Евгений Пепеляев - «Миги» против «Сейбров»

• Название: «Миги» против «Сейбров»
• Автор: Евгений Пепеляев
• Издательство: Эксмо, Яуза
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-14274-6

55 лет назад началась первая русско-американская война — в 1950 году в небе Кореи советские летчики впервые сошлись в бою с американскими пилотами. Символами той войны стали советский МиГ-15 и американский F-86 «Сейбр» — лучшие истребители своего времени, очень похожие внешне и примерно равные по своим боевым возможностям, так что исход боя решало лишь мастерство пилотов. И «сталинские соколы» вышли из этой схватки победителями. Предлагаем вашему вниманию лучшую на сегодняшний день книгу воспоминаний о воздушной войне в Корее (1950—1953 гг.), автор которой лично сбил 20 американских самолетов, став вторым по результативности асом Корейской войны и заслужив Золотую Звезду Героя Советского Союза.

---

— Где ты был?

Он мне не ответил. С тем же вопросом обратился к Егорову, тот сказал:

— Не твое дело.

Через несколько дней на улице, при встрече с контрразведчиком полка (в разные годы их называли по-разному — контрразведчик, особняк, смерш и т. п.), он назначил мне встречу в 23 часа в своем кабинете. В назначенное время я пришел. Их там было двое — полковой и лейтенант из аэродромного батальона. Вели они себя грубо, вызывающе, нахально. Предложили мне работать на них осведомителем. Я отказался. Перед моим уходом они сперва просили, потом требовали, а потом угрожали, чтобы я подписал протокол разговора. Я отказался и ушел. На следующий день у меня был неприятный разговор с секретарем партбюро, хотя я и не был членом ВКП(б), с заместителем командира полка по политической части, с другими партийными работниками. Только после того как командир полка сказал, чтобы нападки на Пепеляева прекратили, меня перестали травить эти деятели.

За свою службу в армии я много встречался с представителями КГБ в армии. Большинство из офицеров КГБ были до военной службы комсомольскими и партийными работниками районного масштаба. Призвав на военную службу, в армии им внушили, что они здесь представители партии и правительства. Многие из них утвердились во мнении, что они — уполномоченные КГБ, стоят на голову выше всех иных армейских офицеров. Поэтому часто пренебрегали армейскими уставами и существующими порядками. В должности командира эскадрильи 300-го авиаполка у меня было очень много стычек и неприятных разговоров с уполномоченным КГБ 300-го иап старшим лейтенантом Запорожцем. Он считал себя по значению лицом, равным командиру полка, и очень часто публично, ничего не понимая по сути, лез в дела полка и подразделений, вмешивался и в дела моей эскадрильи. Дошло до того, что после одного нелицеприятного разговора он, старший лейтенант Запорожец, сказал, что посадит меня в тюрьму, так как у него имелась на меня куча компромата. Случилось это в начале 1942 года, на аэродроме Желтый Яр, после того как я выгнал его со стоянки своей эскадрильи и обо всем доложил командиру полка.

В те же дни на ГСМ технического батальона из цистерны произошла утечка авиационного бензина. Из прокуратуры 10-й воздушной армии приехал следователь, молодой лейтенант, фамилии которого я не помню. Он в свое время мечтал стать военным летчиком, но не получилось. Это был порядочный, честный офицер. Я с ним сблизился, так как он поселился со мной в одной землянке. Его рабочее место находилось в домике уполномоченного контрразведки. Я его попросил выписать фамилии осведомителей моей эскадрильи. Что он для меня и сделал. После отъезда следователя прокуратуры при встрече с командиром дивизии я похвастался, что знаю всех осведомителей своей эскадрильи.

Не прошло и месяца, как оперуполномоченного 300-го авиаполка старшего лейтенанта Запорожца заменили другим офицером контрразведки, скромным и порядочным человеком, которому я все рассказал о своих проблемах.

…Интересно и то, что в ВВС в какой-то степени существовал свой жаргон, свои выражения, даже некоторые слова, сегодня перешедшие в общенародное употребление. Например:

«сак-сачок» — значит лодырь, бездельник, «сачкует» — отлынивает от работы или бездельничает, когда другие работают;

«мандраж», «мандраже» — боязнь летчика в бою или при выполнении некоторых элементов полета, которую он пытается скрыть от командира или от товарищей;

«обтекатель» — так называли офицеров ВВС, форсящих в форме, но не летающих. Это, как правило, политработники, штабники, тыловики.

Я не говорю о таких словах, как «козел», «возлияние», «капот», «ликер-шасси», «мильон на мильон» и т. п.

…В конце 1940 года в ВВС Красной Армии формировались новые авиационные полки. Я не ожидал никаких перемен в своей жизни и в службе, когда в декабре сорокового года мне вручили предписание с назначением к новому месту службы, в 300-й истребительный авиаполк, формируемый на станции Архара Амурской железной дороги, на должность заместителя командира эскадрильи. Полк формировал мой бывший сослуживец по 29-му авиаполку, служивший замполитом эскадрильи, затем замполитом 3-го истребительного авиаполка — командир 300-го иап майор К. Михайлов. Из 29-го полка в новый полк прибыли служить капитан Ванжа — зам. командира полка, летчики — лейтенант В. Соколов, мл. лейтенант А. Левин, лейтенант А. Моисеев, лейтенант Мулилов; инженерами эскадрилий были направлены старшие техники Т. Титенок, Шестериков, несколько техников звеньев и техников самолетов. Основой формируемого летного состава были летчики — младшие лейтенанты, летчики-сержанты, выпускники военных летных школ. По приказу наркома обороны СССР Маршала Советского Союза Тимошенко все выпускники авиашкол из офицеров вмиг стали срочнослужащими. Даже летчики строевых частей, не имевшие выслуги в армии более четырех лет, были переведены на срочную службу. Они были острижены как солдаты наголо и поселены в казармы. Это был очень неприятный удар по авиации.

В марте — апреле 1941 года, собрав из трех десятков очень старых «ишачков» два десятка восстановленных самолетов И-16, полк перебазировался на аэродром Желтый Яр в Еврейской автономной области, и мы приступили к дальнейшему обучению молодых летчиков.

В 300-м иап я прослужил 4 года: в 1941 году был зам. командира 1-й эскадрильи; в 1942-м — командиром 1-й эскадрильи; в 1943—1944 годах — инспектором-летчиком 254-й истребительной авиадивизии; в 1945—1946 годах — заместителем командира 300-го иап.

Перед началом Великой Отечественной войны с группой летчиков и техников я находился в Приморье с задачей получить и перегнать старые самолеты И-16 для своего 300-го авиаполка.

На аэродроме Покровка, в 30 км от Никольск-Уссурийского, как тогда назывался город Уссурийск, моя группа принимала четыре самолета И-16 у местного авиаполка, получившего новые самолеты И-16 с моторами М-63. Техники находились на аэродроме, принимали самолеты и устраняли дефекты, а я с летчиками загорал на берегу реки Суфун, протекавшей рядом с домиками гарнизона, слившегося с деревней Покровка.

Было это днем 15 июня 1941 года, в воскресенье. Погода стояла прекрасная — безоблачно, безветренно, температура воздуха около 30°С, воды — градусов 20. Лежа на песке, мы увидели, как со стороны маньчжурской (японской) границы на высоте 150—200 м прямо на нас летит небольшой самолет. Самолет этот, без опознавательных знаков, прошел через аэродром в сторону Уссурийска. Мы лежали на песке и возмущались — почему не взлетает дежурное звено, самолет-то не советский. Через 5—6 минут на той же высоте 150—200 м показался тот же самолет-моноплан неизвестной принадлежности, летящий в сторону границы. Наконец мы с воодушевлением услышали рев авиационного мотора взлетающего самолета и увидели на разбеге И-16. Летчик взлетевшего самолета погнался за иностранцем. Мы с волнением наблюдали и ждали, догонит он самолет неприятеля до границы или не догонит. До границы было не более 30 километров.

Через минуту-полторы услышали длинную очередь четырех ШКАСов и вдалеке увидели атаки И-16. Самолета-нарушителя видно не было, так как, по всей вероятности, он снизился на малую высоту. Видели мы, и как возвратился и произвел посадку наш истребитель. А вечером мы узнали, что летчик дежурного звена, взлетавший на перехват нарушителя, сбил самолет с японским офицером и что летчика И-16 (к сожалению, не помню его фамилию) посадили на гауптвахту за то, что он сбил неизвестный самолет. На гауптвахте летчик просидел дня три, пока не разобрались и не утрясли это событие в Хабаровске и в Москве.

На аэродром Покровка между тем прилетел командующий войсками Дальневосточного военного округа генерал Апанасенко, после чего этого летчика выпустили с гауптвахты и вместо трибунала, который им занимался, объявили ему благодарность.

А 22 июня 1941 года часов в 11 или в 12 местного времени я пригнал на аэродром 300-го полка четыре самолета И-16 и узнал, что началась Великая Отечественная война.

За 1941—1942 годы я научил летчиков своей эскадрильи высшему пилотажу на самолетах И-16, свободному воздушному бою, самолетовождению одиночному и групповому, стрельбам по наземным и воздушным целям. Подготовил к боевым действиям в простых метеоусловиях в составе пары, звена. Одним из этих летчиков был младший лейтенант Л. Быковец. Помню его как скромного, общительного парня, сообразительного, но не простого. Профессию истребителя он осваивал успешно, не отставал и не бежал впереди товарищей. Его недостатком считалась слабая физическая подготовка. За 1941—1942 годы он, как и другие летчики, освоил полеты на самолете И-16 днем в простых метеоусловиях и боевое применение в составе пары и звена. В 1943 году, не знаю, кто там за него хлопотал (а вопрос тогда зачастую ставился именно так), Л. Быковец, по распоряжению командира 300-го иап, убыл в действующую армию. Переучившись на самолеты Як-7, он неплохо воевал, сбил 19 самолетов противника, за что получил звание Героя Советского Союза.