Фрэнк Норрис - Спрут

• Название: Спрут
• Автор: Фрэнк Норрис
• Издательство: Художественная литература. Москва
• Жанр: Современная проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-280-00671-8

Настоящий том "Библиотеки литературы США" посвящен творчеству Стивена Крейна (1871-1900) и Фрэнка Норриса (1871 - 1902), писавших на рубеже XIX и XX веков. Проложив в американской прозе путь натурализму, они остались в истории литературы США крупнейшими представителями этого направления. Стивен Крейн представлен романом "Алый знак доблести" (1895), Фрэнк Норрис - романом "Спрут" (1901).

---

- С превеликим удовольствием. Когда ты хочешь ехать? Тебе, возможно, придется подождать недельки две-три. Наш первый пароход отходит не раньше конца

месяца.

- Меня это вполне устраивает. Спасибо вам.

Но Сидерквист, которому хотелось побольше узнать о бедах боннвильских землевладельцев, продолжал расспрашивать его.

- Выходит, железная дорога завладела почти всеми фермами?

- Решительно всеми,- ответил Пресли.- Союз фермеров распался после того, как Магнуса вынудили оставить пост председателя. Старая как мир история - сперва между ними начались разногласия и ссоры. Организовалась партия соглашателей, избравшая нового председателя. Некоторые спрятались в кусты. Железная дорога предложила фермерам взять земли, из-за которых загорелся весь этот сыр-бор, в аренду - это фермерам-то, которые владели ими по праву! - воскликнул он с горечью.- И, так как арендная плата была номинальной,- так, гроши какие-то,- многие ухватились за это предложение, как за якорь спасения. Но, подписывая арендный договор, они тем самым признавали право дороги на свои земли. Однако Магнусу в аренде дорога отказала. Через несколько недель хозяином Лос-Муэртос станет Берман.

- Не сомневаюсь, что дорога предоставила Берману право на владение в награду за оказанные услуги,- заметил Сидерквист.

- Это уж, конечно,- пробормотал Пресли устало.

Он поднялся, собираясь уходить.

- Да вот что,- сказал Сидерквист,- ты не занят, скажем, в пятницу? Приходи к нам обедать. В понедельник на будущей неделе девочки уезжают на какое-то

время за город, и ты не скоро их увидишь, особенно если отправишься в дальнее плавание.

- Боюсь, что им будет со мной скучно, сэр,- ответил Пресли.- Я как-то потерял вкус к жизни. Часы с лопнувшей пружиной,- вот что я такое.

- Не с лопнувшей, Прес,- сказал Сидерквист,- а несколько ослабевшей. Посмотрим, может, мы и сумеем ее слегка подтянуть и завести часы. Приходи обяза

тельно. Мы обедаем в семь.

- Благодарю вас, сэр. Итак, в пятницу в семь.

Выйдя на улицу, Пресли отправил чемодан с посыльным в свой клуб, где уже раньше заказал комнату, а сам сел на трамвай, идущий по улице Кастро. Уезжая из Боннвиля, он с большим трудом раздобыл адрес миссис Хувен в Сан-Франциско и теперь отправился туда.

Говоря Сидерквисту, что болен, измучен, переутомлен, Пресли сказал не всю правду. Да, он действительно чувствовал себя измотанным, вялым, безвольным, но его апатия перемежалась припадками беспокойства и яростного протеста, а иногда на него вдруг нападала безудержная энергия, которую он не знал к чему приложить, пробудившая в нем однажды непреодолимую жажду искупления,- хотя сказать, что нужно искупить, он не мог бы, просто ему хотелось сделать что-то из ряда вон выходящее: то ли пойти на крест, то ли на преступление. И еще иногда он ощущал бесшабашную, слепую храбрость готовящего покушенио анархиста, который отчетливо сознает, что вместе с жертвой погибнет сам.

Однако врожденная нерешительность вечно мешала ему предпринять что-то. Неуравновешенный, слабовольный, чувствительный, даже в какой-то степени робкий, он тянул время, медлил, раздумывал, принимал в бессонные ночные часы твердое решение, а наутро от этого решения отказывался.

И только однажды он перешел от слов к делу. Но даже сейчас, проходя грязными, открытыми всем ветрам улицами Сан-Франциско, он содрогнулся при одном воспоминании об этом. Тогда он вообразил себя мстителем, однако сейчас, представляя весь ужас того, «что могло бы случиться», сознавая, что ничего общего с отмщением это не имеет, он удрученно опускал голову. Картина происшедшего постоянно оживала в его воображении. Вот он прячется в тени деревьев и кустарника, обступивших дом на окраине Боннвиля, ползет по-пластунски, до предела напряженный, не сводя глаз от светящихся окон, готовый воспользоваться первым удобным моментом. Незадернутые занавески позволяют ему заглянуть в комнату. Немного погодя в эту комнату, ярко освещенную газовыми рожками, входит тот, кого он поджидает. Пресли помнит, как он вскочил и кинулся вперед. Помнит в руке груз Карахеровой бомбы - шестидюймового отрезка газовой трубы с затычкой. Помнит, как размахнулся… швырнул… звон стекла и провал в пустоту… Затем огненный вихрь, грохот, заходившая под ногами земля, сам он, вырванный из бешеного водоворота, в котором крутятся непонятные предметы, летит головой вперед, летит, будто его стряхнуло с поверхности завертевшейся вдруг волчком земли, и проваливается в пронизанный ужасом неподвижный мрак. Спустя время разум возвращается к нему, а вместе с тем сознание, что ноги несут его по дороге в Лос-Муэртос, и он бежит, задыхаясь, обезумев от страха, с трудом сдерживая рыдания. А потом была ночь, которую он не забудет никогда, незабываемая ночь, когда он погрузился в бездну отчаяния, и то терзался мыслью о якобы содеянном, то ненавидел себя за недостаток мужества, за малодушие. Но наутро стало известно, что покушение не удалось, и вслед за этим явилась подленькая радость - очевидно, никому и в голову не приходило, что это мог сделать он. Собственное избавление от смерти было не менее чудесным, чем избавление его врага, и Пресли, упав на колени и обливаясь слезами, возблагодарил Господа за то, что тот отвел его от пропасти, на краю которой он стоял.

Однако вскоре в душе Пресли родилось и сразу же укрепилось подозрение, что он относится к наиболее жалкой породе людей - к неудачникам. Да и то сказать, что бы он ни задумал, его постигала неудача; эпическая поэма, стремление помогать ближним, даже попытка убить врага - все оканчивалось ничем. Собрав последние силы, он решил сделать еще одну, последнюю, попытку проявить то хорошее, что было в нем, и с этой целью отправился на поиски осиротевшей семьи Хувена, чтобы помочь ей выбраться из отчаянного положения, в котором она очутилась.

После того, как Хувена, вместе с другими пятью фермерами, положившими жизнь у оросительного канала, похоронили на боннвильском кладбище, миссис Хувен, ни с кем не посоветовавшись и ни к кому не обратившись за помощью, забрала Минну и маленькую Хильду и уехала в Сан-Франциско искать работу, навсегда бросив Лос-Муэртос и родное жилище. Пресли узнал об их отъезде лишь две недели спустя.

Он сразу же подумал, что миссис Хувен,- да и Минна, если уж на то пошло,- прожившие всю жизнь на ферме и не представляющие себе города, легко могут попасть в беду, очутившись там. Мысль эта не давала ему покоя и в конце концов заставила поехать в Сан-Франциско, чтобы отыскать их и помочь.

Сверившись с адресом в записной книжке, Пресли поехал трамваем на улицу Кастро; там, рядом с электростанцией, он отыскал дом с дешевенькими, но вполне приличными меблированными комнатами и справился о миссис Хувен.

Хозяйка хорошо помнила Хувенов.

- Как же, как же! Немка с двумя дочерьми, одна совсем маленькая, другая постарше. Старшая - настоящая красотка! Хорошо их помню, только они здесь больше не живут. Съехали с неделю назад. Пришлось попросить их освободить комнату. Они и так задолжали мне за целую неделю. Мне, мистер, не по карману…

- А вы не знаете, куда они переехали? Не слышали, по какому адресу отправили свой сундук?

- Ах, сундук! - воскликнула женщина, подбоченившись, и густо покраснела.- Их сундук? Он у меня. Я задержала его и имела на это право. Когда получу с них долг, отдам. Вы, кажется, что-то хотите возразить? Я вас слушаю.

Безнадежно махнув рукой, Пресли повернулся и вышел. На душе у него было тяжело. Он долго стоял в углу, не зная, что предпринять, озабоченно хмурясь. Его опасения были, к сожалению, хорошо обоснованы. Уже неделю, целую неделю назад Хувены истратили весь свой мизерный денежный запас. Вот уже семь дней, как они остались без средств к существованию, разве что кому-то из них подвернулась какая-то работа. «А какая работа? - спрашивал он себя.- На какую работу кто-то из них мог устроиться?..»

Семь дней! Ему стало страшно. Семь дней без денег, без единой знакомой души в огромном многолюдном городе! Ни Минна, ни ее мать совершенно не представляли себэ жизни большого города. Разве могло прийти им в голову, что здесь существуют учреждения, оказывающие помощь людям, очутившимся именно в таком положении. Но ведь им было не чуждо самолюбие, свойственное крестьянам. Знай они о подобных благотворительных учреждениях, еще неизвестно, обратились ли бы они туда. Сердце тревожно заныло. Где они сейчас? Где провели минувшую ночь? А может, им и переночевать-то было негде? Где утром позавтракали? Или вообще остались без завтрака? Что сталось с ними? Затерялись в дебрях города? Куда прибило их уличным течением? Что за судьба ждала их?

Неужели же их судьба окажется просто очередной вариацией, на всему миру известную тему, разыгранную на этот раз железными руками? И доколе еще будут сказываться последствия страшного действа, разыгранного у оросительного канала? Как далеко протянулись щупальца чугунного, пышащего паром чудовища?