Дж. Троост - Брачные игры каннибалов

• Название: Брачные игры каннибалов
• Автор: Дж. Троост
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-386-02991-3

Путешествия, как известно, бывают разные. Приятные и не очень. А еще – просто кошмарные. Это когда наши мечты о прекрасном и таинственном тропическом острове, затерянном где-то в лазурных просторах Тихого океана, оказываются совсем не похожими на реальную действительность.

В свои двадцать шесть лет автор этой полной юмора и безудержного оптимизма истории Дж. Маартен Троост решает, что ему окончательно опротивели каменные джунгли современного мегаполиса, берет в охапку свою подружку Сильвию, упаковывает в чемодан шлепанцы, панаму, шорты и отправляется на Тараву – тихоокеанский остров в составе республики Кирибати.

Как встретила городскую парочку желанная обетованная земля и так ли хороша оказалась на самом деле жизнь на экзотическом острове, вы узнаете, дочитав до конца эту уморительно веселую, а местами – очень грустную историю о двух бесстрашных путешественниках, совершенно не намеревавшихся заниматься экстремальным туризмом.

---

Мы протянули наши рекомендации и паспорта сотруднику иммиграционной службы и объяснили, что хотим жить в его родной стране. У сотрудника иммиграционной службы была татуировка на лбу. Он взглянул на наши бумаги и спросил, есть ли у нас обратные билеты. Нет, ответили мы.

– Хорошо, нет проблем, – сказал он.

Я был приятно удивлен. Не может быть, чтобы с иммиграционным контролем не возникло проблем! Служащий достал сигарету. Я дал ему прикурить. Я знал, что в подобных ситуациях нужно быть вежливым, и подумал было сделать ему комплимент по поводу татуировки, которая, правда, больше напоминала зеленую кляксу, плясавшую и морщившуюся каждый раз, когда он хмурил лоб. Но не успел я спросить, к какой банде он принадлежит, как рядом с нами возникла высокая и тонкая, как жердь, американка. Наш Куртц[21].

– Вы, наверное, Сильвия, – проговорила она, холодным, оценивающим взглядом смерив свою преемницу. – А вы ее муж.

Ах да. Забыл сказать. Мы с Сильвией спешно поженились по ряду формальных причин: во-первых, это было связано с получением медстраховки, и, во-вторых, мы не знали, как жители Кирибати воспримут то, что мы «просто вместе живем». Но в тот момент меня впервые назвали «мужем», и я вдруг ощутил себя более взрослым, зрелым, довольным жизнью и даже захотел детей. Я нежно похлопал Сильвию по плечу.

Кейт, которую Сильвии предстояло заменить, была худющей. Ей было лет пятьдесят, и на фотографии, которую мы видели в Вашингтоне, она выглядела намного моложе. Год, прожитый на Тараве, сильно ее состарил – скорее всего, из-за плохого питания. У нее были острые черты лица, как у хищной птицы. Потом Кейт призналась: год на Тараве идет за пять в любой другой точке мира. Свой отъезд она объясняла недвусмысленным «я больше так не могу».

Кейт повернулась к сотруднику службы иммиграции:

– У меня здесь справки из Министерства иностранных дел и Министерства здравоохранения. Сильвия – новый куратор Кирибати в Фонде народов Тихоокеанского региона. В связи с этим ей немедленно должны быть предоставлены виза и разрешение на жительство. Мы отослали эти справки в иммиграционное управление, но вы их, видимо, не получили. – Она смерила его убийственным взглядом.

– Хорошо, нет проблем, – повторил он.

– А я – муж Сильвии, – добавил я.

Сотрудник службы иммиграции проштамповал нам паспорта. Я, к своему удовольствию, увидел, что штам-пик маленький и скромный, в отличие от штампов большинства развивающихся стран, которые словно решили, что, раз уж им не суждено стать Великими Державами, можно хотя бы придумать себе Великий Штамп – разукрашенный всяческими орнаментами символ грандиозности, занимающий целую страницу в паспорте, а то и две. Обычно самые большие штампы бывают у стран совершенно незначительных, обуреваемых внутренними неурядицами и управляемых диктаторами. Маленькое чернильное пятно, которое поставил нам в паспорта сотрудник иммиграционной службы, словно говорило: да, мы – маленькая страна. Ну и что? Мы не питаем иллюзий по этому поводу.

Но у нас кое-какие иллюзии все еще оставались, и никто, особенно Кейт – ходячий сгусток желчи, – не смог бы лишить нас того, что мы желали увидеть. Мы проделали далекий путь, обрубив все корни, переехали на край света и ни за что на свете не готовы были признать свою ошибку. Сегодня наш стакан будет наполовину полон, решили мы. Взяв чемоданы, мы шагнули на землю настоящей Таравы, и нас тут же окружила мелюзга в ярких одеждах. Десятки детей, разинув рты, хихикали и что-то лепетали нам вслед, все время повторяя одно и то же слово: ай-матанг. Я спросил Кейт, что это значит.

– Пришелец из страны богов, – прошипела она голосом полковника Куртца.

Круто.

Вокруг нас на подстилках из пальмовых листьев сидели целые семьи. От обилия красок голова шла кругом. Наряды женщин представляли собой ослепительный калейдоскоп неразбавленных цветов, которыми были расцвечены их лавалавы – примитивные саронги с рисунком из оргазмических цветов и тающих закатов. Они носили их поверх кофточек без рукавов, цвет которых, казалось, специально был подобран так, чтобы абсолютно не сочетаться с расцветкой саронга. В таких нарядах все женщины выглядели особенно пышногрудыми. Мужчины же были накачанными и обветренными, с рельефными бицепсами и глубокими морщинами, татуировками и гнойными нарывами. Обитатели дальних островов ждали рейса на родную землю. Толстозадая тетка бойко торговала кокосами. Видимо, она и заменяет собой кафе в аэропорту, подумал я.

Мы положили чемоданы в кузов пикапа, и Кейт тронулась с места. Мы не могли оторвать глаз от сверкающей лагуны и островков с пальмами. Они тянулись и тянулись, сливаясь с нечетким горизонтом, где лагуна, океан и небо соединялись в безупречное сине-зеленое целое. Это было такое безмятежное, спокойное и прекрасное зрелище, что я не смог удержаться и ляпнул что-то о красоте лагуны и о том, что именно так выглядит романтика Южных морей.

Вода заражена, брякнула Кейт в ответ.

Дома, которые мы проезжали, были построены в традиционном стиле из дерева и тростника и приподняты на платформах, а вместо стен у них были трепещущие на ветру циновки. Они казались хорошо спланированными, прочными и прохладными.

Если вы любите крыс, бездомных собак и незваных гостей.

Деревни, что попадались нам на пути, выглядели живыми, а не унылыми и неподвижными, как на Маджуро. В улыбках и смехе их жителей, которые обменивались новостями и товаром, слышались дружелюбие и веселость.

Ай-кирибати ведут себя как дети, и относиться к ним надо соответственно.

Рыба на острове водилась в изобилии. Вдоль дороги стояли женщины и торговали сегодняшним уловом из мини-холодильников.

Почти вся рыба токсичная.

По кокосовым деревьям, на которых висело много орехов, карабкались мальчишки. Они распевали песни и добывали тодди – питательный сок коры.

Они должны быть в школе.

Маленькие дети забавлялись с простыми игрушками из палочек и веревки.

У большинства детей здесь хронический понос, и есть признаки возвращения холеры.

Тарава была самым замечательным местом, которое я когда-либо видел. Вода, пляжи, пальмы, краски, небо, парящие над горизонтом серебристо-голубые облака.

Тарава – это даже не место потенциальной катастрофы. Это и есть катастрофа.

Мы ехали и ехали. Я надеялся, что нас отвезут на новое место жительства, где бы оно ни находилось, и мы сможем выпить по чашке кофе и привыкнуть к новой обстановке. Но Кейт сказала, что на это нет времени. Сегодняшний день был расписан у нас буквально по минутам.

К тому же на Тараве нет кофе.

У меня задергался глаз.

Нашей первой остановкой был полицейский участок Бикенибеу, где нам предстояло получить водительские права. Это было неприглядное шлакобетонное здание из двух комнат, с жестяной крышей. На лавке у входа посапывал полицейский. Он был без обуви. Перед зданием стоял древний пикап с зарешеченным кузовом. Наверное, это и была патрульная машина.

– У вас же есть водительские права? – спросила Кейт.

– Да, но. только они немножко просрочены.

Уничтожающий взгляд. Мы с Кейт не слишком ладили. Мне казалось, она ведет себя странно.

А вот полисмена не слишком встревожил тот факт, что по закону мне, в общем-то, запрещено водить машину в любой точке земного шара. Он открыл пыльный журнал, первая запись в котором, казалось, была сделана еще в девятнадцатом веке. Аккуратным почерком вписал в него наши имена и подошел к печатной машинке, за которую можно было бы выручить немало на любом аукционе коллекционного антиквариата. Очень медленно он напечатал наши имена на розовеньких бланках. Так мы и получили права на «миссис Сильвию» и «мистера Маартена».

Полиция здесь абсолютно некомпетентна.

А по-моему – очень милая полиция.

Дальше наш путь лежал на электростанцию, представлявшую собой дизельный генератор в жестяном сарае. В лучшем случае ее хватило бы, чтобы удовлетворить нужды трех средних американцев при условии, что те не будут включать одновременно фен и холодильник. Мы терпеливо подождали, пока распластавшийся на столе служащий очнется ото сна. Он лежал там, как жертва на алтаре, пока три вежливых покашливания не заставили его пробудиться и устыдиться.

Кейт закатила глаза.

И вот так тут везде.

То есть все расслабляются на всю катушку.

Кейт хотела переписать на наше имя счета за электричество. Но это оказалось невозможным. Счет значился в картотеке под буквой М и был выписан на имя «Мэри». Только Мэри могла поменять имя на счете. Кейт объяснила, что Мэри, прежний куратор, уехала из страны четыре года назад.

– Можем переписать счет, когда Мэри вернется, – обнадеживающе успокоил нас служащий.

Дальше все продолжалось в том же духе. Мы бешено носились по атоллу, описывая опасные повороты, чтобы объехать детей, собак и свиней, и совершая настоящий подвиг по выполнению всех дел в один день. Я понимал Кейт. Она была самим воплощением Вашингтона: бездушная бюрократка, практичный, ориентированный на конкретные цели человек с большим опытом работы в Агентстве по международному развитию, сотрудники которого известны тем, что перемещаются с одного посольского приема на другой в шикарных тачках и щедро выбрасывают миллионы долларов на поддержку диктаторских режимов. Кейт привыкла проводить долгие дни за полезными делами вроде написания служебных записок и отчетов и завершать их парой джин-тоников в частном клубе. Но, приехав на Тараву, женщина увидела настоящую дыру без признаков цивилизации, остров, жители которого нуждались в малом и ни к чему не стремились. Это страшно ее раздражало и чуть не довело до безумия. У меня тоже были глаза. Я видел, что Тарава – остров примитивный. Здесь не было даже кофе. Но Куртцу удалось адаптироваться. Пусть это получилось у него не очень хорошо, он все же попытался привыкнуть. Кейт же, как казалось мне, отказалась приспосабливаться, и в этом была ее проблема.