Александр Никонов - Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики

• Название: Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики
• Автор: Александр Никонов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Этот роман — откровенная правда о необыкновенных приключениях известного российского ученого и изобретателя. Жизнь этого человека удивительным образом прошла через калейдоскоп исторических эпох. Детство с унижениями, издевательствами, а затем и местью за это; позже — спорт, секс, браки и разводы, обильные возлияния, встречи со знаменитостями, любовные истории. Наука и мистика, загадочные происшествия, розыгрыши и авантюры, наконец, просто хулиганства — ничто не было чуждо нашему герою. Это и многое другое настолько круто замешано в одном человеке, что на его примере можно составить обобщенный портрет целого поколения, активно влияющего на современную жизнь. И еще — прочтя этот роман, вы с удивлением узнаете, сколько неожиданных "скелетов в шкафах" может тайно храниться у ваших вполне добропорядочных и респектабельных знакомых.

---

Не верится — ни «гибрид», ни один из приборов не отказал!

Теперь делаем контрольный заезд уже только на двигателе, без «гибрида». Расходомер показал двойной перерасход топлива на контрольном заезде. Ура! Это победа! Победа, зафиксированная на кинопленке и актом, подписанным нами

— участниками испытаний!

Автобус, с крупной надписью на бортах «Испытания», гордо завернул во двор института. Я, стоя в приоткрытых дверях, рукой приветствовал встречающих нас сотрудников кафедры и студентов.

Вечером в ресторане «Октябрьский», что близ института, я дал «банкет» для участников испытаний. Я был уже научен горьким московским опытом «необмытия» испытаний — или пленка порвется, или еще что-нибудь! Но мы «обмыли» испытания, и все оказалось в порядке. Хорошо, что в жизни, нечасто правда, но выпадают такие счастливые дни!

Испытания

Сразу пускать автобус в дорожные испытания я побоялся, и мы, опять же с помощью студентов-вечерников, приготовили эрзац-стенд для испытаний на месте. Мы приподняли ведущие задние колеса автобуса над землей и прикрутили к ним по огромному маховику. Теперь, когда работал двигатель или «гибрид», автобус стоял на месте, а на бешеной скорости раскручивались огромные маховики, заменявшие движущуюся массу автобуса. Когда маховики начинали, раскручиваясь, свистеть от скорости, любопытные студенты разбегались прочь. Потом уже, по требованию инженера по технике безопасности, туповатой, упрямой и «выпившей» много моей крови, женщины северных народностей, мы закрыли эти маховики жестяным кожухом. Хорошо, что «инженерша» по технике безопасности слыхом не слыхивала о том, что маховики могут и разрываться, иначе бы я так и не защитил свою докторскую диссертацию.

Сотрудники постоянно видели меня то лежащим под автобусом и примерзающим своим бушлатом к земле, то тащившим маховики или другие неподъемные тяжести. По институту шла шутка: «Если обычный ученый от своей докторской диссертации получает инфаркт, то наш Гулиа получит грыжу!».

Прошли зима и начало весны. Стендовые испытания автобуса закончены. «Гибрид» худо-бедно, но работает без метания «кинжалов». И вот, после майских праздников, 5 мая 1972 года мы вывели автобус на испытания. По дороге из общежития до института я специально купил билетную книжку на троллейбус, выбрал оттуда самый счастливый билет и прокомпостировал его. Сердце бешено колотилось, прокачивая целую Ниагару крови через мои сосуды, когда наш экспериментальный автобус медленно стронулся и направился на прямую и уединенную улицу Тускарную, где я наметил проводить испытания.

Автобус оборудовали закрепленным узкопленочным киноаппаратом, который снимал дорогу, размеченную мелом по метрам. В поле зрения киноаппарата попадали также спидометр автобуса и тахометр от маховика «гибрида». К стойке в салоне были прикреплены колбы топливного расходомера. Управлял автобусом водитель Стасик Слепухов, а помогал ему и мне лаборант Славик Кулешов. «Главным кинооператором» был хозяин кинокамеры доцент нашей кафедры Игорь Аникин.

Стасик и Славик были хорошими ребятами, но склонными к загулам и выпивке. Славик прекрасно рисовал, а Стасик был прирожденным актером. Оба участвовали в институтской самодеятельности. Никогда не забуду их интермедию, зрителем которой мне пришлось быть.

Эта пьеска была разыграна в актовом зале института, в перерыве между выступлениями вокально-инструментального ансамбля и чтецов из той же самодеятельности. В переполненном зале сидел ректор, все начальство, преподаватели и студенты.

И вот на сцену выходит Славик, переодетый старой деревенской бабкой, и Стасик с приклеенной бородой — якобы печник, с тележкой, груженой кирпичами. Бабка показывает печнику — вот здесь, мол, клади печь. Печник с грохотом начинает выгружать кирпичи. А бабка передумывает и показывает уже другое место. Опять погрузка и выгрузка грохочущих кирпичей. Но дурная бабка опять меняет место. Тогда взбешенный печник, ругаясь, начинает раскидывать кирпичи по сцене: грохот, пыль, смех в зале. А печник, видимо задетый за живое смехом в зале, хватает один из кирпичей и швыряет прямо в зрителей! Крик, шараханье, чуть не истерика. А кирпич, повертевшись в воздухе, медленно планирует на чью-нибудь голову. «Кирпич» оказывается склеенным из чертежной бумаги и раскрашенным как настоящий художником Славиком!

Итак, мы на улице Тускарной, проходящей «под над речкой» Тускарь, что впадает неподалеку в Сейм. Деревья стеной по обе стороны улицы; на ветках уже махровые ярко-зеленые листья. Солнышко достаточно высоко, что полезно для киносъемок.

По моему сигналу Стасик трогает автобус, разгоняет его до скорости 50 километров в час и включает тумблер торможения «гибридом». Автобус плавно тормозит; слышен тихий свист разгоняющегося маховика и стрекот киноаппарата. Вот уже автобус едет со скоростью пешехода. Стасик останавливает его обычным тормозом и глушит двигатель. Снова сигнал — и Стасик переключает тумблер на разгон машины «гибридом». Автобус с неподвижным двигателем и выжатым сцеплением разгоняется до 30 километров в час, после чего Стасик отпускает сцепление. Двигатель с ходу запускается, и автобус разгоняется до 60 километров в час. Движение накатом, сбавление скорости до 50 километров в час, и весь цикл повторяется. Затем — уже при движении в другую сторону, на той же улице, для учета возможного уклона или ветра.

Не верится — ни «гибрид», ни один из приборов не отказал!

Теперь делаем контрольный заезд уже только на двигателе, без «гибрида». Расходомер показал двойной перерасход топлива на контрольном заезде. Ура! Это победа! Победа, зафиксированная на кинопленке и актом, подписанным нами

— участниками испытаний!

Автобус, с крупной надписью на бортах «Испытания», гордо завернул во двор института. Я, стоя в приоткрытых дверях, приветствовал встречающих нас сотрудников кафедры и студентов.

Вечером в ресторане «Октябрьский», что близ института, я дал «банкет» для участников испытаний. Я был уже научен горьким московским опытом «необмытия» испытаний — или пленка порвется, или еще что-нибудь! Но мы «обмыли» испытания и все оказалось в порядке. Хорошо, что в жизни, нечасто правда, но выпадают такие счастливые дни!

Гады! Начните жизнь сначала!

Можно подумать, что, будучи занятым «под завязку», я не имел никакой личной жизни! Да, вначале так оно и было. Потом я начал постепенно «вызывать» из Тольятти друзей. Первой приехала Лида, ей уже не терпелось попасть в родной Курск, да и место ассистента на нашей кафедре оказалось вакантным. В КПИ Лиду помнили, она была там «своей» и устройство ее на работу прошло без проблем. Мне уже было веселее. Затем приехал Саша, он устроился мастером на завод. Мы начали ходить с ним в баню, и стало еще веселее. Примерно в течение года удалось взять на кафедру гидравлики Романа, а на кафедру математики Галю.

Но с соседом по «блоку» — Вячеславом, я только вежливо раскланивался. Наконец, ближе к Новому Году не выдержал и пригласил его зайти ко мне. Оказывается, Вячеслав приехал в Курск из далекого Биробиджана, это центр Еврейской АО. При этом он сам — далеко не еврей, а скорее наоборот. Он рассказал мне анекдот, как создавалась эта Еврейская АО. Кстати, АО — это не акционерное общество, а автономная область.

Так вот, созвал Сталин несколько ответственных еврейских товарищей и поручил им создать Еврейскую АО на дальнем Востоке и организовать там колхозы. Через несколько дней Сталин получает от них телеграмму: «Колхозы организованы тчк высылайте колхозников». Сейчас этот анекдот можно и не понять, но тогда он очень был смешным и актуальным.

После такого анекдота я напрямую спросил Вячеслава: «Водку пьете?» Он внимательно посмотрел на меня, вышел из комнаты и через минуту зашел обратно, держа завернутую в газету бутылку. Это была бутылка японского виски «Сантори». Я полез в тумбочку и достал такую же бутылку — в наш гастроном завезли японский виски. Мы поскребли по сусекам и нашли полбуханки хлеба, здоровенный кусок сыра, из которого ножом уже выскребли мягкую сердцевину, и пару яблок с подгнившими боками. В пустую бутылку налили «шампанское» — так называли мы холодную воду из-под крана для запивки виски, который оказался очень противным. Вонючий хлебный самогон — чего такой из Японии везти, такого и у нас полно!

Оказалось, что мы со Славиком, (так он стал называться после пары стаканов), вели одинаковую жизнь. Вечером, когда приходило время спать, тушили свет (так как занавесок на окнах не было), выпивали из горла бутылку портвейна, и, погрозив пальцем своему темному отражению в зеркале, ложились спать. Это было скучно и неинтеллигентно, и мы еще раз убедились, что вдвоем выпивать веселее.

Славик по фамилии Зубов оказался неординарным человеком. Он был неплохим поэтом, только большинство его стихов были с матом. Да и стихи, которые он знал наизусть, тоже были подобного рода. Например, такая эпиграмма на поэтессу Веру Инбер: