Мери Каммингс - Кольцо

• Название: Кольцо
• Автор: Мери Каммингс
• Жанр: Современные любовные романы

Если бы Нику предложили придумать ей имя, он назвал бы ее Джой — радость. Казалось, что Нэнси вся переполнена радостью жизни — именно такой он впервые увидел ее здесь, на кольце. И эта встреча перевернула всю его, казалось бы устоявшуюся, размерен­ную жизнь.

А вот что говорит о своих произведениях сама писательница: «Я пишу такие книги, какие мне самой нравится читать. И знаю, что, какие бы испытания и трудности ни вставали на пути моих ге­роев, все обязательно закончится хорошо!»

---

— Сейчас я принесу тебе таблетки и сделаю ванну. Мне обычно помогает, когда ноги устают, — выпрямившись, сказала она.

Он хотел отказаться, подумал: «Что это — попытка "на­вести мосты"?», но боль постепенно уходила, и ни возра­жать, ни спорить не было сил. Поэтому он просто взял ее руку, поцеловал, прижал к щеке.

— Спасибо...

В ванне, да еще после таблеток, Ника разморило окон­чательно. Он с трудом добрался до постели и рухнул в нее. Почувствовал, как Нэнси накидывает на него одеяло, хо­тел сказать: «Не надо, жарко!» — и отключился, не успев вымолвить ни слова.

Ник очнулся, не зная, сколько прошло времени и что так внезапно разбудило его. Лишь одно он понял сразу, не успев даже открыть глаза, — что Нэнси рядом нет...

Глава 25

Он вскинул голову и прислушался. Ни звука, ни шоро­ха... но что-то же разбудило его?! Нэнси?..

Подумал: «Наверное, она к себе спать пошла», — и тут, в тускло-сером свете, пробивавшемся из окна, увидел вмятинку на соседней подушке...

Быстро пошарил рукой под одеялом — простыня была еще теплой. Значит, она спала здесь — а потом ушла... Куда? К себе в спальню? Почему?

Ник вскочил с постели и снова прислушался. Тиши­на...

Он сделал пару шагов к двери, но, еще не войдя в со­седнюю комнату, уже каким-то непостижимым образом по­нял, что Нэнси нет и там. Нетронутое покрывало... от­крытый шкаф...

«Стивен Корм... — пронеслось в голове. — Стивен Корм!» Почему именно это имя сразу пришло в голову? Ну а куда она могла еще пойти?!

Наверное, они договорились, что стоит ему заснуть, и Нэнси...

Да нет, ну... она же обещала!

Ник и сам понимал, как глупо и по-детски это звучит. Руки тем временем выхватывали из шкафа первую попавшуюся одежду и лихорадочно натягивали ее прямо на го­лое тело. Кое-как зашнуровав ботинки, он выскочил в холл, открыл дверь — и замер на пороге.

Вокруг простирался тускло-серый, лишенный красок и звуков мир.

Небо лишь начало светлеть. Уже в пяти ярдах едва ли можно было что-то различить, противоположный же край бассейна полностью терялся в тумане.

Ник спустился с крыльца и медленно пошел — сам не зная куда.

«Я не хочу оказаться в роли обманутой жены», — ска­зала Нэнси когда-то. А теперь он сам оказался в роли обманутого мужа...

Он дошел до бассейна и остановился у края, вгляды­ваясь в затянутую дымкой темную воду.

...Порой, особенно в молодости, случалось, что он ухитрялся перепихнуться с чужой женой чуть ли не за спиной у ее мужа. И не задумывался о чувствах этого са­мого мужа — пусть проигравший плачет!..

Звук долетел неведомо откуда — еле слышный, почти призрачный. Смех? Стон?

Ник вскинул голову и замер, не дыша. Сердце неисто­во колотилось; гулкие ритмичные удары отдавались в го­лове, мешая прислушаться. Но звук раздался снова...

До сих пор в нем еще тлела робкая, почти безумная надежда, что причина отсутствия Нэнси другая: может, где-то залаяла собака... или близко к бунгало подошли олени, она увидела их в окно и вышла посмотреть. Но теперь надежды не осталось — до ушей его донесся ясно различимый мужской смех.

А может, она таким образом решила «отплатить» ему за Алисию?!

Он пошел вдоль бассейна, ведомый скорее инстинк­том, чем слухом. Звуки постепенно становились отчетли­вее — Ник еще не в силах был разобрать слова, но голос Нэнси узнал безошибочно. И второй голос — тоже...

Значит, то, как она перед сном хлопотала вокруг него, разула, наполнила ванну, — все это было притворством! Она просто заранее... замаливала грехи!

Ну что ж, он пройдет через это унижение, но увидит все своими глазами! Увидит — а потом скажет ей, что ви­дел. И все равно отдаст деньги, которые ей причитают­ся, — бросит их ей в лицо.

Внутри все сжималось в тугой узел, так, что даже ды­шать было больно, но Ник упорно продвигался вперед.

Громада дома выросла впереди неожиданно — темным силуэтом в тумане. Гостевое бунгало — такое же, как их.

Он сделал еще несколько шагов...

Похоже, голоса доносились с террасы. Они что, пря­мо там устроились, на каменном полу? Глупо: ведь в лесу, на траве или на хвое, и то удобнее было бы!

Стараясь ступать бесшумно, Ник подошел вплотную к углу дома, присел на корточки, а потом сполз наземь, прислонившись спиной к стене. Теперь он мог различить каждое слово...

— Ты не поешь в фильмах...

— Не пою... Я и не говорю никому, что умею. Не хочу. Хоть это не хочу... на продажу. А ты их смотришь?

— Все.

— Туфта! И этот, «оскаровский», тоже туфта.

— Зачем ты так?

— Ну, я же могу оценить себя объективно. Они из меня фактуру сделали. Такой, понимаешь, мятущийся герой-одиночка со склонностью к истерике.

— Вот уж к чему ты меньше всего склонен — так это к истерике, — рассмеялась Нэнси.

— Я иногда думаю — плюнуть бы на все и уехать куда-нибудь, где меня никто не знает. На ранчо там или прода­вать какие-нибудь... подержанные автомобили!

— Брось, Стини! Ты бы через неделю без всего этого не выдержал... Уж я-то тебя знаю!

— Тоже верно. — В голосе Корма явственно послышал­ся смех.

С первых же слов, которые Нику удалось различить, у него возникло ощущение неправильности, несообразности этого диалога. Так не разговаривают люди, кото­рые познакомились всего несколько часов назад и встре­тились, чтобы по-быстрому трахнуться и разбежаться.

Стини?! И словно что-то щелкнуло, встал на место ку­сочек головоломки, делающий всю картину цельной.

Теперь он знал имя человека, которого Нэнси вспо­минала с такой теплотой, который жил с ней, кормил ее картошкой с кетчупом, а потом перебрался в Голливуд и «пошел вверх», — того самого «друга» из Калифорнии, к которому она уехала...

— ...Но ты знаешь, иногда действительно все на свете надоедает. Хочется выйти, побродить по улице, в парке посидеть — и чтобы никто ко мне не лез, — продолжал жа­ловаться на нелегкую участь кинозвезды лауреат «Оска­ра». — Ни режиссеры-придурки, ни приятели, которые в лицо улыбаются, а за спиной гадости говорят, ни все эти... постельные курочки, которым на самом деле все равно — кто я, какой я... Стивен Корм! Знаменитость! Никто из них даже имени моего настоящего не знает!

— Тебе этот псевдоним идет...

— Да... — тускло отозвался Корм. — В Нью-Йорке, ко­гда я мечтал об этом, все виделось немножко по-другому.

— Знаешь, а я сегодня весь день вспоминала, как мы с тобой тогда жили. Самое лучшее время было. Мечтали... радовались... смеялись... Потом уже никогда так хорошо не было.

— Я до сих пор думаю иногда, что мне не нужно было уезжать. Одному, я имею в виду.

— Не надо, Стини. Я же не в упрек тебе... Все получилось так, как получилось... и я за тебя рада. Действительно рада.

Наступило молчание.

— Я так и не понял, зачем ты согласилась на этот иди­отский контракт, — внезапно сказал Корм. — А главное, не понимаю, с какой стати он понадобился твоему это­му... не знаю, как назвать, — мужу, не мужу.

— Ну... я же тебе говорила...

— Это он может тебе баки забивать. Я-то мужик, и в та­ких делах понимаю лучше, чем ты. С бабой расплеваться можно и без этих выкрутас — и не думаю, чтобы у него опыта в подобных делах не было. Нет. И ревнует он тебя по-черному. Ты не видела, как он смотрел сегодня, когда увидел нас вместе. Когда он... прихромал. Думал — приду­шит сейчас...

— Не надо, он же не виноват, что у него ноги болят, — попыталась возразить Нэнси.

— Не нравится мне это все, — не обратил внимания Корм. — Непонятно как-то и... в общем, не нравится. Завязывай ты с этим делом, Нэнси.

— Мне еще девятнадцать дней осталось...

— Тебе так нужны деньги? Ну хочешь, я тебе их дам, столько, сколько надо?! Что ты мотаешь головой?! Сколь­ко он тебе посулил? Я сегодня, сейчас могу чек выписать — только уходи от него! Ты же сама на себя не похожа! У тебя глаза... как у побитой собаки. Опять хочешь попасть в психушку? Мало тебе одного раза?!

— Не бойся, Стини.

— Я боюсь! Я как раз очень даже боюсь!

— Не бойся, в этот раз я... буду беречься. Мне нельзя, у меня Дарра, — непонятно объяснила Нэнси — и, помол­чав, вдруг добавила тоненьким жалобным голоском: — Он все-таки спал с Алисией — ты знаешь?

— Так ты из-за этого такая?

— Я все время представляю их вместе. Как он ее обни­мает и... как они смеются... и... Я не могу...

— Не реви, не смей реветь, слышишь! Я же не умею утешать! — В голосе Корма прозвучала чуть ли не паника.

Но было уже поздно. Сквозь захлебывающиеся рыда­ния с трудом удавалось различить отдельные реплики:

— Он нанял меня... Понимаешь, нанял... Нанял, как шлюху, на то время, пока ее нет, пока она... в Европе. Она вернется через три недели... и... и все, чек в зубы и пошла вон... Понимаешь?!

— Ну что ты... Не надо! Ну перестань... — повторял Корм. — Ну не надо, ну услышать же могут. На вот тебе платок! Ну...