Стивен Джонс - Ужасы. Замкнутый круг

• Название: Ужасы. Замкнутый круг
• Автор: Стивен Джонс
• Издательство: Азбука, Азбука-Атикус
• Жанр: Маньяки
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-01489-3

Все лучшее в жанре ужасов за два последних десятилетия в новой серии «Best New Horror»! От всемирно известного составителя сборников, признанного мэтра Стивена Джонса! Впервые на русском языке!

Привидения и вампиры, маньяки и психопаты, таинственные монстры и ходячие мертвецы — все самые популярные персонажи жанра хоррор на страницах произведений Рэмси Кэмпбелла, Ричарда Лаймона, Роберта Маккаммона, Йена Уотсона и многих других знаменитых писателей. Смертоносные твари выползают из тьмы, сходят с экранов телевизоров, являются с того света или из глубин вашего воспаленного сознания. Если вы не прочь пощекотать нервы, не страдаете бессонницей и нечасто выходите из дома по ночам, двадцать душераздирающих историй, собранных в этой антологии, доставят вам истинное удовольствие!

---

— Он… что? — громко переспросила Гвен, посмотрев вниз. Блузка была расстегнута слишком глубоко, открывая верхний край лифчика. Ее зеленые глаза расширились, она подняла взгляд и наткнулась на глаза Спероса в зеркале заднего вида. Тот осклабился, глядя на нее, и непреднамеренно облизнул губы. Он тоже был наивен, но по-своему. Совсем иначе.

— Пересядь, — громко сказал Джеф, когда она застегнула соблазняющую пуговку и еще одну над ней. — С этой стороны вид намного лучше.

Он привстал, пропуская ее позади себя. Теперь Сперос смотрел на дорогу обоими глазами.

Через десять минут они въехали на дорогу, пролегавшую между поросшими сосной склонами, такими крутыми, что они казались почти отвесными. Местами сквозь растительность проглядывали щебнистые осыпи или вышедшая на поверхность скальная порода.

— Горы, — пробубнил Сперос, не оборачиваясь.

— У тебя зоркий глаз, — похвалил его Джеф.

Гвен слегка ущипнула его за руку, и он знал, что она хотела сказать: «Сарказм — низшая форма остроумия и тебе не идет!» Как и жестокость, по всей видимости. Джеф не подразумевал ничего особенного своим замечанием про глаз, однако Сперос оказался впечатлительным. Он нащупал в «бардачке» свои темные очки в желтой оправе и надел их. Дальше он вел машину в гробовой тишине и, похоже, намеревался молчать до конца поездки.

Они перебрались через горы, и вот впереди, как гигантский туристический буклет, открылось западное побережье острова. Горы, казалось, спускались к самому морю, где скалы сливались с немыслимой, невыносимой синевой. И по обе стороны хребта, будто ослепительный мираж, плавно сбегала к морю деревня Ахлади.

— Какая красота! — выдохнула Гвен.

— Да, — кивнул Сперос. — Красота, эта деревня. — Как многие греки, он говорил по-английски с характерным присюсюкиванием. — Рыбалка, плавать, — красота.

Дальше начался склон — извилистый, временами крутой, но вид отовсюду открывался просто изумительный. В памяти Джефа всколыхнулись воспоминания о Кипре. В большинстве своем это были хорошие воспоминания; только одно было тяжелым, от него у Джефа всегда перехватывало дыхание и сжимались кулаки. В нем была главная причина, по которой он не особенно стремился к Средиземноморью. Он закрыл глаза, пытаясь изгнать воспоминание из памяти, но от этого стало только хуже, возникшая перед глазами картинка стала еще отчетливее.

Он снова был ребенком — ему исполнилось пять в конце лета шестьдесят седьмого. Отец был штаб-сержантом медицинской службы, а мать работала в QARANC;[47] обе организации располагались в Декелии[48] — на территории британской базы, прямо на побережье недалеко от Ларнаки, где их семье выделили жилье. Родители встретились и поженились в Берлине, где прожили три года, потом их вместе отправили на Кипр. После двух лет на Кипре отцу Джефа оставалось служить еще год до окончания двадцатидвухлетнего срока.[49] По окончании этого последнего года под солнцем его ожидало место в службе «скорой помощи» одного их крупных госпиталей Лондона. Мать Джефа рассчитывала получить место медсестры в штате того же госпиталя. Но перед тем, как всему этому случиться…

В Декелии Джеф ходил в школу, а в те редкие выходные, когда оба родителя были не на дежурстве, они все вместе выбирались на пляж. И это было его самое любимое место на свете: пляж с золотистым песком и кристально чистой, безопасной водой. Но иногда в поисках уединения они могли собрать корзину для пикника и отправиться вдоль побережья, и ехать до тех пор, пока дорога не превратится в колею, потом отыскать тропинку вниз по крутым отвесным утесам и купаться среди скал возле мыса Греко.[50] Вот там все и случилось…

— Джеф! — Гвен подергала его за руку, прервав наваждение. Он был рад вернуться к действительности. — Ты что, заснул?

— Сладкие грезы, — улыбнулся он.

— Ой, и у меня! — подхватила она. — Я все думаю, что мне это, наверное, снится. В смысле, так наяву не бывает!

Дорога лентой извивалась по крутому склону, прямо под ними раскинулась деревня. Навстречу поднимался битком набитый туристический автобус. В окнах виднелись загорелые, пресытившиеся физиономии: туристы ехали в аэропорт. Их отпуска закончились, но у Джефа с Гвен отпуск только начинался, и деревня, в которую они приехали, была по-настоящему прелестна. Особую прелесть ей придавало то, что она была едва тронута цивилизацией. Это был только второй туристический сезон в Ахлади; до того, как построили аэропорт, сюда можно было добраться лишь по воде. И очень немногие брали на себя такой труд.

Кипрское наваждение быстро отпустило Джефа. Хотя он и не считал себя романтичной натурой, подобно Гвен, тем не менее и он признал очарование Ахлади. И теперь, он полагал, ему придется признать, что они сделали правильный выбор.

Сады за белыми стенами; красная черепица, окошки с зелеными рамами, одни крыши совсем плоские, другие с отлогими скатами; бугенвиллея, льющаяся каскадом по белым полукруглым балконам; белая церквушка на уступе горы, с которого скалы крутым обрывом выходили к морю; огромные древние оливы на огороженных кусочках земли при каждом пересечении улиц и виноградные лозы на шпалерах, дающих легкую тень, которой пестрел каждый садик и патио. Вот так на первый взгляд выглядела деревушка Ахлади. Вход в бухту преграждал высокий волнорез. Море не представляло сколько-нибудь реальной угрозы для деревни, ибо основная ее часть лежала по берегам гавани, припертым клешнями молов с обеих сторон. Для входа в воду повсюду в скалах были выдолблены ступеньки; все более или менее горизонтальные поверхности на берегу были застелены полотенцами, а из воды то и дело выныривало с полдюжины голов с трубками и масками. Здесь было довольно глубоко, но на четверть мили южнее, за молом, ограничивающим гавань, как перепонка между пальцами огромного зверя, где-то на сотню ярдов простирался галечный пляж — туда, где спускался с гор второй клешнеобразный выступ. Что до остальной части береговой линии, Джефу она виделась одинаковой в обоих направлениях: на юге и на севере насколько мог видеть глаз — только небо, скалы и море. Бесконечное повторение мыса Греко. Но прежде чем он успел снова погрузиться в воспоминания, прозвучал булькающий голос Спероса:

— Вилла «Элени», так? Нету дороги. Ехать не можно. Я нести багаж.

Дорога спускалась по краю уступа прямо к церквушке. На полпути ее пересекала под прямым углом другая автомобильная дорога, на которой располагалось несколько лавчонок. Остальные улицы были слишком узкие или слишком крутые для того, чтобы по ним можно было проехать на машине. Неподалеку пыжилось несколько древних мотороллеров, да ослы цокали копытами там и сям — вот и весь деревенский транспорт. Сперос развернул свое транспортное средство на главном (по сути единственном) перекрестке и припарковался в тени гигантской оливы. Потом вышел за багажом. Багаж составляли два больших чемодана и два маленьких. Джеф хотел было разделить ношу пополам, но не успел: Сперос взялся нести слоновью долю, а Джефу оставил мелочевку. Он не стал возражать, хотя было понятно, что грек просто пользуется возможностью порисоваться, демонстрируя силу.

Сперос вел их по крутому склону мощеной улицы, обрезанные по самое не хочу вытертые джинсы едва не лопались на его мускулистой заднице. И поскольку они шли позади, Джеф осознавал, что Гвен тоже смотрит на эти загорелые, блестящие мускулы. Смотреть было больше особо не на что.

— Он — Тарзан, а ты Джейн, — решил он пошутить, но вышло как-то нерадостно.

— А ты тогда кто? — закипая, парировала она. — Чита, что ли?

— Ух, ух! — поддразнил Джеф.

— В любом случае, — смягчилась она, — у тебя задница лучше. Более компактная.

Он воздержался от дальнейших комментариев, чтобы не сбивать дыхание. Даже легкие чемоданы уже казались тяжелыми. Если он Чита, тогда Сперос пусть будет Кинг-Конг! Грек один раз оглянулся, ухмыльнулся в своей жуткой манере и продолжал идти. Тяжело дыша, Джеф и Гвен попытались догнать его, но безуспешно. Завершая восхождение, Сперос свернул направо в арочную нишу в стене, преодолел три каменные ступеньки, поставил чемоданы и остановился у полированной сосновой двери. Он дернул шнурок, открывая щеколду, толкнул дверь и снова поднял чемоданы. Когда из-за угла показались англичане, он шагнул внутрь.

— Вилла «Элени», — объявил он, когда они проследовали за ним.

За дверью оказался внутренний двор, обнесенный высокой стеной и вымощенный черной и белой галькой в виде дельфинов и осьминогов. Разноуровненевый дворик-патио располагался перед собственно «виллой» — квадратной коробкой, единственным достоинством которой, пожалуй, был выдвижной тент, затеняющий окна и большую часть патио. Кроме того, тент создавал превосходное убежище от разлитой вокруг слепящей белизны.