Роберт Ладлэм - Мозаика Парсифаля

• Название: Мозаика Парсифаля
• Автор: Роберт Ладлэм
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1996
• ISBN: 5-218-00166-X

Сознание человека — загадочный лабиринт, там в укромных уголках можно иногда обнаружить жутковатые тайны... Майкл Хейвелок, вышедший в отставку агент разведки, собирается начать новую, спокойную жизнь. На самом деле он уже приговорен. Приговорен из-за тех полустертых в памяти событий, которые происходили в его другой жизни.

Где-то в мозгу Хейвелока спрятан ключ, кодовая последовательность слов и знаков, прочно связывающая его с невидимым манипулятором судьбами человечества — зловещим Парсифалем. И если Хейвелок сумеет сложить мозаику из разрозненных смутных обрывков памяти, он вычислит своего тайного Господина и смертельного врага. Тогда он наконец получит долгожданный покой и безопасность.

Но Парсифаль расставил на этом пути психологические обманки, вживленные в мозг Хейвелока, и главная из них — воспоминание о том, как когда-то на солнечном пляже в Коста-Брава была убита светловолосая девушка ... А ведь она так похожа на Дженну, на женщину, которую любит Хейвелок, которая рядом с ним... Так кто же он, невидимый Парсифаль — уж не сам ли Хейвелок?..

---

— Оставайтесь на линии, — и щелкнув тумблером, обратился к коллегам: — Это Рим. Они там нашли человека из Чивитавеккия, установили название судна. Все же это могла быть Каррас. Или, что вполне вероятно, советская мистификация. Бейлор, кстати, придерживается именно такой точки зрения... В силе остается последнее распоряжение: захватить Хейвелока живым, ни в коем случае не убивать. Он не рассматривается как личность, «не подлежащая исправлению»... Теперь возникает вопрос. В первую очередь он касается вас, Пол. И я понимаю, что не должен считать ваш ответ абсолютной истиной.

— Это и есть единственная абсолютная истина, — улыбнулся психиатр.

— Мы действовали, исходя из предположения, что имеем дело с человеком ненормальным, с параноическими устремлениями, который может оставить у третьих лиц документы или другие доказательства, разоблачающие секретные операции, организованные в прошлом нашей страной. И по определенному сигналу эти свидетельства должны стать достоянием гласности. Я правильно излагаю?

— В основном правильно. Шизофренический ум должен прибегнуть именно к такого рода действиям. Он получает удовлетворение как от самого мщения, так и от угрозы совершить акт мести. В этом случае, прошу обратить внимание, третьи лица, вне сомнения, явятся малоуважаемыми членами общества; достойные люди не согласятся стать агентами неуравновешенной личности. В глубине души даже шизофреник понимает это. Он не ищет победы в схватке, а жаждет только мести, и в этом скрыта опасность.

— Будет ли разумный человек вести такую же игру?

Психиатр помолчал, вращая в пальцах очки, и затем ответил:

— Он станет действовать несколько по-иному.

— Что вы имеете в виду?

— Как поступили бы вы?

— Ну, пожалуйста. Пол, серьезно, если можно.

— Я абсолютно серьезен. Вас гораздо больше заботила бы угроза, чем месть как таковая. Вам что-то надо получить. Месть, конечно, может стать целью ближе к концу пути, но в данный момент не ею в основном занят ваш ум. Вы желаете найти ответы на мучающие вас вопросы. Угроза разоблачения тайн поможет вам получить их. Но риск преждевременной публикации, связанный с передачей секретной информации в руки ненадёжных посредников, способен лишить вас последнего оружия.

— Так как же все-таки поступит человек разумный?

— Возможно, начнет с того, что сообщит тем, кому намерен угрожать, о характере той информации, которую намерен раскрыть. На следующем этапе он начнет искать контакты с авторитетной третьей стороной: издателями, возможно, с лидерами организаций, которые вполне законно борются с деятельностью, подобной нашей. Он станет искать с ними соглашения. Таковыми должны бы стать действия нормального разумного человека, именно так он должен проводить свое наступление, угрожая нам.

— Пока нет никаких данных о том, что Хейвелок стал прибегать к этим методам.

— От событий на Палатинском холме нас отделяют всего три дня. У него пока просто не было времени.

— Если, полагаясь на спички, уверовать в его разумность.

— Я верю в это и готов понести ответственность за то, что приклеил ему ярлык безумца; оправданием мне могут служить лишь те данные, которыми мы в то время располагали. Теперь я думаю, как этот ярлык снять.

— Но снятие ярлыка будет означать только одно: мы соглашаемся с тем, что борьбу против нас ведет совершенно нормальный человек. Как вы сказали, он будет атаковать нас без всякой жалости и потому гораздо опаснее шизофреника.

— Да, — согласился психиатр. — Притязания безумца могут быть отвергнуты, с вымогателем вполне можно разобраться... обратите внимание, что с самого Коста-Брава никто не обращался непосредственно к нам с прямыми требованиями. Но реализация законных интересов, пусть даже неправильно понятых, может нанести непоправимый ущерб.

— Разгром агентурных сетей, потеря источников информации, утрата плодов многолетней работы... — пальцы Стерна коснулись тумблера на красном телефоне, — и жизни людей.

— Но если он все-таки нормален, — жестким тоном заявил Даусон, еще раз прервав воцарившееся молчание, — и если девушка действительно жива, то мы стоим перед лицом более серьезной проблемы, не так ли? В этом случае под вопросом оказывается все: ее вина, ее смерть и так далее. Вся эта «безупречная» информация, профильтрованная десятки раз на самом высоком уровне, неожиданно предстает перед нами как гигантская дезинформация, как фикция, как обман. При этом обман появляется в самом неподходящем месте.

— Мы знаем вопросы, — спокойно ответил Стерн, не снимая руки с переключателя на телефоне, — но не способны найти на них ответы. Мы можем всего лишь остановить его и предотвратить непоправимый Урон. — Стерн на мгновение умолк, глядя на телефон, и продолжил: — Вначале мы были едины во мнении. Здесь господствует прагматическая мораль, но не в ее философском значении, а в самом что ни на есть утилитарном проявлении. Благо для подавляющего большинства... превыше интересов небольшой группы или отдельной личности.

— Если вы, Дэниел, намерены объявить его «не подлежащим исправлению», — негромко, но твердо произнес юрист, — я не смогу вас поддержать. Я действую вовсе не из этических побуждений, а с позиции чистейшей воды прагматизма.

Стерн поднял на него глаза и сказал:

— Поясните.

— Он нужен нам для того, чтобы решить вторую, более важную проблему. Если он не лишился разума, можно попробовать подойти к нему по-другому. И возможно, он к нам прислушается. Устранение, бесспорно, единственный путь, имей мы дело с безумцем. В противном случае Хейвелок адекватно прореагирует на правдивое объяснение.

— Что вы имеете в виду?

— То обстоятельство, что нам ничего не известно. Мы признаем, что он мог видеть Каррас, что она, вероятно, жива. Мы скажем, что не меньше, чем он сам, хотим получить ответы на все вопросы.

— Это в том случае, если он нас подпустит настолько близко к себе, что мы сможем с ним разговаривать, и вообще согласится нас выслушать. Но не исключено, что он будет только задавать нам вопросы. И где гарантия, что эту нашу попытку он не воспримет как очередной грязный трюк с нашей стороны? Как вы намерены поступить в таком случае? У нас есть все досье, связанные с операцией на Коста-Брава, в них содержатся имена каждого, кто так или иначе имел отношение к акции. Чем он может быть для нас реально полезен? С другой стороны, мы прекрасно знаем, какой огромный ущерб способен нанести Хейвелок, какую панику вызвать, сколько жизней отнять.

— Жертва превращается в злодея, — устало проронил Миллер. — Господи, что же это происходит!

— Давайте решать проблемы в порядке их возникновения и степени важности, — заметил Стерн. — По-моему, перед нами различные кризисные ситуации. Они, конечно, некоторым образом связаны между собой, но по сути своей разные. Итак, приступим к первой проблеме. Нам больше ничего не остается, или я не прав?

— Нельзя только забывать, что мы в полном неведении! — резко возразил Даусон.

— Заверяю вас, будут приняты все меры, чтобы взять его живым, как это сказано в распоряжении, но исполнителям, согласитесь, должны быть предоставлены и иные возможности.

— Значит, им объяснят, что они имеют дело с предателем? Но тогда при малейшем поводе он будет убит. Повторяю, я не согласен с вашим решением.

Стерн внимательно взглянул на Даусона и увидел в его глазах сомнение и усталость. Помолчав немного, начальник консульских операций произнес:

— Что ж, если наши мнения разошлись, еще есть время.

— На что? — поинтересовался Миллер.

— На то, чтобы передать все дело в кабинет Мэттиаса. Не знаю, смогут ли они добраться до старика, понимая, что отпущенное нам время неумолимо сокращается. Я сам пойду к ним и доложу о ситуации. — Стерн щелкнул переключателем и сказал в трубку. — Рим? Простите, что задержал вас, но дело обстоит не так просто. Держите судно под постоянным наблюдением с воздуха и направьте своих людей на Коль-де-Мулине. Инструкции им будут переданы по радио по известному шифру на обычной частоте. Если не поступят дополнительные приказы до момента высадки, пусть выходят на связь с вами каждые пятнадцать минут. Вы останетесь на этой линии. С данного момента она закрыта для всех, кроме вас. Свяжемся с вами, как только сможем, я или кто-нибудь повыше. Пароль — «Двусмысленность»... Поняли? «Двусмысленность». Пока все, Рим. — Стерн положил трубку, щелкнул тумблером и встал со стула. — Я с отвращением приступаю к выполнению своей миссии, — сказал он. — Это ведь наша обязанность служить всевидящей, всеслышащей защитой с тысячами глаз и ушей. Те, кто выше нас, занимаются общим планированием, Другие — реализуют их задумки, мы же обязаны либо отвергнуть, либо одобрить эти планы. Самые ответственные решения принимаются здесь. И это наша основная функция, будь она проклята.