Луис Ламур - Как был покорен Запад

• Название: Как был покорен Запад
• Автор: Луис Ламур
• Жанр: Вестерн

---

И ценности здесь были иные. Тут было совершенно не важно, кем был человек раньше, на востоке; здесь людей интересовало одно: «Может ли он выполнять работу? Устоит ли он, когда придет беда?»

И у лагерного костра произошли едва ощутимые перемены. Теперь с ним считалась не только Агата, но и Лилит.

Между Кливом и предводителем каравана установилось перемирие — но не более того. Морган вовсе не простил истории с карточной игрой. Клив не имел случая поговорить об этом, а Морган как будто предпочитал не касаться этой темы. Но Клив отклонял все предложения сесть за карты и избегал игроков.

Что до Лилит, то он больше не пытался снискать ее расположение, да и виделись они друг с другом разве что за едой. Да, он действительно работал на них, но все дела в караване выполняют сами путешественники, и потому каждый человек делает то, для чего лучше всего подходит.

Когда они шли через пустыню Большого Соленого озера, страх перед индейцами уменьшился. Индейцев вокруг хватало, но они предпочитали развлекаться мелким воровством, а не нападениями. Чем дальше продвигался караван на запад, тем большей проблемой становились вода, трава и топливо.

Вдоль длинной извилистой тропы Гумбольта было мало воды и деревьев. На долгие мили вдоль нее встречался только низкорослый кустарник. К югу от тропы лежали горы, и люди иногда видели их — как низкие серые облака над горизонтом. На некоторых горах лежали снеговые шапки; но они всегда оставались далеко от тропы, почти на пределе видимости. Путешественники жадно вглядывались в даль, с нетерпением ожидая Сьерры, потому что Сьерра-Невада означала Калифорнию, а Калифорния — это то место, где лежит конец пути.

Клив по-прежнему заботился о мулах. Водил их на водопой и в кораль, запрягал и распрягал. Он же снабжал фургон топливом, а при случае — свежим мясом.

От природы наблюдательный и быстро — схватывающий, помнящий многое из разговоров и прочитанных книг, Клив Ван Вален скоро превратился в первоклассного степняка. Зрение у него было великолепное, а теперь, когда Гейб Френч одолжил ему барабанную винтовку Кольта, он был хорошо вооружен. Конь, сильный и быстрый, легко носил его на себе. Имея хорошее оружие и хорошего коня, он постепенно полюбил уезжать на разведку далеко в сторону от маршрута или намного вперед, чтобы найти хорошее место для ночной стоянки.

В этих разъездах, особенно в сторону от тропы, он частенько натыкался на дичь, и раза два-три в неделю возвращался из своих рейдов со свежим мясом. Не считая того, что он оставлял в своем фургоне, добычи его хватало, чтобы разделить по справедливости среди других попутчиков.

— На что ты рассчитываешь? — спросил его однажды Гейб. — Никак, собираешься выдвинуть свою кандидатуру на выборах? Ты уже завел себе кучу друзей в этом караване.

— Единственное, чего я хочу — это дойти до конца пути с целой шкурой. — Клив отвел взгляд от гор и посмотрел на Гейба Френча. — Гейб, когда я попаду в Калифорнию, я собираюсь заняться каким-нибудь бизнесом.

— Придумал что-нибудь?

— Пока нет.

— Ну, еще придумаешь. Бизнес — это надежнее, чем добыча золота. В земле копаться — это дело удачи, как ни посмотри. — Гейб помолчал. — Может, и мне чего придет в голову…

Они разбились на Тракки, и Сьерра уже высилась над ними. Клив въехал в лагерь и сбросил в фургон четверть лосиной туши. Потом поехал по лагерю, оставляя кусок мяса то здесь, то там.

Агата смотрела ему вслед.

— Лил, — сказала она многозначительно, — держись покрепче за этого человека, слышишь? Другого такого добытчика тебе не сыскать.

— Он изменился, — отметила Лилит.

— Может быть… а, может, ты просто никогда не знала, что в нем главное. Может, он и сам-то не знал. — Агата следила за ним оценивающим взглядом. — Да, он изменился. Солнце прибавило ему краски в лице, и мяса на плечах поднаросло. Теперь это настоящий мужчина.

— Он — игрок, а я никогда не видела, чтоб игрок мог по-настоящему измениться, — а ты?

— Этот — смог. Он из хорошей семьи, так Гейб говорит, а Гейб знал его родителей. Его обжулили, ограбили дочиста… а он убил человека, который это сделал.

* * *

Теперь горы заслонили весь западный небосклон, а пустыня осталась позади. Снег лежал на вершинах и гребнях, длинные крутые склоны поросли соснами. Другие караваны уже пересекли эти горы, так что где-то должна быть дорога, но отсюда, где сейчас находились фургоны, горы казались громадной непроходимой стеной. Как же нашли проход самые первые переселенцы?

Трижды за это утро им приходилось останавливаться, чтобы очистить узкую дорогу от камней, снега и других препятствий. Караван двигался с трудом, мучительно, медленно. Фургоны ползли, продвигаясь буквально дюйм за дюймом.

Клив уехал вперед, разведать место для ночной стоянки. Наконец он нашел то, что искал, и на таком расстоянии, которое им удастся одолеть за день. Это был славный лужок, окруженный высокими соснами. Небольшой родник пробивался сквозь землю, от него вниз по склону каскадами сбегал ручей.

Здесь была хорошая трава, полно дров — и чистая, холодная горная вода. Последний раз оглянувшись вокруг, он расседлал мерина и протер седло изнутри пучком жесткой травы.

Он не слышал ни звука, кроме шума ветра в ветвях и журчанья воды. «А конь изрядно отощал», — подумал он. Даже на этом великолепном, сильном животном начали сказываться бесконечные мили, и даже зимняя шерсть не могла этого скрыть. Внезапно Клив и в себе ощутил усталость.

«Нам предстоит проехать еще много-много миль, прежде чем мы доберемся до золотоносных полей, а потом еще много миль до Сан-Франциско — но мне-то зачем ждать? Зачем ползти вместе с медлительными фургонами, когда на своем быстроногом коне я доберусь туда в несколько раз быстрее? Почему бы не сесть в седло с рассветом и не уехать, а потом просто продолжать и продолжать путь… до самых Золотых Ворот?»

Не успела эта мысль прийти ему в голову, как он уже понял, что это и есть решение всех его проблем. В конце концов, с чего он взял, что Лилит переменилась к нему — или переменится когда-то? Конечно, она стала более покладистой, с ней теперь легче общаться, временами в ее обращении можно заметить искреннее дружелюбие… но он слишком хорошо знал жизнь, чтобы доверяться таким мелочам.

Правда, у него нет денег, а игроку нужно иметь, что поставить, но в игорных домах можно встретить старых друзей, которые ссудят ему на первую ставку в фараон, а дальше уж он управится сам…

Он все еще размышлял, когда на поляну выкатились первые фургоны, а потом пришлось заняться мулами, костром, топливом. Но мысли остались…

Лилит очаровательна. Если уж должен человек жениться из-за денег, то лучшей не сыскать. У нее своя голова на плечах, но это как раз ему нравилось… и он вдруг подумал — а что дала ему игра за все потраченные на нее годы? Годы, потерянные безвозвратно…

Но все равно, надо быть последним дураком, чтобы ползти через эти горы и ломать себе спину тяжкой работой, когда верхом можно прорваться через них за несколько часов. Почему бы не забыть Лилит вообще? Почему бы не уехать прямо сейчас, сегодня ночью?

— Нам уже немного осталось, — донесся от костра голос Лилит. Она произнесла эти слова — и они повисли в воздухе, как будто это было не утверждение, а вопрос.

— Когда мы пересечем горы, я вам уже не очень буду нужен, — ответил он. — Оттуда вам уже будет легко добраться до места… ну, куда вы едете…

— Кроличий Каньон… это на Материнской Жиле note 37.

Лилит ответила, не задумываясь, но потом, подняв крышку с котелка, вдруг осознала смысл его замечания. Он больше не будет нужен? Что же, он собирается уехать, как только они пересекут Сьерру?

На мгновение ей показалось, будто ее ударили. Она замерла, уставясь на чайник невидящим взглядом; потом медленно опустила крышку на место и выпрямилась.

Вдруг она почувствовала себя опустошенной, одинокой и покинутой. Но почему, что это с ней? В конце концов, он же просто охотник за приданым, разве не так? Бродяга, голоштанный игрок… Да разве стоит такой человек, чтобы вот так из-за него убиваться?

Она хотела было спросить, когда он собирается уехать — и побоялась услышать ответ. Подбросила в огонь веток, потом снова подняла крышку и перемешала жаркое.

Но он заговорил сам — и произнес именно то, что она боялась услышать:

— Я подумал, что могу уехать вперед, верхом… мы ведь уже почти на месте, а меня нетерпение гложет.

Она заставила себя говорить обыденным голосом.

— Вы направляетесь на золотоносные поля?

— Нет, во Фриско note 38… боюсь, рудокоп из меня неважный.

— Я думаю, вы справитесь с любым делом, за какое возьметесь, — сказала она, старательно выбирая слова. Она пыталась пересилить себя, унять дрожь, говорить то, что нужно… и мучительно старалась преодолеть охватившее ее чувство потери, надвигающейся невосполнимой потери.