Сергей Черепанов - Кружево

• Название: Кружево
• Автор: Сергей Черепанов
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Сказка
• Год: 1983

Новый сборник сказов и сказок старейшего уральского писателя.

---

У этого болота была слава худая. Когда-то давно лесная Кикимора справляла тут свои именины. Со всей глухомани сбежались к ней бесы, три ночи скакали-плясали. Все их недоедки-недопитки Кикимора в болото выплеснула. С той поры вода в нем стала гнилая — ни человеку попить, ни коня напоить.

Доводилось солдату видывать всякое, а уж тут, в родном-то краю, совсем нечего было пугаться.

Достал он из шинелки кисет с табаком, цигарку закрутил, кресалом огонька добыл, всласть покурил и с устатку уснул под кустом.

Так и проспал до полуночи. Растревожил его какой-то шумок на болоте. Навострил ухо солдат, прислушался: лягушки квакают, табунок уток с плеса взлетел. Неспроста, видать. Вот по тропинке в лесу конские копыта зацокали. Валежник хрупнул.

Хоть и темно, непроглядно, солдат меж березами всадника различил. Только росточком маловат этот всадник. Кто такой? Откуда взялся в экую пору? Тут ведь место заклятое, даже в светлый день мужики его избегают. И не догадался бы, но приезжий голос подал:

— Тпру-у, стой!

Дальше гадать было нечего: сам старшина!

Уж кого иного, а Царева крючка солдат смолоду помнил. Попадал к нему на правеж. И когда на войну был взят, тоже его плетки испробовал. Посулил ему тогда: «Ладно, моя спина всякое сдюжит, а и до твоей когда-нибудь доберусь!»

В самый раз было поквитаться с Царевым крючком — один на один сошлись! Но раздумал. Наподдавать, бока наломать — дело не трудное, так ведь потом в свою деревню хоть глаз не кажи.

Решил обождать, поглядеть, чего же Цареву крючку на болоте понадобилось?

Тот спешился, потоптался на берегу, пооглядывался по сторонам и три раза подряд, как ворона, покаркал. Топь у берега вспучилась, вылезла какая-то волосатая образина. Отряхнулась, мордой к Цареву крючку повернулась:

— Чего понадобилось, ваше степенство?

— Деньги надо припрятать, — молвил тот. — Посередь мужиков в деревне смута началась, боюсь, как бы худа не случилось. Могут ведь меж собой сговориться и меня разорить.

— Изволь, надежно припрячу.

Царев крючок снял с седла мешок, вынул из него горшок.

Приняла образина клад, согнулась от тяжести.

— Не попортить бы...

— А ты пуще приглядывай!

Чуть погодя образина нырнула обратно в болото, а Царев крючок на коне ускакал.

Когда все утихло, даже комары перестали бунчать, накатило на солдата раздумье: нехитро выманить образину на берег, клад у нее отобрать, а то хитро, куда его потом подевать?

У бывалого солдата сто находок в запасе, и самому-то ему много не надо — был бы хлеб, соль да сахар вприкуску и крыша над головой.

Вот и надумал он деньги вернуть мужикам, Царева крючка оконфузить, с места согнать, людей от его разбоя избавить.

Достал из походной котомки веревку, вышел на берег болота и принялся кресалом из кремня огонь высекать. Посыпались каленые искры на кочки. Те задымили. От них огонек к камышам перекинулся.

Болотная образина учуяла — не сдобровать ей, коли все болото займется пожаром, вместе с кладом выскочила наружу, наладилась броситься наутек, а солдат на нее веревку накинул.

— Обожди, постой, отдай-ко награбленное!

Деревянной ногой выбил из ее лап горшок, потом за уши приподнял, размахнулся, и полетела она вверх тормашками в темноту.

Ни много ни мало запечатано было в горшке: три тыщи рублей серебром.

Взял солдат себе за труд всего лишь один серебряный рубль, остальные на возврат в котомку сложил.

Утром явился в деревню. Надо бы попервоначалу с отцом и матерью повидаться, с пути в бане попариться, а он прямиком по улице в правление направился. И нарочито не поспешал, возле каждого мужицкого двора останавливался, хозяевам кланялся, горсть монет оставлял.

— Берите себе на разживу!

Только неподалеку от правления, когда Царева крючка и стражников у окошек приметил, на уловку пустился: в следы своей деревянной ноги начал рубли неприметно подбрасывать.

Царев крючок сразу смекнул: дескать, экое диво, заставлю-де солдата день-денски ходить, стану с полу рубли собирать, то-то нагребу капиталу... А в лицо его не признал. Уходил солдат на войну молодым, вернулся — седина на висках, черная борода. Вдобавок не пострашился, незвано-непрошено по крылечку взошел, настежь дверь отворил и во весь голос на старшину заорал:

— Пошто без почету встречаешь? Ать-два! Налево, кругом, арш! Взять винтовку на изготовку!

Да еще деревянной ногой по полу ударил, чуть половицу не проломил.

Вышибло Царева крючка из ума. Сроду не бывало, чтобы на старшину кто-то голос повысил. Хотел стражникам приказать буяна схватить, а они выпрыгнули из окошка на улицу.

Скрючился он за столом, шею в плечи втянул, еле три слова промолвил:

— Ты кто таков?

— От бога посыльный! — уже не так громко сказал солдат. — Погиб я на германской войне и, как праведного воина, призвал меня бог к себе, повелел обратно на землю спуститься, над тобой суд учинить! С небес-то он уже давненько приметил, чего ты тут вытворяешь...

— Не грешен я, — залепетал Царев крючок. — Может, ты не в ту деревню спустился?

— Ах ты, такой-сякой! — снова прикрикнул солдат. — Как смеешь богу не верить! Он ведь своими глазами видел, что ты этой ночью запечатанный горшок в Сорное болото припрятал...

Со страху Царева крючка затрясло. С поличным поймался! И выходит-де, этот солдат вправду спустился с небес.

И не стал отрицать, а надумал бога удобрить.

— Свой клад я обратно достану, в церкву отдам, пудовую свечку поставлю, грех замолю...

— Твой дар бог не примет! — пристращал солдат. — За разбой полагается варить тебя в кипящей смоле! А коли хочешь очиститься, избежать наказанья — Сорное болото ковшиком вычерпай!

— Мне на то веку не хватит.

— Так бог указал!

Распирало солдата от смеха, но напустил на себя грозный вид, деревянной ногой снова по полу стукнул:

— Давай сюда казенную печать, сам божье повеленье исполнять отправляйся! Эй, стражники! Спустите-ко с него шаровары, всыпьте ему для памяти десяток плетей и препроводите на болото, да глаз не спускайте, покуда он его не осушит!

Вышел он к мужикам из правления, остальные деньги, что оставались от клада, раздал и в назиданье напомнил пословицу:

— Богом клянись, но сам не ленись умом пораскинуть!

Царев крючок на Сорном болоте не задержался. Звал-звал образину, дозваться не мог. Попробовал в топь нырнуть, поднять клад со дна, вывалялся в грязи — ничего не нашел. Принялся было из болота ковшиком воду вычерпывать — не сдюжил! Сговорился с обоими стражниками и вместе с ними куда-то утек, лишь бы солдат не сыскал.

ЖЕНИХ ДЛЯ ДВОИХ

Когда ум за разум запнется, то и на ровном месте заблудишься. И почнешь кружить: в кою же сторону надо податься?

Уж сколь умен и толков был Петро, вдовой Аксиньи сын, а не мог порешить: Федору или Милодору посватать?

Две сестры были до последней черточки схожие, будто одна из них стояла перед зеркалом и смотрела сама на себя.

Родились они в один год, в один час, в одной зыбке качались, вместе взросли, и даже мать родная не умела их различить.

Девки справные, хороши собой. В одинаковые сарафаны нарядятся, одинаково косы заплетут да как запоют в один голос — у любого парня душа замирает.

И вот случилась же такая оказия — они обе Петра полюбили!

Федора замуж за него собиралась, и Милодора от него же сватов ждала.

Прежде, бывало, делили они пополам всякую всячину, а уступить жениха ни у той, ни у другой не хватило желанья. Милодора потребовала: «Откажись от Петюшки, я его пуще люблю, чем ты!» А Федора в ответ: «Это ты отстань!»

Летом на игрище, куда молодяжник по вечерам собирался попеть-поплясать, обе не отходили от него, как пришитые. Федора справа, Милодора слева, а он посередке.

Покуда шел меж ними спор и раздор, а Петро решиться не мог, — зима наступила. В соседних дворах свадьба за свадьбой, у сестер в избе хоть бы петух скукарекал.

Спрашивать у Петра, скоро ли от него сваты пожалуют, той и другой казалось зазорно.

Он каждый день по улице проходил, в окошко к сестрам заглядывал, но лишь раздор добавлял.

— Это ты мне мешаешь! — злилась Федора на Милодору.

— Нет, ты ко мне путь загораживаешь! — отвечала та.

Пора свадеб уж к концу приближалась, после масленой недели справлять свадьбы было не принято. Вот тогда и надумала Милодора:

— Давай кинем бобы наудачу. Тебе достанется — за Петьшу замуж иди, мне выпадет — дале ни во что не встревай! А ему-то ведь одинаково: что ты, что я!

— Нет и нет! — отказалась Федора. — Может, он сам меж нами сделает выбор.

Наладилась она перехитрить сестру.

Вечером, покуда Милодора коров доила и по домашности управлялась, Федора успела побывать у старухи Клещихи.

Нелюдимая эта карга славилась в деревне худом и злом. Бабы поговаривали про нее, будто в молодости была она замужем за чертом лесным. Черт сам пакостливый страхилат, а и то с ней ужиться не мог, облысел и рога об нее обломал, покуда из лесу спровадил.