Роже Каратини - Катары

• Название: Катары
• Автор: Роже Каратини
• Издательство: Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40585-5

Катарская ересь, распространившаяся во Франции в Средние века, едва не стада причиной самого драматичного раскола христианской церкви. Альбигойский крестовый поход, предпринятый католиками против Окситании, по территории которой победоносно шествовало учение катаров, стал самой масштабной и кровопролитной междоусобицей в средневековой Европе. Огромное количество людей было вырезано и погибло на кострах инквизиции из-за разночтений в тексте Святого Писания, некогда цветущий край Южной Франции был обращен в дымящуюся пустыню.

Один из крупнейших ученых-энциклопедистов нашего времени, автор множества исторических исследований Роже Каратини предлагает свою версию войны Церкви с катарами, основанную на документах, хрониках и свидетельствах современников этих кровавых событий. По мнению французского исследователя, невероятная бойня альбигойского крестового похода стала результатом не только религиозного рвения, но и более приземленных причин — алчности, глупости и жестокости средневековых феодалов.

---

На следующий день «благородный граф» де Монфор вместе со своей женой Алисой стоял у изголовья их сына Ги, раненого и лежавшего на постели. Он не переставал жаловаться и обсуждать свое поражение с теми, кто его окружал: с кардиналом-легатом Бертраном, Аланом де Руси, одним из его генералов, сенешалем Жерве, которого он сам произвел в это высокое воинское звание, и еще несколькими людьми. Горя нетерпением смыть свой позор, он тут же, не сходя с места, устроил военный совет.

«Благородный граф» явно желал без промедления вернуть себе Тулузу и прилегающие к ней земли, поскольку Церковью было бесповоротно решено, что отныне тулузские земли являются его собственностью; однако мнения его генерального штаба насчет того, насколько своевременна попытка отвоевать город, и того, какие средства надо использовать для достижения цели, разделились. Тем не менее для Алана де Руси, который сражался бок о бок с Монфором с 1211 года, поражение, только что нанесенное «благородному графу», не было следствием ни стратегической ошибки, ни неверной оценки шансов на победу: это, если верить словам, вложенным в его уста анонимным автором «Песни о крестовом походе против альбигойцев», было небесной карой, наказанием свыше. И рыцарь не постеснялся жестоко обрушиться на честолюбивые замыслы своего вождя в исполненной мудрости речи:

Мессир, несомненно, вы —

могучий завоеватель. Но в этом деле

Иисусу не нравится то, что он прочел в вашей душе.

Дерзость, гордыня, жажда власти

превратили ангелов в змей.

А ваша ярость, ваша жажда мести,

ваше презрение к людям, нежелание прощать

и темные демоны, бушующие в вашей душе,

вырастили у вас во рту дурной зуб,

который нам нелегко будет начисто вырвать.

Нашему Божественному Отцу, который правит миром,

похоже, очень не нравится ваша недобрая мысль

разрушить Тулузу и истребить ее жителей.

Господин кардинал [легат Бертран] хочет нас убедить

в том, что надо быть жестокими, свирепыми,

безжалостными.

Сражайтесь, говорит он нам, не думая о смерти,

и я обещаю вам на Небесах вечное блаженство!

Большое спасибо, монсиньор, за то, что сочли нас святыми.

Хотите видеть нашу славу? Мы очень тронуты...

Но вы слишком добры... Слишком: всем известно,

что имущество погибших достанется вам.

И пусть Господь меня накажет и святой Венсан забудет,

если я снова пролью свою кровь за этот город.

(ПКП, 189)

По мнению более реалистично мыслящего сенешаля Жерве, нападать на Тулузу, полную отважных воинов, с горсткой калек, которой располагал Монфор, — он только что потерял убитыми сто шестьдесят человек и оплакивал участь стольких же раненых, — и пытаться занять город, чьи стены казались неприступными, было чистейшим безумием.

«Если мы действительно хотим вновь завоевать этот город, — благоразумно начал сенешаль, — давайте построим рядом с ним новую Тулузу, со стенами, укреплениями, земляными валами, домами, каких еще не видели. Давайте населим этот город новыми жителями, которые будут связаны с вами, сеньор, новыми клятвами верности; и тогда эта новая Тулуза сможет бесстрашно выступить против своей грозной сестры, только что нас победившей, и та, что выстоит благодаря крови своих солдат, грому своего оружия и гению своих полководцев, будет навеки и безраздельно править Гасконью. С новыми стенами, новыми хорошо вооруженными людьми, большими деньгами, крепкой одеждой и тканями, когда у нас будут в изобилии зерно, мясо, вино, появятся торговцы, мы в конце концов победим старую Тулузу без боя, возьмем измором благодаря одной лишь осаде. Окружим ее стены и будем сторожить ее ворота, лишим ее семенного хлеба и зерна, плодов, винограда, соли и всего, что требуется для жизни; заставим ее голодать. Так мы победим без труда и кровопролития, и наше сегодняшнее поражение будет стерто из памяти».

«Сеньоры, — сказал Монфор, — мне нравится это предложение; выиграть войну без сражений — что может быть лучше, чего еще желать?»

«Сир, — ответил ему епископ Фульк, — не так хороша эта мысль, как кажется; в Тулузу входят не только через ее ворота».

«Как это?»

«У тулузцев остается еще водный путь, Гаронна, которую не остановят стены и которая течет через весь город; до тех пор, пока по ней могут идти суда, Тулуза не останется без припасов, и вы никогда не сможете с ней справиться».

Монфор вяло отмахнулся от этого аргумента, поскольку у него зародилась мысль. Он решил принудить город сдаться благодаря двойной осаде. Одна осада будет сухопутной: он станет стеречь все городские ворота и преградит доступ к Тулузе по наземным путям, идущим из Монферрана, Кастра, Альби и Ажене; другая — речной: он перекроет Гаронну, поставив на якорь собственные суда, которые помешают кораблям и лодкам входить в Тулузу и снабжать город продовольствием:

«[...] завтра же,

я с самыми храбрыми баронами из моего войска

займу реку и перекрою проход.

Ги, мой брат, и мой сын будут удерживать правый берег.

Никто, кроме ветра, не сможет проникнуть в Тулузу».

Решение было принято: они взяли город

в двойную осаду.

(ПКП, 189)

Решение, принятое военным советом, на который созвал своих баронов Монфор в конце ноября 1217 года, было толковым и мудрым: двойная осада оставит тулузцам лишь два возможных исхода — сдаться или голодать, и тогда достойный кардинал, епископы и аббаты смогут проповедовать по всему краю мир и уничтожение катарской ереси.

Назавтра же в лагере осаждавших закипела работа. Люди Монфора укрепляли защитные сооружения и возводили прямо на берегу реки дополнительный город: копали рвы, строили стены, пробивали в них ворота. В начале зимы 1217—1218 года рядом со старым городом выросла «Новая Тулуза» (которая на самом деле была своего рода предместьем, получившим имя Сен-Сиприен). Конечно, этот город был поменьше, но он был надежно защищен с суши — крепостью, которую назвали Нарбоннским замком (Château Narbonnais)[120], и зубцы ее «ощетинились арбалетами» (ПКП, 190), а со стороны реки — стенами нового города, откуда лучники Монфора могли наблюдать за Гаронной и контролировать передвижения по ней. Единственной заботой графа было хорошо укрепить этот новый город, чтобы можно было обороняться. В течение нескольких месяцев на берегах широкой тулузской реки суетились аббаты, бароны и сеньоры, наблюдая за работами и восхищаясь результатами. Однако время от времени им случалось и заспорить.

Предметом раздоров, чаще всего всплывавшим в их словесных стычках, была ошибка, которую они совершили, разрушив старую Тулузу.

«Мы пожали то, что посеяли, — сказал один из сторонников «благородного графа» де Монфора. — Причинив столько зла этому городу, и так безжалостно, мы толкнули его в объятия прежнего графа, Раймонда VI, которого Тулуза считает теперь своим спасителем».

«Тот, кто завоевывает земли героическими усилиями, а затем ведет себя жестоко, истязает и убивает людей, пробуждает во всех злобу и враждебность и когда-нибудь пожнет плоды неутоленной ненависти, — подхватил один из самых давних крестоносцев Монфора, Робер де Пикиньи. — Побежденный сеньор — в данном случае бывший граф Тулузский — вскоре возродится из мертвых. Северным французам это свойственно: завоеватели по природе, они умеют возвыситься до орлиных вершин, но, оказавшись на самом верху колеса Фортуны, раздуваются от гордыни, лестница под ними рушится, и вот они уже летят носом в грязь. Именно из-за своей гордыни и глупой, безумной жажды воевать когда-то погибли в Испании Оливье и Роланд, и вот почему, — мудро закончил свою речь сеньор де Пикиньи, — Симон де Монфор теряет теперь свои земли, отдав их нашим чертовым крестоносцам: завоевав все, он увеличил налоги, стал грести деньги, ограбил народ и причинил Тулузе столько страданий, что город открылся навстречу старому графу Раймонду как спасителю, когда тот приблизился к стенам своего прежнего города. Каким безрассудством было отдавать этот край таким разбойникам, таким негодяям, такому сброду!»

После долгих месяцев изнурительного труда к концу 1217 года «Новая Тулуза» понемногу стала обретать очертания. Ги де Левис, который следовал за Симоном де Монфором с августа 1209 года, с тех пор, как был взят Каркассон, побуждал благородного графа действовать быстро.

«Граф, довольно речей, — вскричал Ги де Левис.

[...]

В один из ближайших дней, в час, когда на башне

часовой протрубит зорю, нападем на город.

[...]

Зима темна, сурова, ее короткие дни неласковы.

Тулузцы будут с женами в постели:

пока они продерут глаза и натянут штаны,

наши люди и кони будут уже на месте:

перескочив через рвы, преодолев заграждения,