Роберт Святополк-Мирский - Порубежная война

• Название: Порубежная война
• Автор: Роберт Святополк-Мирский
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-903339-61-7

Мрачны и кровавы тайны Московского Кремля XV века. Идет беспощадная и жестокая борьба за власть и престол, за расширение владений, за собирание земли.

Великая княгиня Софья, урожденная Палеолог, в нарушение всех древних обычаев, делает попытки расчистить пусть к московскому престолу своему сыну Василию.

Ее супруг Иван III расширяет границы княжества — уже покорены Вятка и Казань и вот-вот вспыхнет, новая жестокая, беспощадная порубежная война на Западе за русские земли, находящиеся под властью Великого Литовского княжества…

На этом фоне благородные и мужественные герои — дворянин Медведев и его друзья с честью исполняют свой долг, попадая порой, в безвыходные казалось бы, ситуации…

---

Филипп вообще ничего не понял, а Медведев догадался в последнюю секунду, но было уже поздно.

Значит, все-таки пятьдесят, и вот они где, эти двенадцать…

На крыше дома Аристотелева вдруг засуетились какие-то фигурки, и когда Медведев понял, что означают их странные действия, небо вдруг показалось ему решетчатым, потому что с крыши на них с Филиппом набросили огромную сеть, связанную из толстых веревок.

В ту же секунду кольцо окружения вновь резко сжалось, люди, наступая, прижимали к земле края сети, и Медведев с Филиппом очутились в центре этого кольца, как мухи, застрявшие в паутине.

Но даже тогда был момент, когда казалось, что они вот-вот вырвутся, потому что Филипп, используя свою нечеловеческую силу, разорвал несколько ячеек сети, хотя никто бы не поверил, что веревки такой толщины можно разорвать.

Однако, даже этот подвиг уже не мог их спасти.

Целая толпа людей навалилась на них и, последнее что успел увидеть Медведев, прежде чем потерял сознание от страшного удара по голове, это был шестопер, занесенный над головой Филиппа, который уже почти вырвался из сети, отбросив в стороны повисших на его руках противников…

Глава пятая ПЕЛЕНА ЕЛЕНЫ ВОЛОШАНКИ (1486)

Основными, часто любимыми, и при этом весьма полезными в житейском смысле занятиями женщин на Руси в пятнадцатом веке, как впрочем, и во многих последующих веках, были пряжа, ткачество и шитье.

Крестьянки просиживали целые вечера над веретеном, городские жительницы орудовали чаще иглой и нитью, и даже в великокняжеском дворце Московского Кремля, живущим там женщинам, занимающим самое высокое место в иерархии тогдашнего общества, не чужды были эти же занятия.

Великая княгиня Тверская — так теперь, после покорения Твери и передачи ее во владение Ивану Ивановичу, именовалась его супруга, в девичестве волошская княжна Елена, дочь молдавского господаря Стефана, нареченного впоследствии Стефаном Великим, — не желая нарушать древних традиций, также коротала вечера за вечным женским занятием.

Правда, в отличие от женщин простых кругов, это немудреное занятие превращалось в палатах великой княгини Елены в то, что спустя много лет назовут салоном или собранием кружка интеллектуалов, где неторопливая ручная работа совмещалась с неторопливыми беседами на всевозможные темы, преимущественно касающиеся вопросов главных и вечных: сути и смысла человеческой жизни, таинства Господня и всего, что связывает человека с Высшими Небесными силами.

Обычно в этих беседах непременно принимал участие супруг двадцатидвухлетней княгини — двадцативосьмилетний наследник московского престола Иван Иванович, с детства любивший книгу и беседы больше, нежели оружие; завсегдатаями были также сочинитель, переводчик, интеллектуалист, объездивший полмира, главный посольский дьяк Великого князя, Федор Васильевич Курицын (эта его должность соответствовала в то время той, которая стала впоследствии именоваться министром иностранных дел) и другой, не менее выдающийся человек своего времени, тоже посольский дьяк (заместитель министра иностранных дел) и младший брат Федора Васильевича — Иван Волк Курицын. Осталось навсегда неизвестным, почему кличка «Волк» прилипла к имени Ивана — быть может, хотел он так отличиться от своего более знаменитого и успешного старшего брата — а, может, это было какое-нибудь стершееся сейчас из памяти истории обыкновенное детское прозвище. Но не в прозвище дело — Иван Волк тоже умел хорошо держать перо в руках и писать, подобно брату, не только посольские документы, но и весьма интересные литературные произведения.

В таких беседах обычно участвовали еще приближенные княгини Елены, к которым относились ее первая фрейлина и лучшая подруга, приехавшая с ней из Валахии, Марья Любич, подающий большие надежды молодой придворный толмач-переводчик Неждан Кураев, а также несколько девок из московских девиц высокородного происхождения, которые помогали Елене в ее вышивке.

Буквально несколько недель назад Елена задумала вышить большую пелену-покрывало[4] и, сознавая, что работа эта потребует очень много времени и усилий, изначально рассчитывала на несколько лет ежедневного и кропотливого труда, который можно было, впрочем, скрасить приятными и услаждающими ум беседами.

Вот и в тот теплый июньский вечер Елена с иглой в руках сидела за большим растянутым на раме холстом, по которому шло вышивание; две девушки помогали ей, а вокруг удобно расположилось не только постоянное вышеупомянутое общество — сегодня здесь были и новые гости, что слегка сковывало беседу, учитывая, кем были эти новички.

Дело в том, что раньше, еще весной, несколько раз в традиционных вечерних беседах приняла участие княжна Олена, которая, несмотря на свой весьма юный возраст, выказывала большую любознательность, и стремление к знаниям, так что Иван и Елена стали поощрять девочку к занятиям и беседам. И вот недавно княжна вдруг намекнула, что ее старшая на год сестра, великая княжна Феодосия и сама матушка Великая княгиня Софья заинтересовались этими беседами и хотели бы их посетить.

Посоветовавшись в своем узком кругу, главные устроители — Елена, Иван, да братья Курицыны решили, что отказ в этой ситуации означал бы обиду, ссору и разрыв отношений, и постановили пригласить Софью с обеими старшими дочерьми, заранее условившись о нейтральной и невинной теме обсуждения, дабы, не дать никакого повода Софье — женщине весьма образованной и умной (это знали все) — для малейших подозрений, как с точки зрения нравственности обсуждаемых тем, так и в смысле их полного соответствия православному духу, потому что, беседуя свободно наедине, они часто бывали куда более смелыми, подвергая порой сомнению и обсуждениям даже основополагающие идеи христианства вообще и православия в частности.

Поначалу разговор не клеился и все вели себя слегка напряженно, но вскоре общую обстановку разрядил любимый шут Великой княгини Савва, которого она тоже привела с собой.

Савва столь уморительно перевоплотился в каждого, изобразив скуку, уныние и скованность на лицах и в поведении присутствующих, что девушки прыснули и захихикали, мужчины сначала сдержанно смеялись, а затем начали открыто хохотать и, таким образом, благодаря усилиям Саввы, лед стеснения был сломан.

Беседа постепенно начинала входить в спокойное, размеренное и естественное русло, а Савва, с чувством удовлетворения от хорошо выполненного дела, увидев свою дальнейшую ненужность, забрался в уголок и там, на груде клубков ниток, доставленных недавно для работы над пеленой, свернувшись калачиком, уснул, как это было в его обычае…

— Незримая судьба, или как говорят в иных странах — фатум — это то, что всегда занимает ум человека, — говорил Федор Курицын, расхаживая по комнате и поглаживая бороду, — но, действительно ли судьба правит нами? Что же тогда такое Господь Всевышний? Кто предопределяет жизнь и смерть каждого из нас — сам Господь или некий таинственный рок, который ему не подчинен?

— Ну, дорогой братец, тут ты что-то загнул! — возразил Иван Волк. — Господу все подчинено, стало быть — судьба тоже.

— Я вспомнил сейчас о судьбе князя русов Олафа, коего наша летопись именует Олегом. На меня в детстве, произвел огромное впечатление рассказ о его судьбе, который я прочел в одной древней летописи. — сказал задумчиво Иван Иванович.

— Ты имеешь в виду предание о предсказании волхвами его смерти посредством коня? — спросила Елена, не отрываясь от шитья.

— Да, именно это, ведь вы только подумайте: они объявили ему, что жребий показал, будто князю суждено принять смерть от своего любимого коня. Тогда князь решил, как бы перехитрить судьбу, и тут же передал этого коня слугам, велев хорошенько за ним ухаживать, а сам сказал, что он больше близко к нему не подойдет. И что же? Оказалось, что Олег совершил еще много славных походов, покорил Царьград, состарился и уже глубоким старцем вдруг вспомнил о предсказании.

— Да-да-да… — покивал головой Федор Курицын, — это замечательная история!

— Значит, волхвы ошиблись? — тоненьким голоском спросила княжна Олена и тут же покраснела, устыдившись своей смелости.

— Увы, дорогая сестра, — продолжал Иван Иванович, — самое интересное в этой истории происходит в конце. Князь Олег вспомнил вдруг на старости лет о своем коне и спросил у слуг, какова его судьба, на что те ответили, что конь уже много лет тому назад издох. Олег очень огорчился, подумав о том, как много раз этот конь помогал ему в битвах и даже спасал жизнь, а он так бессмысленно отказался от своего лучшего друга, потому что в те времена, — Иван Иванович тонко усмехнулся, — мужчины еще не были так привязаны к женщинам как нынче — меч и конь — были первой и главной их любовью. Одним словом, Олег так огорчился, что даже заплакал, спросил у слуг, куда они дели труп его славного коня, и они сказали ему. Он отправился туда и нашел давно побелевшие от снегов и дождей косточки своего любимца, сел возле них и стал со слезами раскаиваться в том, что предал своего дорогого друга, который мог еще послужить ему очень долго. Вот тут-то предсказание волхвов и свершилось: из черепа коня выползла ядовитая змея и ужалила князя в ногу, после чего тот быстро скончался. Таким образом, эта история хочет убедить нас в том, что у каждого человека есть предназначенная ему судьба, и он не может от нее уклониться.