоречия между Ираном и Афганистаном из-за Герата и выступили на стороне афганского эмира Дост Мухаммеда, тогдашнего их союзника. Военные действия развивались в основном на побережье Персидского залива и в Хузистане, где англичане заняли город Ахваз. В 1857 г. Иран был вынужден пойти на заключение мирного договора, по которому Англия становилась посредником во всех его спорах с Афганистаном.

В 1862 г. франко-англо-испанские войска начали прямую интервенцию в Мексику. Когда кратковременная «жандармская» кампания превратилась в войну на истощение, от коалиции откололась вначале Испания, а затем Англия. Французы пытались утвержать в Мехико власть своего ставленника Максимилиана до 1867 г., и это уже было не полицейской операцией. Однако интересно, что весной-летом 1863 г. обсуждался вопрос о такого же рода кампании, направленной против США, где центральное правительство в тот момент боролось против Конфедерации южных штатов[60]. По крайней мере в период наивысших успехов генерала Ли, командовавшего Вирджинской армией южан, полицейская акция англо-французов была вполне возможна. В принципе от ее возможности не отказывались даже после битвы при Геттисберге.

Еще одним примером полицеской кампании были спорадические военные действия против Японии англо-франко-голландских сил в 1863–64 гг., имевшие целью утвердить в Стране восходящего солнца удобный для европейцев режим и открыть ее рынки.

Единству «полицейской коалиции» нанес непоправимый удар кризис 1864 г., связанный с «польским» и «датским» вопросами, после которого скрепленный кровью солдат, погибших под Севастополем, но на самом деле весьма прагматичный союз Англии и Франции оказался расколот[61]. После же 1866 г., то есть австро-итало-прусской войны, радикально изменившей расстановку сил в Европе, подобная коалиция вообще оказалась невозможной[62].

Тем не менее этот опыт дал свои плоды. Так, полицейские конфликты стали характерны для мира по окончании Первой мировой войны, когда господство Антанты казалось непререкаемым фактом. Англичане и французы «восстанавливали спокойствие» на своих подмандатных территориях Сирии, Ливана, Трансиордании, французы помогали испанцам бороться с Рифской республикой в Марокко, вся Антанта поголовно «отметилась» экспедиционными корпусами на раздираемых гражданской войной территориях бывшей Российской империи.

После развала СССР ситуация повторяется: 90-е годы ХХ столетия были свидетелями «Бури в пустыне», начало XXI века – «Несгибаемой свободы». Думаю, ближайшие годы добавят примеров полицейских операций, в большей или меньшей степени имеющих международный характер.

Тем интересней изучить первые примеры таких конфликтов[63].

* * *

Опиумные войны охватили два десятилетия, во время которых в Европе происходила одна из важнейших для истории военного дела революций. Она была связана с появлением нарезного оружия и началом применения в военно-морском флоте паровых машин. Европейцы, как мы увидим, и так имели просто огромное преимущество перед китайцами в организации, вооружении, боевом опыте. Новые способы ведения войны, которые внедрялись вместе с нарезным оружием и паровыми двигателями, сделали это преимущество совершенно невообразимым.

Английская армия и флот перед войной 1840–42 гг.

Сухопутные войска:

Перед первой войной английские армия и флот строилась на традициях, заложенных великими Нельсоном и Веллингтоном. «Абукир», «Трафальгар», «Талавера», «Арапилес», «Витория», «Тулуза», «Ватерлоо» были магическими словами, которые казались пропуском в блестящее будущее. В общественном сознании прочно утвердилось мнение, что именно Британия стала главной силой, переломившей хребет «корсиканскому чудовищу». До настоящего момента в английских книгах, посвященных эпохе наполеоновских войн, испанский театр вкупе с действиями британского флота рассматриваются как важнейшие факторы борьбы против Франции.

К 40-м годам XIX столетия английская армия насчитывала около 120 000 человек, включая колониальные части. По сравнению с вооруженными силами других «мировых держав» она была небольшой (главной силой Британии традиционно являлся флот), но профессиональной, хорошо подготовленной и вооруженной по последнему слову военной техники. Особое внимание уделялось частям, размещенным в колониях; самой крупной группировкой являлась индийская.

Еще во время наполеоновских войн англичане избрали основной своей оперативной единицей дивизию. Последняя включала 2–3 бригады и части усиления: резервную артиллерию и кавалерийские полки, часто также сводившиеся в бригады. Базовым тактическим подразделением был полк, насчитывавший порядка 1000 человек. В колониальных войсках бригада (как пехотная, так и кавалерийская) обычно объединяла 1–2 английских и 2 сипайских полка. Сипайские части формировались из представителей различных каст и народностей Индии, но лучшими считались войска, набранные на северных и северо-западных окраинах Индостана: горцы-гуркхи, мусульманская конница пуштунов и т. д. До сипайского восстания 1857–58 гг. из уроженцев Индостана формировали также инженерные и артиллерийские подразделения, однако после 1858 г. все «технологические» виды вооруженных сил вернули в руки англичан.

Главным структурным моментом артиллерии являлась 6-орудийная батарея, включавшая в себя 4 пушки и 2 гаубицы, использовавшиеся для картечного и шрапнельного боя. Батареи также объединялись в бригады, тяжелые орудия находились в резерве командующего армией.

Основным пехотным оружием в английской армии являлось дульнозарядное кремневое ружье, восходящее к эпохе наполеоновских войн[64]. Лишь в 40-х годах начнется введение нового типа пехотного оружия, принципиально отличавшегося от кремневого благодаря применению капсюлей. Капсюльное ружье имело более высокую скорострельность (до 2 выстрелов в минуту) и надежность. Середина 40-х гг. станет свидетелем массового внедрения казнозарядного нарезного оружия, обладавшего более высокой дальностью прицельного выстрела[65], однако большинство солдат Индийской армии, участвовавших в китайской кампании 1840–42 гг., его еще не имело.