Фёдор Головкин - Двор и царствование Павла I. Портреты, воспоминания

• Название: Двор и царствование Павла I. Портреты, воспоминания
• Автор: Фёдор Головкин
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-224-03681-Х

Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов.

На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени.

Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие. Таким образом, данное издание представляет собой наиболее полный свод воспоминаний Ф. Г. Головкина.

---

23 марта. День проводится в уединении, так как получено известие о кончине г-жи фон-Бенкендорф (урожденной Шиллинг фон-Канштадт), которую Е. В. императрица удостаивала своим особенным расположением.

24 марта. Поутру церемониймейстеры оповещали дипломатический корпус о короновании.

25 марта. Первое публичное провозглашение коронования. Кортеж, верхом, собрался под начальством генерала Архарова у Тверских ворот. Герольды были в костюмах, наш герольд — в богато расшитом бархатном камзоле с шарфом, в штиблетах из белого атласа с лисьими хвостами и в треуголке военного образца с султаном. Те, у которых были высшие ордена, имели ленту через плечо. Первая остановка была у Петровского дворца. Пока кортеж ждал у ворот приказания войти во двор, подъехал польский король. Второе провозглашение — в Кремле, третье — в Торговых рядах. Здесь кортеж разделился на две части, из которых каждая направилась в свою сторону, согласно полученному ордену.

26 марта. Второй объезд, сходный с первым.

28 марта. Торжественный въезд Их Императорских Величеств в Москву. Порядок шествия: лейб-казаки, лейб-гусары, экипажи московских вельмож, молодые дворяне верхом, придворные чины, конная гвардия, кавалергарды. Е. В. Император и великие князья верхом, камергеры и камер-юнкеры верхом. Е. В. Императрица в карете с великими княгинями Елисаветой Алексеевной и Еленой Павловной. Гвардейские полки, придворные дамы. Шествие тянулось от Петровского дворца до Кремля и продолжалось от часа дня до пяти часов вечера. Холод в этот день был очень чувствителен, а великолепие церемонии не допускало принятия против этого мер предосторожности.

29 марта. Поутру третье и последнее провозглашение коронования. Большой прием с участием дипломатического корпуса. Польский король обедал у их Императорских Величеств.

30 марта. После обеда аудиенция папского нунция. Крещение сына графа Б., при чем восприемником от купели был император.

1 апреля. Поутру император перенес в Кремль знамена гвардии и поселился в этом старинном дворце.

2 апреля. Омовение ног; мурование.

3 апреля. Репетиция церемоний коронований. Император на ней присутствует. Эта репетиция была одна из наиболее пикантных сцен в числе стольких других, в которых мы участвовали до изнеможения. Император вел себя, как ребенок, который в восторге от приготовляемых для него удовольствий, и выказывал такое послушание, какое только можно ожидать от этого возраста. Надо было обладать большой дозой страха или осторожности, чтобы не изобразить на своем лице нечто большее, чем удивление. После обеда он хотел произвести вторую репетицию в тронном зале, чтобы наставить императрицу. Когда он ей сделал знак, чтобы она заняла место рядом с ним под балдахином, она, по незнанию или же из рассчитанной скромности, поднялась по боковым ступенькам, но он сказала ей строгим тоном: «Так не восходят на трон, сударыня, сойдите и поднимитесь снова по средним ступенькам!» Не было ни минуты времени для отправления простых и естественных нужд; с раннего утра и до позднего вечера мы постоянно находились при исполнении обязанностей службы, а так как Москва огромный город и придворные чины жили далеко от Кремля, то никто не имел возможности отлучиться. Что касается меня лично, то я только знаю, что в три последние дня перед коронованием мне оставалось всего несколько часов для ночного отдыха и что постоянные переодевания совершались в коридорах монастыря или в одном из многочисленных углов этих древних царских хором.

4 апреля. Их Императорские Величества присутствуют у обедни в Чудовом монастыре.

5 апреля. День Св. Пасхи и коронования. Около восьми часов утра шествие тронулось. Путь от дворца до собора в Кремле так короток, что для его удлинения шествие обогнуло колокольню Ивана Великого. Император был в мундире и высоких сапогах, императрица в платье, сотканном из серебристой парчи и расшитом серебром, и с открытой головой. При императоре состояли оба великих князя, при императрице государственный канцлер и фельдмаршал граф Салтыков.

Церемония была продолжительна и за ней следовало множество других, которые император и обер-церемониймейстер выдумывали для забавы[186]. По окончании коронования был сервирован обед под балдахином, во время которого нам было вменено в обязанности делать реверансы на манер дам, как это раньше было принято во Франции, при проходе чрез залу парламента во время судебного заседания. Блюда разносились полковниками, в сопровождении двух кавалергардов, которые брали на караул, когда блюда ставили на стол. После обеда происходила большая раздача милостей; они действительно были необычайные и, можно даже сказать, безмерно велики. Граф Безбородко и князь Куракины получили миллионы[187]. Император был того мнения, что государственные имущества дают больше дохода казне, когда они попадают в частные руки, что было верно, поскольку это касалось прежней казенной администрации. Благодаря этому, почти все земли, принадлежавшие казне, были розданы фаворитам, положив основание земельному богатству гатчинцев. Ленты, бриллианты, чины, все, чем только можно было жаловать, было пожаловано, и в общем, Павел I, в один этот день, подарил гораздо больше, чем было подарено его предшественниками от Петра Великого до Екатерины II[188]. Я один остался не при чем, хотя государь обошелся со мною очень милостиво. Я об этом не стал бы говорить, если бы мне пришла в голову одна довольно удачная острота и одно событие, хотя и незначительное само по себе, но дающее хорошее представление о том времени. Когда, при выходе из дворца, счастливцы стали друг друга поздравлять высочайшими милостями и так называемое Красное Крыльцо было покрыто лицами, обнимающимися и рассказывающими друг другу о выпавшем на их долю счастье, г. Н., обер-гофмаршал[189], бывший одним из наиболее осчастливленных, заметив сверху, что я собираюсь сесть в карету, крикнул мне, в присутствии двух сот посторонних лиц: «Как вы в такой ливень умудрились остаться под зонтиком?» — «Вы оказали бы мне большое удовольствие, если бы обратились с этим вопросом к тому, от кого все зависит, а я ничего не знаю», — ответил я ему.

На другой день, когда я вошел в тронный зал, г-жа Нелидова, бывшая все еще на положении подруги, сказала мне шепотом и таким дружеским тоном, какого я никогда раньше не замечал у нее в обращении со мною, чтобы я в три часа пришел в ее покои, так как государь желает меня видеть наедине. Я пришел в назначенное время, и нам пришлось ждать добрый час. Наконец, явился Кутайсов, камердинер, пользовавшийся особенным доверием государя, и сказал г-же Нелидовой что-то на ухо. Я видел, как она покраснела и пришла в замешательство. Когда он вышел, она сказала мне, запинаясь: «Его Величество велел мне сказать, что он задержан у императрицы и что вы можете уйти». Я никогда не узнал, ни что мне тогда предстояло, ни почему первоначальное намерение было изменено. Правда, что я и не прилагал никаких стараний, чтобы это узнать.

Пока длились все эти церемонии, общее внимание привлекала своей миловидностью великая княгиня Анна, супруга великого князя Константина[190], уже глубоко несчастная и такая больная, что, не имея возможности отказаться от этих церемоний, она каждый раз чувствовала себя дурно. Я никогда не забуду, как в одном монастыре, где Их Величества присутствовали у обедни, я увидал, что она сразу побледнела, и успел только удержать и отнести ее на одну древнюю могилу, где я был вынужден ее оставить. Этот Двор, слишком занятый величием жизни, чтобы обратить внимание на такое предупреждение о близости смерти, тогда так сильно меня возмутил, что я даже забыл о своих обязанностях.

В это время передавали на ухо о случае, который мог бы казаться невероятным, если бы при этом не присутствовало столько свидетелей. Рассказывали, что великий князь, который не любил своей жены и находился тогда в периоде раздражительности, побуждавшей его к жестоким действиям, придумал несколько дней перед коронацией, рано утром, когда великая княгиня еще спала, нарядить в ее спальню взвод гвардейских барабанщиков, которые, по данному сигналу, стали бить утреннюю зарю. Великая княгиня так испугалась, что чуть было тут же на месте не умерла. Необходимость скрыть это событие от императора принудила ее к сверхъестественному усилию, чтобы появляться на церемониях коронования, и ее здоровье долго ощущало последствия этого случая.

Император, недовольный предстоящим окончанием коронационных торжеств, придумал еще церемонию, настолько нелепую, что я чуть было не просил аудиенции, чтобы ее предупредить. Она состояла в том, чтобы поочередно, одну за другою, снять с их Величеств царские регалии, прежде чем отнести их, в торжественном шествии, в сокровищницу. Мы увидели, как государь и государыня явились, облеченные в коронационные наряды, и взошли на троны. Сановники стали отнимать у них одну за другой царские регалии: короны, скипетры, державу, цепи орденов и мантии. В конце концов, они остались такими обнаженными, что под влиянием чувству, в которых мне теперь трудно разобраться, в глазах у меня выступили слезы.