Кэролайн Линден - Лишь в твоих объятиях

• Название: Лишь в твоих объятиях
• Автор: Кэролайн Линден
• Издательство: АСТ; Астрель; ВКТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-070585-6, 978-5-271-32347-8, 978-5-226-03440-4

Когда-то Александр Хейз был блестящим офицером, героем, человеком чести, а теперь, ни в чем не повинный, ославлен предателем. Чтобы восстановить свое доброе имя, он вынужден стать тайным агентом короля.

Семья считает Александра давно погибшим. Бывшие друзья отвернулись. И единственная, кто может помочь ему выполнить опасное задание, — красавица Крессида Тернер, которая не доверяет предателю, но вынуждена с ним сотрудничать.

Однако очень скоро Крессида влюбляется в Алека, и эта любовь может подарить им счастье — или стоить жизни…

---

Крессида видела, как напряглись его плечи, когда он обнаружил маленькую книжицу, и невольно затаила дыхание. Он это искал? Алек медленно вынул ее — теперь она увидела, что это дневник. Ей стало не по себе, вспомнились все неприятности, связанные с дневником ее отца. Она схватила руку Джулии и сжала ее, с беспокойством наблюдая за тем, как Алек открывает дневник.

Некоторое время он листал его. Часть страничек была исписана, на некоторых были какие-то рисунки, иногда — колонки цифр. Откуда-то выпал сухой цветок, все еще ярко-красный. Алек с мрачным видом поднял его, сунул между страницами и стал листать дальше. Крессиде все труднее было сдерживаться, она закусила губу, чтобы не задавать вопросов. Джулия нетерпеливо качала ногой, но тоже держалась. Их нервы были на пределе, а он, казалось, становился все спокойнее. Когда он сел на корточки и углубился в чтение, она готова была подскочить и вырвать у него дневник, хотя не имела представления о том, что он ищет и где это, может быть.

В конце концов, когда она уже не могла больше выносить этого, он добрался до последних страниц. Там лежало письмо, сложенное и запечатанное, слегка помятое, словно бумага подмокла, а потом высохла. Он медленно просунул палец под печать и вскрыл письмо, не глядя, отложив в сторону дневник. Крессида и Джулия не дыша, смотрели друг на друга и ждали, что будет дальше.

Крессида, стоявшая напротив него, видела, как выражение его лица медленно менялось от мрачного и напряженного к скорбному. Что там, в письме, она не желала знать. Было мучительно видеть бесконечную печаль в его глазах. Потом он опустил голову и прикрыл глаза. Крессида едва сдерживала слезы. Ее охватила паника. Она молилась о том, чтобы ее отец не имел к этому никакого отношения, хотя в глубине души она была уверена в обратном.

— Я положил его сюда, чтобы не потерять. — Его голос звучал глухо, как из могилы. — Никто не знал…

— Положил что? — снова шепнула Джулия, испуганная не меньше, чем Крессида.

Теперь женщины не переминались в нетерпении с ноги на ногу, они стояли, словно окаменевшие, вцепившись друг в друга.

Он не ответил. Оставив содержимое чемодана валяться на полу, он встал и начал пробираться к двери. Крессида и Джулия обменялись встревоженными взглядами, взяли свечи и поспешили за ним.

Глава 26

Они догнали его на середине лестницы.

— Что происходит? — в третий раз спросила брата Джулия. — Алек, ты пугаешь меня. Что ты нашел?

Он только мотнул годовой. Джулия остановилась.

— Алек! — Он не реагировал. Она повернулась к Крессиде. — Скажите, что все это значит?

— Не знаю, — отвечала Крессида, глядя, как он направляется в сторону кабинета. — Но мне кажется, сейчас неподходящее время для расспросов.

— А для того чтобы рыться на чердаке, подходящее время? — запротестовала Джулия. — Что случилось?

Крессида беспомощно посмотрела на нее и пошла за Алеком. Она появилась в его кабинете в тот момент, когда он открывал шкаф.

— Что вы отыскали?

Он вынул из шкафа плащ, бросил его на стул и быстро содрал с себя тот, что был на нем.

— Старое письмо.

Крессида пожевала внутреннюю поверхность щеки и осмелилась спросить:

— Это… как-то связано с дневником моего отца, да? Он молча продолжал рыться в ящике стола.

— Вы… знаете, о ком он писал? Человек, который… — Слова застревали в горле, и она замолчала.

Если Алек тот человек, о котором упоминал ее отец, это доказывает его виновность. И ее отца тоже, но это не играет никакой роли. Отец пропал, тогда, как Алек был здесь, и на него падал весь позор, — сердце разрывалось на части при этой мысли.

— Я сожгу его, — сказала она запальчиво. — Никто другой не видел его — и он был зашифрован, даже Том не знал, что в нем…

— Вам не нужно сжигать его, Крессида. — Он взял из ящика нож и сунул его в ножны на ремне. Она испуганно смотрела, как он перекинул ремень через плечо и приладил его так, что ножны оказались под мышкой. — Расшифруйте остальное. Думаю, вы получите ответы на все ваши вопросы. — Он надел вынутый из шкафа плащ, похлопал по карманам, провел ладонями по рукавам и, обойдя ее, пошел к двери. От ножен ткань под его рукой приподнялась, запаниковавшей Крессиде казалось, что это вздутие размером с боевую саблю.

— Куда вы идете?

— Встретиться с большим другом семьи.

Она встала между ним и дверью, не давая пройти.

— Зачем? Скажите мне. В этом как-то замешан мой отец. Выдумаете, я совсем дурочка? Я расшифровала дневник. Я знаю, что в нем. А вы… — Ее голос подозрительно задрожал. Это совершенно невозможно, но она должна была задать этот вопрос: — Вы ведь не могли быть тем человеком, о котором он писал?

Его подбородок окаменел.

— Не мог.

Она чуть не зарыдала от облегчения.

— Тогда в чем дело? Не отмахивайтесь от меня. Что толкнуло вас броситься искать на чердаке чемодан, который вы могли бы достать в любое время?

Темный, погруженный в себя взгляд смягчился.

— Крессида, дайте мне пройти. Она вздернула подбородок.

— Нет, пока не скажете, куда вы идете и зачем вам нужен нож.

— Позже. Я объясню, клянусь вам. Только… не сейчас… — Все это было сказано сквозь зубы. Она покачала головой, продолжая держаться за ручку двери, и отказывалась отступать. Он провел рукой по волосам и тихо выругался. — Боюсь… Уверен, что знаю, кого описал ваш отец. Он… был моим другом. Я думал, что знаю его, а он предал все: не только свою страну, но и свою семью, и всех, кто любил его.

— Включая вас? — Это было почти как выдох, а не сказанные вслух слова.

Его плечи напряглись.

— Да.

— Но какая необходимость начинать действовать прямо сейчас? — выкрикнула она. — Подождите до завтра. Сообщите армейским — напишите лорду Хейстингсу, пусть он пришлет кого-нибудь заняться этим!

— Крессида. — С невероятной нежностью он коснулся ее щеки. — Я не был самим собой пять лет. Я потерял все, не только репутацию, но и свою семью, свое имя, честь.

— Я знаю, — прошептала она, по лицу ее текли слезы. — Но…

— А вы разве стали бы ждать и вести обычную жизнь день, два или десять дней, зная, что ответ на все ваши вопросы в нескольких милях от вас?

— Позвольте мне пойти с вами. — Она ухватилась за него обеими руками. — Он мой отец. Я имею право знать.

— Имеете. Я расскажу вам все, когда вернусь.

Он обнял ее и поцеловал так ласково, что ей захотелось плакать. Она обвила руками его шею и прильнула к нему, к мужчине, которого она любила больше всего на свете. Ей казалось, что она умирает от страха. Если ее отец предал его… Если ее отец был причастен к его позору… Не изменит ли Алек свое отношение к ней? Сможет ли он смотреть на нее и не видеть в ней дочь человека, который его погубил? Опасение, что она может потерять любовь, о которой раньше и не мечтала, заставляло ее цепляться за Алека, когда он пытался отстранить ее.

— Я иду с вами, — яростно, сказала она. — Не смейте идти без меня.

— Вы не пойдете со мной ни при каких обстоятельствах. — Он поднял брови. — Если потребуется, я привяжу вас к своей кровати, хотя я не получу от этого никакого удовольствия, поскольку меня здесь не будет.

Она тяжело дышала, сердце у нее бешено колотилось.

— Вы не посмеете.

— Вы знаете, что посмею. — Он снова поцеловал ее. На этот раз крепко и беспощадно. Она ослабела, перестала цепляться за его плащ и со стоном прижалась к нему.

— Не уезжайте, — умоляла она. — Пожалуйста, вы пугаете меня. Дайте мне закончить с дневником, а потом делайте что хотите. Пожалуйста, Алек, если вы хоть немного дорожите мной…

Он не ответил, только снова поцеловал. В два рывка он задрал подол ее юбки и положил руку между ног. Она ойкнула, но ее тело сразу же отозвалось. Любовь и желание, страх и отчаяние владели ею. Руки, потянувшиеся к его брюкам, дрожали. Когда ей, наконец, удалось отодвинуть ткань и положить руку туда, где ей хотелось быть, колени совсем не держали ее, она была близка к кульминации. Он отбросил ее руку, лицо его стало напряженным. Прижав ее к стене, он вошел в нее.

Крессида обхватила его за плечи и не отпускала, пока он входил в нее резкими, тяжелыми толчками. Когда он подхватил ее колено, чтобы войти глубже, она задрожала и застонала. Она с такой силой обвилась вокруг него, что слезы выступили на ее глазах. Алек резким толчком вошел в нее еще раз, издал горловой звук, навалился всем телом — и его голова бессильно упала на ее плечо. Наступила разрядка.

Одна слезинка выкатилась у нее из глаза и покатилась по щеке. Она водила рукой по его затылку, по коротким, жестким волосам. Если с ним что-то случится, ее сердце будет разбито навсегда.

— Я люблю вас, — потерянно произнесла она.

Плечи его задрожали, он обхватил ее и крепко прижал к себе. На миг она возликовала, решив, что добилась своего. Он смотрел на нее глазами синими и глубокими, как небо в подступающих сумерках, но в них читалась непреклонная решимость. Не сказав ни слова, он освободился от нее, поставил на пол и заботливо оправил ее юбки. Его лицо снова стало хмурым, и она поняла, что он будет непреклонен. Она закрыла глаза и отвернула лицо. Но он взял ее за подбородок и повернул к себе.