Николай Ляшенко - Война от звонка до звонка. Записки окопного офицера

• Название: Война от звонка до звонка. Записки окопного офицера
• Автор: Николай Ляшенко
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: О войне
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12020-3

«Солдат должен быть накормлен, знать, за что воюет, и верить своему командиру» — это универсальная формула успеха ведения любой войны. Перед вами книга одного из тех, кто прошел войну от звонка до звонка, видел горечь отступлений и радость побед, будучи офицером саперной роты, ползал на брюхе в окопной грязи.

Эта книга — откровенный рассказ о тех людях, кто воевал, и о тех, кто предпочитал отсидеться в тылу, кто искренне верил в социалистическое будущее СССР и кто использовал идеологию в карьерных интересах. Эта книга воспоминаний — откровенное свидетельство «бойца идеологического фронта» о себе и своем времени.

---

Возле нас с политруком оставался один перепуганный молодой солдат, он суетливо возился с пулеметом и никак не мог заставить его стрелять. Между тем — неожиданно с севера — появилась новая цепь немцев и опять с воплями и автоматным огнем двинулась теперь прямо на нас. Политрук, видя, что наш солдат совсем перетрусил, выхватил у него пулемет и, щелкнув два раза затвором, ударил почти в упор по наступающим немцам. Его поддержали соседи по канаве — развернувшись, они открыли густую стрельбу из винтовок. Теперь немцы заорали уже другим голосом и скрылись в лесу, откуда и появились.

Но в это время первая цепь немцев перенесла огонь с хутора на нашу канаву. Выбить эту цепь, заставить ее отступить было уже труднее, поскольку теперь она вела огонь из положения лежа и укрывалась за естественными препятствиями. Но прижали мы ее к земле плотно, не позволяя головы поднять, так как у нас позиция была выгоднее, в дренажной канаве мы могли сообщаться, не будучи уязвленными. Воспользовавшись тем, что немцы перенесли огонь, оставив хутор в покое, старшина Арешкин передал свой ручной пулемет помощнику и побежал, пригибаясь, к хутору. И тотчас заговорила зенитная установка! Мы с радостью повернулись к хутору. Смотрим, а это наш Арешкин развернул брошенную какими-то трусами зенитную установку по наземным целям и, стоя в машине, поливает немцев смертоносным огнем четырех спаренных пулеметов! Каждому в этот момент хотелось выскочить и обнять, расцеловать своего старшину! За находчивость! За смелость! За умение владеть всеми видами оружия!

Панически бежали немцы, бросая раненых и убитых.

Но то, что творилось в это время на хуторе, трудно вообразить! Внезапное и столь ошеломляющее нападение немцев вызвало там невероятный переполох. Из своей канавы мы видели, как, ища спасения, женщины, старики, дети в ужасе выскакивали из домов, с криками метались по хутору, пытаясь укрыться за строениями; солдаты, оставляя орудия и повозки, рубили постромки, вскакивали на лошадей и, остервенело нахлестывая, устремлялись к дороге на Большое Городище; водители лихорадочно пытались завести остывшие на морозе моторы и, бросая машины, бежали вон с хутора, скрываясь в ближайшем лесу; а из бани вдруг выскочили голые люди и нагишом, босые, размахивая своей и чужой одеждой, перегоняя друг друга, побежали в глубь леса. Из наших кто-то вскрикнул:

— Смотрите! Смотрите! Голые по снегу бегут!

И тут, как по команде, не обращая внимания на стрельбу, все поднялись во весь рост и громко захохотали.

— Аля-ля-ля-ля! Ату их! — вдруг заорал и свистнул какой-то шутник.

Его поддержал громкий заливистый свист из десятков глоток!

Между тем кто-то успел доложить командованию о попытке гитлеровцев захватить хутор, вклиниться в нашу оборону. Справа и слева, из обоих смежных полков, бежали к нам на выручку взводы и роты с ручными и станковыми пулеметами; просвистело над головами несколько стай снарядов — это грянули залпами наши батареи, посылая весомые проклятия окаянным фашистам. Молодой лейтенант — он вел за собой роту — одетый в перешитую офицерскую шинель, подтянутый и элегантный, первым подбежал к нам запыхавшийся и разрумяненный, как мальчишка на катке. При каждом вздохе изо рта у него вырывались белые клубы пара, он хватал морозный воздух открытыми легкими; возбужденно озираясь, уже на бегу спросил:

— Где немцы?! Покажите! — И, кажется, не желая останавливаться, хотел немедленно догнать их и передавить всех, как клопов.

— Подождите, лейтенант, не торопитесь, — остановил я. — Немцы здесь не в одном месте, осмотритесь немного. Для начала давайте-ка в канаву и садитесь, а то снимут вас, как глухаря с ветки, здесь ведь стреляют. Вон, видите, — указал ему на убитых. — Кроме того, дышите через нос, а то простудите легкие.

Вид окровавленных трупов сильно подействовал, от удивления или ужаса у лейтенанта исказилось лицо, прежний геройский вид и решительность вдруг исчезли. Его подбежавшая рота в ожидании гурьбой стояла наверху канавы.

— Всем укрыться, — скомандовал лейтенант. И растерянно спросил: — Куда ж нам теперь?

Мы рассказали боевому командиру, откуда появились немцы и, примерно, сколько их, чем они вооружены и как ведут себя в бою. Высказали свои предположения, где следует их искать, и дали совет: преследовать быстро и энергично, но с предосторожностью, чтобы не попасть в засаду или в специально устроенную ловушку, ведь враг опытен и хитер. Лейтенант слушал нас с большим вниманием, задавал вопросы и, кажется, всем существом стремился проникнуть в детали обстановки и как можно глубже осмыслить задачу. Что тут же и доказал: немедленно выслал группу разведчиков к ближайшей опушке леса, а роту разбил на два подразделения и приготовил к атаке. Когда разведчики подали знак, что роща свободна, лейтенант поднял часть роты и бегом повел в лес; второе подразделение, также с предосторожностью, атаковало западную рощу. Соединившись в глубине леса, они наглухо закрыли стык.

Замысел противника провалился. С боем нам удалось закрыть прорыв.

Медленно и стыдливо возвращались на хутор сбежавшие паникеры. Проходя мимо нас, они прятали глаза, но презрения и открытых упреков все-таки не избежали. С великой гордостью и высоким достоинством оглядывали этих трусов наши солдаты, отпуская в их адрес злые шутки и заслуженные упреки. Действительно, противно было смотреть на этих горе-защитников, которые думают не о защите людей, а о собственной шкуре.

Кухня и обоз пришли к нам на этот раз очень поздно, когда в желудке каждого из нас давно уже шел концерт.

— Услыхали, что на хуторе горячо. Что делать? Ну, значит, и свернули в лес, и вот ждали... — оправдывался старшина хозроты.

В ОКРУЖЕНИИ

Прорыв на стыке. Совещание у комдива. Поиски переправы. И снова Арешкин. Выход из окружения. Переправа. Водитель Юрченко. Прибыл генерал. Орлы-артиллеристы и Дед Мороз

Прорыв на стыке

Сухая и морозная осень сорок первого года была благоприятна для ведения войны, но гитлеровцы уже не проявляли прежней активности. Быстро разогнавшиеся в начале войны, сейчас они поскользнулись и зашатались. Попытавшись два-три раза штурмовать наши позиции и получив отпор, противник отказался от лобовых атак и стал вновь искать слабые места. К концу октября немцы захватили большое село Наволок на левой стороне Волхова и с ходу пытались овладеть нашей переправой, ведущей к селу Большое Городище, но были отбиты слаженной контратакой и огнем артиллерии. Однако, опасаясь танковой атаки, командование дивизии приказало взорвать переправу и эвакуировать из села оставшееся гражданское население.

И все же сдержать наступление противника нам не удалось. Нащупав слабое место в стыке нашей дивизии с войсками, оборонявшими дальние подступы к городу Волхов, немцы глубоко врезались в эту расщелину и вышли на правый берег реки километрах в восьми-десяти восточнее Большого Городища, почти сомкнув вокруг нашей дивизии кольцо окружения. «Почти» — потому что, по мнению немцев, в этом не было уже никакой необходимости, поскольку единственный путь из окружения лежал через непроходимое болото, которое к тому же простреливалось с обоих флангов. Так по крайней мере сами немцы рисовали обстановку и положение нашей дивизии в листовках, сбрасываемых с самолетов над расположением дивизии. И действительно, к концу октября сорок первого положение для дивизии сложились крайне неблагоприятное. Мы оказались полностью отрезанными от армии. Никаких путей сообщения, кроме радио, у нас не осталось. Снабжение дивизии было полностью прервано. В таких условиях, безусловно, долго продержаться мы не могли.

В первых числах ноября командование 54-й армии бросило нам на выручку бригаду морской пехоты с задачей прорвать блокаду и вывести дивизию из окружения. Действовать мы должны были синхронно извне и изнутри. Однако наши двукратные попытки высвободить дивизию успеха не имели. Немцы торжествовали, всерьез рассчитывая утопить русских в их же болотах. В своих передачах по радио они уже не раз объявляли, что с дивизией покончено, что она намертво окружена и что у нее остается единственный выход — сдаться на милость победителя и сложить оружие. В своих листовках они обращались по имени и отчеству к командиру дивизии и к командирам полков, издевательски предлагая целое расписание: день, место и в какие часы они готовы принять наше оружие, солдат и офицеров. Однако эти наглая самоуверенность и бахвальство имели обратный результат — действовали раздражительно и лишь укрепляли боевой дух бойцов, вызывая еще большую ненависть к фашистским захватчикам.

Совещание у комдива

Было около шестнадцати часов, когда в политотдел зашел связной комдива: