Ланьлиньский насмешник - Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

• Название: Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй
• Автор: Ланьлиньский насмешник
• Жанр: Древневосточная литература

Самый загадочный и скандально знаменитый из великих романов средневекового Китая, был написан в XVII веке.

Имя автора не сохранилось, известен только псевдоним — Ланьлинский Насмешник. Это первый китайский роман реалистического свойства, считавшийся настолько неприличным, что полная публикация его запрещена в Китае до сих пор.

В отличие от традиционных романов, где описывались мифологические или исторические события, «Цзинь, Пин, Мэй» рассказывается веселой жизни пройдохи-нувориша в окружении его четырех жен и многочисленных наложниц.

---

— Постарайся повидаться с самим господином Чэнем, — наказала Айцзе. — Ему в руки передай да ответа дождись.

Вышибала спрятал за пазуху послание и с подарками отправился в город. Не будем говорить, как он туда добирался.

Перед домом начальника гарнизона Чжоу он присел у придорожной каменной террасы и стал ждать. Из дому вышел слуга Цзян.

— Мне самого господина Чэня надо повидать, — заговорил посыльный. — Я подарки принес, и дело есть. Я тут обожду, а ты доложи.

Слуга удалился. Немного погодя из дому с беспечным видом, покачиваясь, вышел Цзинцзи. Время стояло жаркое — пятая луна,[1757] и Цзинцзи был в креповом легком халате и шапке с ребристым верхом, украшенной золотой шпилькой. На ногах у него были летние туфли и светлые чулки.

— Как ваше драгоценное здоровье, сударь? — низко кланяясь, спросил вышибала. — А меня к вам Хань Айцзе послала. Просила письмо передать и подарки.

— Как себя чувствует барышня? — беря письмо, спросил Цзинцзи.

— Она грустит, сударь, — говорил посыльный. — Вы так давно ее не навещали. Просила вам низко кланяться. Как скоро вы собираетесь навестить нас, сударь?

Цзинцзи распечатал конверт и стал читать.

«Возлюбленному моему господину Чэню

с нижайшим поклоном от ничтожной наложницы Хань Айцзе.

Милостивый Государь!

С того момента, как я перестала лицезреть Вас, моим сердцем овладела неизбывная тоска. Душа моя терзается постоянною думой о Вас. Вы удостоили меня обещанием встречи, и, к двери прислонясь, я застыла на месте, пристально вглядываясь вдаль. Однако Вы снизошли до моей убогой хижины. Я посылала вышибалу справиться о Вас, но он вернулся ни с чем. Дошел до меня слух, будто Вы недомогаете, чем я сильно опечалена и отчего не нахожу утешения. Я терзаюсь наяву и во сне, что нет у меня крыльев, на которых я прилетела бы к Вашим стопам. У Вас же, сударь, рядом очаровательная любящая супруга. Разве Вы хотя бы вспомнили обо мне, наложнице! Меня Вы выплюнули словно косточку плода. К сему прилагаю короб со съестным, весьма скромным, к чаю. Надеюсь, Вы примите скромные знаки внимания, а равно и искреннее пожелание скорейшего выздоровления. О своей любви распространяться не стану.

Р.S. Посылаю мешочек для благовоний из узорной парчи с изображением пары неразлучных уток и прядь волос как выражение моих сердечных чувств.

Ваша ничтожная наложница Айцзе

с поклоном посылает в середине лета двадцатого дня».

Цзинцзи прочитал письмо и рассмотрел мешочек с прядью ее волос. На нем выделялись пара уточек-неразлучниц и надпись:

«Его милости возлюбленному господину Чэню».

Цзинцзи сложил письмо и вместе с мешочком спрятал в рукав.

Около их дома находился кабачок. Туда он и велел слуге Цзяну проводить посыльного от Айцзе.

— Угости его вином, — наказал Цзинцзи. — А я пока ответ напишу. Подношения ко мне в спальню отнесешь. Если матушка спросит, скажи: приказчик Се, мол, из кабачка прислал.

Слуга незамедлительно понес в дом подношения, а Цзинцзи проследовал к себе в кабинет, где тайком написал ответ и запечатал в пакет вместе с пятью лянами серебра. Потом он направился в кабачок.

— Тебя угостили? — спросил он посыльного.

— Благодарю вас, сударь, за доброе вино, — отозвался вышибала. Я сыт и мне пора в путь.

Цзинцзи вручил ему пакет с ответом и серебром.

— Поблагодари от моего имени барышню Айцзе. — наказал он. — А пять лянов серебра ей на расходы сгодятся. Дня через три я сам ее навещу.

Вышибала спрятал пакет и стал спускаться вниз. Цзинцзи проводил его за дверь кабачка.

Когда Цзинцзи вошел в спальню, Гэ Цуйпин встретила его вопросом:

— Кто это тебе прислал?

— Толстяк Се, приказчик, узнал, что мне нездоровиться, гостинцы собрал.

Цуйпин поверила мужу, и они решили утку, рыбу и свиные ножки отнести в задние покои Чуньмэй, для чего к хозяйке с подносом была послана служанка Цзиньцянь.

У Чуньмэй тоже не возникло никаких подозрений, когда ей сказали, что это из кабачка от приказчика, но не о том пойдет речь.

А пока расскажем о вышибале. Воротился он на пристань вечером и тут же вручил пакет Хань Айцзе. Она при свете лампы распечатала его и принялась читать.

Ответ гласил:

«Моей любимой Хань Пятой с поклоном отвечает Цзинцзи.

Милостивая Государыня!

Вы удостоили меня посланием и щедрыми дарами, за что выражаю Вам мою сердечную благодарность. Я постоянно помню о тех усладах, той пылкой любви, которую Вы мне подарили. Памятуя о нашем уговоре, я жаждал свидания с Вами, но из-за непредвиденного недомогания моего пришлось Вас разочаровать в Ваших ожиданиях. Мне доставили огромное удовольствие любезно присланные Вами яства и искусно вышитый мешочек, за что я Вам бесконечно благодарен и признателен. Дня через два-три обо всем поговорим с глазу на глаз.

Р.S. Дабы как-то выразить мое почтение, шлю пять лянов серебра и набивной платок. Искренне надеюсь, что придутся Вам по душе.

С поклоном Цзинцзи».

Айцзе прочла письмо, потом стала разглядывать платок. На нем было написано четверостишие.

Оно гласило:

Мой сучжоуский платок причудлив узором.
Четкой кисти мазок, изящный и скорый.
Полон сладостных чувств Хань Пятой в подарок.
Пары фениксов пусть союз будет жарок.

После чтения стихов Айцзе отдала пять лянов серебра Ван Шестой. И мать и дочь с нескрываемой радостью стали ждать приезда Цзинцзи, но не о том пойдет речь.

Да,

С гостем любезным
беседу вовек не нарушу.
С другом сердечным
вдвоем лишь отводим мы душу.

Тому свидетельством стихи:

Сердечные думы бумаге она поверяла,
Писала красавица — дух ее в высях парил.
В руке ее ловкая кисть трепетала, порхала.
Пойми: это крик приглушенный души ее был.

Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.

Глава девяносто девятая

Пьяный Лю Второй обрушивается с бранью на Ван Шестую. Разгневанный Чжан Шэн убивает Чэнь Цзинцзи

Изречения гласят:

Все огорченья наши, все волненья —
От неуменья перенесть лишенья.
При пораженье не теряй терпенья,
Глядишь — и низойдет к тебе прозренье.
Наставит слово Будды нас в морали,
Конфуций держит от вражды подале.
Желает каждый жизни бестревожной,
Но век прожить беспечно невозможно.

Так прошло еще два дня, а на третий приходилось рождение Чэнь Цзинцзи. Чуньмэй в его честь устроила пир в дальней зале. Веселились всем домом целый день.

— Давно я на пристань не заглядывал, — сказал он на следующее утро Чуньмэй. — Делать мне сегодня нечего, надо съездить в кабачок. И счета пора подвести, и от жары отдохнуть. Я скоро вернусь.

— Возьми паланкин, — посоветовала Чуньмэй. — Легче будет добираться.

Чуньмэй велела двоим солдатам нести паланкин, а слуге Цзяну сопроводить Цзинцзи в кабачок на пристань, однако не станем говорить, как они туда добирались.

Было уже за полдень, когда Цзинцзи вышел из паланкина и проследовал в кабачок. Его встретили приветствиями оба приказчика.

— Как ваше драгоценное здоровье, сударь? Полегчало немного? — спрашивали они Цзинцзи.

— Благодарю вас за заботу, — отвечал он, все мысли которого были заняты Айцзе.

Цзинцзи присел ненадолго и встал.

— Счета пока приготовьте, я приду и проверю, — наказал он и направился во внутрь кабачка, где его встретил вышибала и доложил Ван Шестой.

Хань Айцзе, облокотившись на перила, сверху всматривалась и кистью выводила стихи, чтобы отогнать душевную тоску, когда ей сказали о прибытии Цзинцзи. Она тотчас же, приподняв подол юбки, засеменила своими лотосами-ножками и торопливо спустилась из терема вниз. При встрече с Цзинцзи она и ее мать расплылись в улыбке.

— Дорогой сударь! — воскликнули обе. — Редкий вы у нас гость. Каким ветром вас принесло, какими судьбами!

Цзинцзи приветствовал их поклонами. Они вошли в комнату и сели. Немного погодя Ван Шестая заварила чаю.

— Прошу вас, сударь, пройдемте ко мне в спальню наверх, — пригласила его после чаю Айцзе.

Цзинцзи поднялся в терем. Они резвились, как рыбки, обретшие воду. Казалось, их прилепили друг к дружке, лаком склеили. В задушевной беседе они только и говорили о нежной любви и крепких узах, их связывающих.

Айцзе достала из письменного столика разрисованный цветами лист бумаги и показала его Цзинцзи.

— Это я писала здесь, в тереме, пока ждала тебя, чтобы отогнать тоску, — пояснила она. — Тревожит одно: не оскорбили бы они твой слух.

Цзинцзи принялся читать. Вот какие стихи написала Айцзе: