Автор неизвестен - Повесть о смуте годов Хэйдзи

• Название: Повесть о смуте годов Хэйдзи
• Автор: Автор неизвестен
• Издательство: Гиперион
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-89332-168-5

Памятник жанра «военных повестей» («гунки-моногатари») «Повесть о смуте годов Хэйдзи» («Хэйдзи-моногатари», XIII в.) описывает один из мятежей, потрясших Японию в XII в. — мятеж годов Хэйдзи (1159 г.). Эта повесть предшествует знаменитой «Повести о доме Тайра» и является одним из наиболее значительных литературных памятников своего времени. Помимо описаний собственно политических событий данная повесть содержит обширные данные о мировоззрении жителей средневековой Японии, их быте, способах ведения военных действий.

Данное издание представляет первый перевод старейшего варианта «Повести о смуте годов Хэйдзи», ранее не переводившегося на европейские языки.

---

В середине же XII века политическая ситуация меняется, члены императорского дома начинают борьбу за власть, вовлекая в неё род Фудзивара. Это противостояние заканчивается победой третьей стороны — предводителей военных кланов, сначала — дома Тайра, представители которого заняли ключевые должности при дворе в 1159–1185 гг., а потом, после мятежа Минамото и их победы при Данноура в 1185 г., — дома Минамото. И если несколько предыдущих веков мира послужили почвой, на которой взросла хэйанская литература, то десятилетия войн XII века, затронувших самые основы властной структуры страны, питали литературу периода Камакура и определили необычайную популярность жанра гунки — «военных повестей»[198] средневековой Японии.

Ранние произведения жанра гунки очень мало переводились, и их изучение таит множество открытий для исследователя. Военные повести интересны не только тем, что красочно описывают некоторые исторические события далёкого прошлого. Как и любой средневековый текст, они несут в себе также и информацию о том, как современники воспринимали эти события. Историк находит эту информацию. Эта информация распылена по текстам повестей и заключена в характеристиках персонажей и распределении функций между ними, в авторских высказываниях, выражающих некоторую точку зрения на происходящее, в самой композиции текстов. Для изучения всего этого многообразия мировоззренческой информации нужно проделать большую работу по её классификации, выявлению таких элементов, которые присутствуют только в одном произведении, и таких, которые наблюдаются в нескольких либо во всех повестях, а для этого необходимо вводить в научный оборот и сравнивать как можно больше текстов, что и является целью данного перевода «Повести о смуте годов Хэйдзи», этой работы и планируемых автором дальнейших переводов и исследований.

До сих пор наиболее изучаемым и переводимым произведением являлась «Повесть о доме Тайра», считающаяся вершиной развития жанра. Значение её для японской культуры неоценимо, и её популярность в Японии способствовала тому, что «Повесть о доме Тайра» из всех произведений этого жанра чаще всего становилась предметом изучения и переводилась на разные языки мира — только на английский язык она переводилась трижды. По известности и количеству переводов её можно сравнить разве что с «Повестью о принце Гэндзи». Неудивительно, что исследованию «Повести о доме Тайра», как в Японии, так и на Западе, посвящены сотни работ.

«Повесть о доме Тайра» подробно рассказывает о событиях 1160–1214 годов, произошедших после смуты годов Хэйдзи. В ней подробно описано, насколько возвысился род Тайра и как он пал при восстании Минамото; отчасти мы говорили об этом в предисловии, и немного подробнее мы будем говорить об этом ниже, а ознакомиться с этой повестью можно в замечательном русскоязычном переводе И. Львовой (Повесть о доме Тайра, 1982).

Эта повесть настолько затмила все прочие произведения жанра гунки, что подчас можно подумать, будто бы эта повесть явилась сверхновой звездой на литературном небосклоне, и будто бы она изобилует нововведениями, разительно отличающими её от предшествующей ей литературы. И. Львова неоднократно отмечает такие новшества, но как раз в отношении таких новшеств с ней невозможно согласиться. Например, в «Повести о доме Тайра» встречается такая сцена:

Дзиромару, паж Кадзусы, молодой, сильный воин, ударив хлыстом коня, подскакал к Канэцуне. Поравнявшись, они схватились и оба рухнули наземь. Канэцуна был тяжко ранен, но недаром славился силой — он сдавил юного Дзиромару, прижал к земле, снял ему голову и уже хотел было снова вскочить на ноги, но тут на него обрушилось больше десятка вражеских воинов, и Канэцуна пал мертвый (Св. 4 «12. Гибель принца»).

В комментарии к этому эпизоду указано: «Здесь впервые в японской литературе даётся описание типичного поединка средневековых японских воинов, как он происходил в те времена» (см. примеч. 34 к св. 4). Однако же, если обратиться к текстам, предшествующим «Повести о доме Тайра», то окажется, что это описание — далеко не первое в японской литературе. В повестях о годах Хогэн и Хэйдзи можно найти множество описаний схваток, подробностью и реалистичностью не уступающих вышеприведенному отрывку. Например, в «Повести о смуте годов Хэйдзи»:

На своём резвом коне противник успел уже далеко отъехать, и Хираяма наложил стрелу с малым свистком-репой… когда Хираяма большим мечом отрубил ему левую кисть, бросился на него и сильно обхватил. Хираяма бросил меч, сжал врага и отрезал ему голову (Св. 1 «14. Битва у ворот Тайкэммон»).

В предисловии к тому же переводу (правда, без указания на первенство «Повести о доме Тайра»), говорится, что она «не просто иллюстрирует отдельные положения самурайской морали, но и отчётливо демонстрирует авторское отношение к этим нормам, и, что особенно примечательно, далеко не всегда оценивает их положительно» (С. 10). Действительно, в «Повести о доме Тайра» подобный конфликт описан, например, в сцене «Увещания» второго свитка, где Тайра-но Сигэмори возмущён поведением своего отца, Киёмори, и грозит ему, что готов пойти против отца, если тот не помирится с экс-императором Го-Сиракава. Но подобные сцены можно видеть и в более ранних повестях. Конфликт, заложенный в самой конфуцианской этике, послужившей одной из основ этики самурайства, проявляется уже в «Повести о смуте годов Хогэн», где покорный государю Ёситомо идёт против собственного отца, Тамэёси, и даже отдаёт приказ о казни отца после поражения мятежа.

Представление об исключительности «Повести о доме Тайра» возникло из-за того, что её рассматривали в отрыве от более ранних военных повестей, которые вообще изучены западной наукой очень плохо, а некоторые даже и не переводились на западные языки. Если же обратиться к текстам этих повестей, то множество примеров структурных, стилистических, мировоззренческих соответствий между ранними военными повестями и «Повестью о доме Тайра» позволят увидеть в ней не единичный взлёт неизвестного таланта, но часть литературного процесса, началом которого можно считать «Записи о Масакадо», написанные ещё в X веке.

В качестве первого шага к пониманию этого процесса мы попробуем здесь в самых общих чертах рассказать о композиции ранних военных повестей, показать, как они связаны друг с другом, и какие общие черты наблюдаются между этими повестями и «Повестью о доме Тайра». Перед этим нам кажется полезным сделать некоторые замечания о проблеме жанрового определения военных повестей.

ПРОБЛЕМА ОПРЕДЕЛЕНИЯ ЖАНРА ВОЕННЫХ ПОВЕСТЕЙ

Гунки, то есть «военные повести» — название скорее исторически сложившееся, чем научно обоснованное. Ещё со средневековья так называли повести о реальных исторических событиях, включающие сцены сражений и описания воинской доблести, а потому в понятии гунки объединяли произведения, описывающие самые разнообразные события — мятежи, как в повестях о смутах Хогэн и Хэйдзи, военные кампании по усмирению эмиси на северо-востоке страны, как в «Сказании о земле Муцу» (Муцу ваки) и «Записях о Второй, трёхлетней войне в Осю» (Осю госаннэнки), история кровной мести, как в «Повести о братьях Сога» (Сога-моногатари). К жанру гунки относят и биографическое «Сказание о Ёсицунэ», так как в нём имеется немало сцен сражений.

Подобное понимание жанра нам кажется не вполне удачным, поскольку очень разные по характеру описываемых событий и по композиции произведения оказываются отнесёнными к одному жанру лишь потому, что содержат описания сражений. Думается, что необходимо если не пересмотреть рамки жанра военных повестей, то, по крайней мере, выделить в нём субжанры, более соответствующие принципам научной классификации.

В пяти наиболее ранних дошедших до нас военных повестях можно выделить две тематически объединённые группы — повести о войнах по подчинению эмиси на северо- востоке страны (Муцу ваки, Осю госаннэнки), и три повести, основной темой которых являются мятежи против императорской власти. Здесь мы рассмотрим эти последние, поскольку именно в них, как мы увидим, заложен тот фундамент, на котором появилась «Повесть о доме Тайра».

КОМПОЗИЦИЯ РАННИХ ВОЕННЫХ ПОВЕСТКИ

Проблема сходства композиции повествования о мятеже в трёх повестях — «Записях о Масакадо», «Повести о смуте годов Хогэн» и «Повести о смуте годов Хэйдзи», как мы упоминали, была недостаточно освещена в предыдущих исследованиях. Большая часть работ, посвященных композиции этих повестей, пытается объяснить скорее различия повестей, чем их сходство.

Дело в том, что изучение военных повестей началось сравнительно недавно, с конца XIX века, и долгое время внимание исследователей было занято источниковедческими вопросами. Вполне естественно, что при наличии сотен списков повестей, в которых представлены десятки их вариантов, необходимо было определить относительную хронологию вариантов и их генеалогические связи друг с другом, и лишь в 70-е годы XX века было достигнуто некоторое согласие в отношении относительной хронологизации, а абсолютная датировка всё ещё является проблемой и, вероятнее всего, невозможна.