Сэм Льювеллин - Прилив

• Название: Прилив
• Автор: Сэм Льювеллин
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-7001-0186-6

---

Красный огонек дал очередную вспышку. На этот раз он осветил вертикальные металлические распорки, покрашенные в красный цвет, и крупный номер, белый, как вода, что рокотала в ночи у основания этой штуковины. Большой газовый левосторонний буй.

Мне казалось, что прошло с полчаса, хотя минуло, вероятно, лишь три минуты. Минуты, наполненные прерывающимся дыханием, ревом воды и болью. Но вот рука моя коснулась перекладин буя и ухватилась за них. Очевидно, я кричал. Слишком много соленой воды было вокруг, чтобы утверждать это наверняка.

Буй представлял собой усеченный конус из красных металлических распорок с лампой на макушке. Вокруг основания конуса проходил выступ шириной в девять дюймов. Я дождался волны и втащил себя на выступ.

Это было замечательно. Некоторое время я наслаждался тем, что жив и выбрался из воды. Но ветер здесь дул очень сильно. Он швырял буй и разве что не при каждой волне захлестывал его водой. Красный свет пульсировал на моей промокшей одежде. Ветер выдувал из меня последние остатки тепла. Я стоял на выступе, стискивая руками распорки. Когда буй накренялся, я повисал на руках и сучил ногами, пытаясь зацепиться. Собирался полить дождь, и у меня не было перспективы удержаться.

Я услышал в воде какое-то постукивание, жужжание двигателя и поднял глаза. С наветренной стороны приближалось несколько навигационных огней: изумрудный — справа по борту, рубиновый — слева и белый — наверху. «Рыболовное судно», — подумалось мне.

Я видел крутую волну под его носом и гребень водяных брызг там, где она рассекалась. Кто-то непременно несет вахту там, наверху, в теплой рулевой рубке со стеклоочистительными щетками, радар и «Декка» светят в темноту своими зелеными отблесками, а снаружи висит на буйке паукообразная фигура, залитая красным светом.

Судно вышло на траверз, и буй поднялся на его волне. Оно скользнуло мимо, вспыхнув бортовыми иллюминаторами и ходовыми огнями. В тоне его двигателя я не уловил торможения. Я закричал, но мой крик оказался слабым, как «мяу» котенка.

Судно простучало мимо, направляясь к красным огням моста острова Ре.

Я перестал кричать и сосредоточился на том, чтобы удержаться. Я был слишком слаб даже для того, чтобы почувствовать себя несчастным.

Все шло именно так, как, несомненно, и рассчитывал господин Креспи.

Странные вещи стали происходить с моей памятью. Я увидел вереницу людей в порыжевших визитках и летних платьях, уже отслуживших свое, как на ирландской свадьбе; они отрекомендовывались мне, при этом касаясь меня рукой. Вместо того чтобы говорить: «Привет!», я говорил: «Прощайте». Там был и дядя Джеймс со своими выпученными глазами — он не пожелал коснуться моей руки. Все они закричали на меня, вся эта вереница. «Прощай» — не то слово, — вопили они. — Говори: «Привет!» — Это был удивительно сильный крик, переходящий в рев. И вдруг все смолкло...

В голове прояснилось. Там, в глубине, среди дождя, увидел я, светился огонек. Когда я последний раз осматривался, его там не было. Огонек был белым и горел высоко в воздухе. Не навигационный. Швартовочный. Но почему судно поставлено на якорь в проливе?

Огонек переместился. Стало быть, судно не стояло на якоре. Но тогда почему горит швартовочный огонь? И отчего такой грохот?

Волна накренила буй и с силой обрушилась мне в лицо. Когда я вновь обрел дар зрения, белый огонек высоко наверху приблизился. Ниже виднелся белый треугольник: парус. Расчехленный кливер, хлопающий на сильном ветру: слишком сильно расчехленный кливер для такого ветра. Кроваво-красный свет буйка пульсировал на волнах и корпусе судна, на топе мачты которого горел белый огонек. Свет буйка, подобно заходящему солнцу, отражался в полированном черном корпусе яхты так же, как когда-то отсвечивало закатное солнце в корпусе «Аркансьеля». Нет, не когда-то, а еще минувшим вечером.

Это и был «Аркансьель». Он медленно перемещался и собирался продрейфовать в двадцати футах от содрогающегося металлического буя, на котором я был распят. Порыв ветра взревел в такелаже, и грохотание кливера перешло в пулеметную трескотню. «Аркансьель» начал отворачивать. Буй вновь расцвел красным огоньком.

Я бросился в море.

Я плыл словно сумасшедший — голова под водой — к тому месту, где я в последний раз видел «Аркансьель». Вода перед моими глазами багровела как от огонька буя, так и от крови, ударившей мне в голову. Наконец моя рука уперлась в пластик. Я поднял голову из воды и увидел на уровне глаз впадину кормы «Арка».

Мы соединились в желобе волны. Яхта словно ждала меня. Я схватил бакштаг. Тут снизу пришла волна, порыв ветра взревел в оснастке и яхта так мощно рванулась прочь, что едва не выдернула мои руки из суставов.

Я взобрался на борт и перевалился в кокпит, упав там на колени. Люк был открыт. Я на ощупь включил навигационные огни и свет в каюте. Меня волновало и кто обнаружил меня, и что нашел я.

Во всяком случае, думал я об этом.

Настил каюты был красным. Я зажмурился: сегодня вечером все было красного цвета.

Когда я открыл глаза, он все еще оставался красным.

То, что послужило причиной такой окраски, лежало около вентилятора на палубе. Яхта накренилась, и что-то заскользило по настилу: то, чем некогда был Тибо Леду. Тело все еще было его, но не голова. Вместо нее был красный кровавый шар. Кровь была повсюду, но она уже не сочилась из Тибо.

Я спустился по ступенькам вниз. Его ударили чем-то острым и тяжелым прямо под левое ухо. Он не дышал. Пульса не было. Кто бы ни ударил Тибо, удар оказался достаточно сильным, чтобы убить его.

Мой старый друг Тибо.

Я отвернулся. Ноги липли к залитому кровью полу, когда я вытаскивал карту. Руки так дрожали, что едва удалось ее развернуть. Вода с одежды капала на нее. Номера квадратов морского дна разбегались, словно муравьи. Судя по компасу, ветер был западным с примесью северного. «Тибо мертв». Номер буя точно указывал наше местоположение. «Тибо мертв». Мы направлялись к широкому плоскому илистому берегу с устричными банками и валунами. «Тибо мертв».

Точнее: я направлялся. Кроме меня на борту никого не было. Тибо более нет. Осталась лишь оболочка его.

Бедняга Тибо мертв.

Автопилот, похоже, был сломан. Я вскарабкался на палубу, где уже исчез, испарился сильный запах крови, исчез благодаря холодным порывам ветра и дождя. Кливер все еще хлопал там, впереди, периодически натягиваясь. Мы сильно накренились, двигаясь на северо-восток поперек приливной волны. В этом направлении идти нельзя. Я схватил штурвал.

Он холостым ходом крутанулся в моей руке.

Я выхватил из скоб напалубный фонарь и стянул кожух с цоколя, в котором находился приводной механизм штурвала. Там на паре цепных звездочек, связанных с рулевым управлением, следовало находиться большой толстой цепи от мотоцикла «БМВ».

Но ее не было.

Несмотря на холод, меня прошиб пот. Боль ушла, перехлестнутая обширным пламенем, охватившем мое тело и конечности. Румпель на случай аварийной ситуации лежал в специальном рундуке в транце. Я откинул скобы и нащупал его.

«Аркансьель» прервал на время свое стремительное движение. Я понимал, что означает эта задержка: в восьми футах под моими ногами киль судна прочесал ил.

Волны были небольшими, но крутыми и резкими. Одна из них сильно ударила снизу. Пальцы мои от соприкосновения с распорками буя распухли как аэростаты. Румпель выскочил из них, отлетел к бортовой палубе и перевалился за борт.

Киль вновь соприкоснулся с илом, и я, не устояв на ногах, упал на колени. Справа по борту виднелась полоса белой воды. Кливер натянулся, и мгновение все было спокойно, только загрохотал и засвистел кильватер «Арка», рванувшего вперед. Ни звука от тела Тибо, лежащего в луже крови на дне каюты. Ни звука от меня, в полубессознательном состоянии стоящего на коленях в кокпите лишенной управления яхты.

Но со стороны правого борта, оттуда, где волны бьются о берег, оставляя на нем белую пену, доносился сильный, все сотрясающий грохот.

Я ударил по кнопке запуска двигателя — никакой реакции. Они перерубили якорную цепь, провод рулевого управления и подводящие провода аккумуляторной батареи двигателя. И отчалили в своем «Зодиаке», бросив яхту на подветренной стороне побережья. Они оставили убитого, чтобы волны омыли его — такую же жертву ужасного несчастного случая, как и его друг ирландец, которого, должно быть, еще раньше трагически снесло за борт.

Никто не должен был уцелеть.

Киль «Арка» спотыкался, вновь освобождался, снова зацепился, и теперь крепко. Вновь раздался страшный грохот.

Яхту с размаху бросило набок. Все вокруг внезапно наполнилось ревом белой воды. Что-то с треском разломилось. На фоне чуть светлеющего неба я увидел, как мачта медленно сложилась вдвое и погрузилась в пену. Я бросился в каюту, достал из сумки бумажник и сунул его в карман. Затем вытащил из транца подковообразные спасательные круги и втиснул их под руки. Что-то колотило в корпус яхты словно гигантский молоток. К тому же внутри нее все сместилось и растиралось в жутком трении. Мы находились в бурунах. Волна накрыла меня с головой и потащила вниз, вниз. Спасательный леер врезался в меня. Я кричал под водой, мечась вверх тормашками, а яхты более не существовало.