Лев Экономов - Готовность номер один

• Название: Готовность номер один
• Автор: Лев Экономов
• Издательство: Ордена Трудового Красного Знамени Военное издательство Министерства обороны СССР
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1975

Писатель Л. Экономов знаком читателю по историческим хроникам «Повелители огненных стрел», «Поиски крыльев», повестям «Под крылом земля», «В каменных тисках», «Капитан Бахчиванджи», романам «Перехватчики» и «Готовность номер один». Герои его книг — и те, кто прошел суровую школу Великой Отечественной войны, и те, кто служит в армии в мирное время, — люди большой отваги, пламенные патриоты, честно выполняющие свой гражданский и воинский долг.

Роман «Готовность номер один», вышедший впервые в нашем Издательстве в 1968 году, получил широкое признание у читателей и был отмечен поощрительным дипломом Министерства обороны СССР. Он посвящен воинам послевоенной армии, бдительно охраняющим наши воздушные границы.

---

Уже совсем спокойно Саникидзе объявляет, что я свободен и могу отправляться в казарму. Даже не верится.

— Большое спасибо, товарищ капитан.

— Командиру полка, дорогой, говорите спасибо, — бурчит он.

Через пять минут высокие глухие ворота караульного помещения открываются. Я на свободе! Вместе со мной освобождается из-под ареста и Мотыль.

Идем в казарму вместе. Молчим. У меня уже нет зла на Германа. Подумаешь, ляпнул парень не то, что нужно. Как будто сам я всегда говорю только то, что полагается. И спор его с нашим писарем теперь кажется просто озорством несерьезного человека. Ведь тут с какой стороны посмотреть.

— Слушай, коллега, извини, — говорит Герман, подбрасывая и ловя зажигалку. — Я думал, ты поставил на ней крест с завитушками. Не нашел общего языка. А вообще, она в личном плане — мимоза с шипами. Это меня не устраивает.

Я иду себе, молчу. Пусть болтает, что хочет. Вся его болтовня не стоит и выеденного яйца.

— Так что не думай плохого, — продолжает он. — Могу передать тебе ее по акту в совершенной целости и сохранности. Клянусь. Я машу рукой.

— Не будем об этом. Только, если можешь, скажи, почему вы убежали от меня зимой на горке.

— Она попросила проводить ее до трамвайной остановки. Ну услужил ей. Вот и все.

— А со мной даже не захотела проститься? Странно все это было.

— У женщин такое случается, поверь моему опыту. Каприз, так сказать. Ну, а ты все-таки меня извини.

— Тебе нечего извиняться, — отвечаю. — Мне нужно извиниться. Как у меня все получилось — сам не пойму. Обидно было.

— Да нет, схлопотал я за дело. Ты ее любишь. Это хорошо. А вот у меня жизнь враскрутку пошла. Не жалею, не люблю, не плачу, как сказал поэт. Это, конечно, плохо.

Не узнаю Мотыля. Может, он смеется надо мной и сейчас вот-вот выкинет какую-нибудь новую штуку. От него можно ожидать.

Но я ошибаюсь. Герман говорит искренне. Достаточно взглянуть на него, чтобы убедиться в этом. Никогда еще не видел у него такого виноватого выражения на лице. Наверно, цинизм его — это оболочка, за которую он прячет недовольство собой.

Подаю руку.

— Хочешь, забудем, что произошло между нами?

Обмениваемся рукопожатиями. Товарищи встречают нас сдержанно. Даже руки никто не подает. И мы не чувствуем себя героями. Мне даже обидно.

— На этот раз в субботу из-за вас увольнение никто не получил, — сообщает мне Шмырин без особого, впрочем, сожаления. Сам он заступает в очередной наряд — дежурным по штабу. Суров закон, но зато он закон, как говорили римляне.

Ответственное задание

Ветер дул с моря. Стахов узнал об этом, не вставая с постели. Узнал по дребезжанию плохо закрепленного в раме стекла. Приподнялся на локоть и посмотрел на часы. Фосфоресцирующие стрелки показывали без четверти пять.

В голову полезли беспокойные, невеселые мысли. Вряд ли его пошлют на полеты в таких сложных метеорологических условиях. Все эти недели после отпуска погода, как назло, стояла безоблачной. У руководства полка не было возможности дать Стахову провозные.

Ему опять — в который уже раз! — в мельчайших подробностях вспомнился полет на спарке накануне летно-тактических учений.

…Незакрепленное стекло окна задребезжало сильнее. В этом дребезжании появилась какая-то ритмичность, словно пришедший с моря ветер решил исполнить для проснувшегося летчика некий мотив.

Заворочался в постели Мешков, приподнял голову и посмотрел в темный квадрат окна. Рука потянулась к настенному бра, и через секунду комната осветилась мягким розовым светом. Стахов увидел прильнувшую к стеклу круглую, как шар, голову в пилотке и руку, барабанившую пальцами по раме. Он прошлепал босыми ногами к окну и открыл форточку.

— Товарищ старший лейтенант, вас просят немедленно прибыть на стартовый командный пункт, — ворвались вместе с прохладным и влажным ветром слова посыльного Бордюжи. — Форма одежды — летная.

Мешков спустил на пол ноги, вопросительно посмотрел на Стахова.

— Что бы это, братка, могло означать? — Ты спи знай, — ответил Юрий.

Поеживаясь и зевая, он натянул на себя кожаную куртку, сапоги и выбежал на улицу, где летчика ждала дежурная машина. Стахов верил и не верил своим ушам. Радость звенела в его душе: ведь не случайно ему велено взять шлемофон.

Поселок спал. И только в окне капитана Щербины горел свет. Сквозь тюлевую занавеску летчик увидел склоненную голову техника. Он читал. «Значит, техника не вызвали на аэродром, — подумал Стахов. — Тогда на каком самолете я полечу?»

— И когда он только спит, — с усмешкой сказал шофер, кивая на окно Щербины. — И что он там делает? Узнать бы…

— Конструирует, — ответил Стахов не без гордости за своего техника, у которого побывал дома несколько дней назад. Это произошло после того, как посадили на гауптвахту Артамонова. Они впервые поговорили тогда, что называется, по душам. Стахов понял, как много он потерял, держась в отдалении от Щербины, которого, если быть откровенным до конца, считал ограниченным человеком, жившим в мире техники. Они тогда договорились сообща взяться за Артамонова.

Начинало светать. На фоне бледной светло-розовой полосы неба хорошо были видны вдоль взлетно-посадочной дорожки приземистые остроносые самолеты с короткими треугольными крыльями, квадратное стеклянное строение командного пункта с флагштоком на крыше. А неподалеку стоял, тускло поблескивая полированными боками, уже расчехленный двухместный учебно-боевой истребитель. Тот самый, что Стахов облетывал после замены двигателя. Старшина сверхсрочной службы протирал замшей стекла кабины.

Несмотря на воскресный день, на СКП было довольно многолюдно. У синоптической карты, натянутой на большой деревянный планшет, склонились командир полка и метеоролог. Тут же, опершись о подоконник широкого окна, стоял с трубкой во рту командир эскадрильи Уваров. Высокий, сутуловатый, он молча пускал сизые струйки дыма и, казалось, думал о своем. Скуластое сухощавое лицо его было озабочено.

— Погода идет отсюда, — докладывал синоптик, указывая на карту. — Сюда и нужно лететь.

Они не сразу заметили Стахова. Он поправил фуражку и, слегка щелкнув каблуками, доложил обернувшемуся Турбаю о своем прибытии.

— Наконец-то! — сказал метеоролог, протягивая руку. — Извините, конечно, что побеспокоили в воскресенье.

Стахов вопросительно посмотрел на командира эскадрильи.

— Это я виноват, — сказал Уваров глуховатым голосом, не вынимая изо рта трубки. — Хочу вместе с вами слетать на разведку погоды.

Стахов снова вспомнил о последнем полете, о том, что было после этого полета, когда некоторые стали относиться к нему настороженно. Но друзья не оставили его одного в трудную минуту. Сейчас голос Уварова внушил Стахову былую уверенность.

Турбай прикрыл пальцами глаза и некоторое время думал.

— Вот какое дело, — наконец проговорил он, по привычке трогая мочку уха. — На море разыгрался шторм. Где-то в этом районе потерпел аварию и дрейфует сейнер, — он указал на карту. — Связи с ним нет. Нужно найти корабль и сделать над ним несколько кругов. Возможно, вам удастся определить, что там произошло. А земля тем временем запеленгует ваше место нахождения и пошлет на помощь сейнеру спасательное судно. Ну и, конечно, о погоде в том районе узнайте как можно больше. Надо помочь рыбакам. Да и на побережье должны знать о шторме все, чтобы заблаговременно принять нужные меры. Турбай нетерпеливо посмотрел на стоявшего за его спиной метеоролога:

— У вас все?

— Шторм — это враг, действующий по принципу: не ты меня, так я тебя. К шторму нужно подходить с меркой военного времени, как к очень опасному и коварному противнику, — начал тот с бесстрастностью робота. Он повторял это для Стахова. — Нужно быть предельно осторожным. Нужно быть готовым ко всему…

По мере того как говорил синоптик, лицо Стахова все больше и больше расплывалось в улыбке. Он только что прочитал интересную книгу французского метеоролога Молэна «Охотники за тайфунами», изучавшего тайфуны вместе с американскими и японскими специалистами в Японии, на острове Гуам.

Как он завидовал Молэну, принимавшему личное участие в полетах самолетов-разведчиков по заданиям центра предупреждения о тайфунах ВВС и ВМС США.

И вот теперь ему тоже представляется возможность проникнуть в центр урагана — в его «глаз».

— Я готов к полету, — сказал Уваров. Он, как всегда, был спокоен и собран.

— Я тоже, конечно, готов! — вырвалось у Стахова как-то по-мальчишески.

Спустя несколько минут летчики уже предстали перед врачом для медицинского осмотра.

— Ну, как мы себя чувствуем? — улыбнулся Саникидзе Юрию, как будто между ними и не было раздора. — Спалось нам хорошо?