Варди Соларстейн - Дорога на Торхольм

• Название: Дорога на Торхольм
• Автор: Варди Соларстейн
• Жанр: Киберпанк

Команда беглецов из нашего мира, пережив его крах, оказывается в мире Ванахейм: мире, где эльфы поработили людей и сделали из них кормовую магическую базу. Лидер группы, приняв титул конунга и имя Вальдура Арвенстарского, решает вступить в неравный бой и организовать восстание против эльфийского владычества. Конунг Вальдур в своей борьбе, кроме применения новых военных технологий, делает также ставку на религию, веру в человеческого бога Маниту, которая должна объединить всех последователей. Основав первый независимый город людей, и дав ему имя Пандора, конунг с небольшим отрядом отправляется в город Торхольм в поиске информации и возможных союзников.

---

Полководец сделал указание Скарви особое внимание уделить религиозному воспитанию этого элитного отряда, но в самой ненавязчивой форме. Он поставил непростую задачу, так как выделенные "избранные люди", хоть и питали определенный пиетет перед конунгом и его ближним окружением, мгновенно задрали нос и попытались себя вести непотребно. Пришлось показательно опускать на землю и освобождать от излишков спеси.

Одного, после неуклюжего комплимента чумазой и воняющей серой Марине, из взвода отчислили и посадили на гаупвахту. Марина, видимо, не поняла истинного смысла его слов, произошло банальнейшее недоразумение, но девушка все равно пошла в слезы и истерику. У нее ничего не клеилось и поэтому хакерша последнее время ходила чересчур нервная и раздраженная. Ей остро требовалась психологическая разрядка. Больше всего Марину раздражало, что Влад ее даже не пытается как-то "замотивировать", если не проорать, то хотя бы мягко пожурить. Конунг, который наигранным равнодушием и отсутствием интереса к делам Марины и был на самом деле во всем виноват, в этой ситуации тоже "потерять лицо" не мог, и принял меры, правда, очень мягкие. Тем же вечером Марина раскаялась и попросила отменить наказание. Несмотря на все теперешние закидоны — она была умничкой. Даже пошла на гаупвахту на ночь глядя и переговорила с солдатом.

На следующий день, без вины виноватого, но, тем не менее полностью раскаявшегося, зарвавшегося "спецназовца" восстановили в отряде, но без содержания. Вообще. Типа — кормят и так на халяву, оправдаешь в бою — все восстановят, и вообще скажи спасибо, что голову сохранил. Конунг всем показал, что за свою собственность, "жен-ведьм" или "дочерей-ведьм" — "пасть порвет и моргала выколет" невзирая на чины и звания. Наемники очень высоко оценили это правильное для руководителя качество.

На следующей неделе произошла еще парочка инцидентов, из которых самым ярким оказался связанный с дракой и зарезанной проституткой. Конунг совершенно не удивился, когда основным фигурантом по этому делу прошел тот же боец, который только что отсидел на гаупвахте — против закона парных случаев не попрешь. И тут Влад, вспомнив одну из самых ярких королев эпохи Нового Времени, на судилище выдал фразу: "Спецназ этого сделать не мог, потому что это спецназ. Лучшие люди. Кто хочет с ними хольмганг или эйвинги провести — в явочном порядке. После конца осады. Пока можете оставить заявку на дуэль в административном отделе". На этом суд кончился, обвинение, получив мешочек с серебром в лоб, рассыпалось, а все присутствующие глубоко задумались.

Локального воспитательного эффекта Влад, конечно, достиг, но по ходу пьесы, для пяти тысяч здоровых мужчин в его подчинении, требовалось и более доходчивые аргументы для поддержания дисциплины. Так как никакого желания, кроме гаупвахты, заводить еще и тюрьму, в качестве расширения пенитенциарной системы конунг не испытывал, а плаху и виселицу использовал просто как натюрмортную бутафорию, воздействуя больше на зрительное восприятие, требовались нестандартные решения обыденных для любого человеческого социума проблем, так хорошо и доходчиво описанных в теологических первоисточниках и относящихся к семи смертным грехам.

На следующий день, пикинер из так называемых "могикан", украл жалование у своего друга, а затем, когда тот его обличил, взял и зарезал, будучи к тому же в подпитии. Конунг на процессе метал молнии и обрушивал громы, и был особенно суров и страшен. После открытого суда, провинившегося, сделав анестезию рукояткой меча, связали клубочком, положили на "ложку" требуше и зашвырнули в крепость Ногт. На последнем этапе траектории, голубь-разведчик внезапно ожил и страшно заверещал. Затем его размазало об башню. Командиров незадачливого летнаба разжаловали в рядовые.

Марина с Катей весь следующий день с Владом демонстративно не разговаривали, и по лагерю пошли упорные слухи, что "ведьмы" до последнего упрашивали конунга сменить наказание. Результатом такой политики двойных стандартов стало то, что при последующих нарушениях, друзья и доверенные лица, а также командиры провинившихся, не эпизодически общались с Катериной, а уже целенаправленно шли сначала искать "хакерш", а уже потом топали с адвокатскими намерениями в "ЦУП" — Центр Управления Полетами, теперь, как всегда с нелинейным юмором, называл Штаб Влад.

Судебная система опять, как и везде, стремилась обрасти механизмом сдержек и противовесов, основанными на взятках и откровенном кумовстве. "Ну, прямо как на родине" — с умилением как-то подумал конунг.

Пришлось Владу на следующем заседании подговорить Скарви взять под защиту неофита, который, после изобличения в грехах, покаялся, а затем своей жизнью и уже именем Маниту поклялся, что больше не будет так косячить. Его показательно оправдали и не назначили даже самой маленькой виры. Народ, глядя на такие дела, снова крепко задумался.

Посещаемость вечерних проповедей Мудрого Скарви первоначально даже скакнула на порядок. Пусть ажиотаж и уменьшился через неделю, но перед конунгом отчитались о стопроцентном увеличении вставших на "тропу Маниту". Все больше и больше людей в лагере щеголяло с продолговатой, круглой в сечении палочкой на шнурке или цепочке, висящей на шее, и с томагавком, заткнутым за пояс. Эти два модных элемента, символа новой религии, начинали носиться все более масштабно и осознано.

Конечно, это все были мелочи жизни. Армия наемников постепенно обрастала уставами и обычаями, в жизнь каждого солдата настойчиво стучалась религия, выступая, кроме дисциплинирующего элемента, скрепляющим цементом межличностного общения и объединяя всю массу людей единой направленностью общего вектора веры и ценностей.

***

Спецназовец Трой осторожно, пытаясь мысленно, как учили, размазать в тонкий блин боль, потер ушибленную ногу. Он и его тройка опять не уложились в норматив, заданный беспристрастными, а оттого жестокими песчинками часов. Второй раз подряд тренировка заканчивалась неудовлетворительными результатами. Спецназ все никак не мог правильно, вовремя и без потерь провести учебный штурм полномасштабной имитации донжона замка. Неприятности усиливались еще и тем, что на тренировке присутствовал сам Вальдур Арвенстарский, который мало того, что наблюдал за учебой бойцов, так еще и после проводил детальный и въедливый разбор полетов. И сегодня, именно учебный штурм испытывал на себе весь гнет внимания высшего командования. Нет, чтобы продолжать смотреть на то, как тренируется в спаррингах второе отделение, или проходит полосу препятствий третье. Полоса препятствий в лагере наемников была местом популярным и служила чем-то вроде тараканьих бегов — негласный тотализатор по итогам соревнований бойцов на ней процветал.

Сейчас "крикливая Ваша Светлость", пыша неудовлетворением, вскарабкался по приставной лесенке на третий, самый высокий этаж учебной башни и стоя между макетов мебели принялся за разнос обеим тройкам. Большую часть речи составляла обсценная лексика, что правда, делало речь весьма доходчивой.

— Еще раз спрашиваю, — орал конунг. — Джит, что ты двигаешься, как самка беременного осла? Хлонрир — в следующий раз, повторяю для самых тупых, сначала устанавливаем вышибной заряд, затем взводим молоточек, потом уходим в укрытие, и уже после выбиваем дверь, если она сама не упала! Ну ведь оторвет руки, мало того что ты урод, так станешь еще и инвалидом. Будешь девок задними ложноножками лапать? Грон! Грон, какой… матери мы спим и не страхуем Джита и Хлонрира?! Что ты гладишь "суоми" как грудь любовницы? Это оружие, его мало любить, им нужно уметь пользоваться. На всю армию дюжина "суоми", а ты боишься из него стрелять! Тебе выдать обычный самострел?! Нет?! А я выдам тебе самый старый карамультук, из которого твоя прабабушка пристрелила твоего прадедушку, когда он домой вернулся пьяный и слишком поздно! Вы, сборище долбодятлов а не штурмовая группа! Да в Пандоре любой пацан вас уделает, всех троих. А вы даже цель не исполнили! — Тут конунг показал рукой на сидящее за массивным столом смешное, весьма измордованное чучело, с каким-то, мятым от частых ударов, железным обручем на голове и подвязанной мочалкой, изображающей, видимо, бороду.

"Действительно", — подумал Трой. — "Редкая невезуха".

Чересчур торопящийся уложиться в норматив спецназ убил всех, без разбора на детей, женщин и слуг, находящихся в комнате, но ухитрился не попасть в "Цель номер один". Ингвар опять с подковыркой переставил местами манекены, изображающие охрану, барона, и его свиту, и поэтому все вилки, стрелы, ножи и томагавки достались абсолютно каждому в комнате, кроме вредного старика. Карма, однако.

— Грон, смотри, показываю в последний раз, — конунг как-то легко вырвал у бугая его драгоценное оружие. — Все делаем по методике "От Дяди Саши", о которой я вам говорил! Подкинул "суоми", поймал — так и держи! Запомни этот момент, балда! Хватка должна быть инстинктивной! На цель доворачиваешь корпусом!