Николай Зыков - Не время для героев

• Название: Не время для героев
• Автор: Николай Зыков
• Жанр: Фэнтези

Когда сны об ордене тамплиеров начинают посещать сознание чаще, чем сны о любимой девушке, чувствуешь себя немного странным. Когда ни с того, ни с сего слышишь произнесённое сотни лет назад проклятие Жака Де Моле, начинаешь чувствовать себя сумасшедшим. Когда внезапно твоя реакция становится невероятно быстрой, чувствуешь себя уникальным. Когда узнаёшь, что ты уникален, чувствуешь, что хочешь стать обыкновенным.

---

— Вроде того.

— Мне тоже не понравился столь категоричный метод, но Зульмира уверяла, что так лучше.

— Бред! — я просто кипел и мнение полоумной женщины меня не волновало. — Так ты не против?

— Даже за.

— Отлично. Ты сейчас у пресекающих?

— Да.

— Тогда жди. Заеду за тобой.

— Хорошо.

Я повесил трубку и поспешил во двор, к машине.

Что гнало меня с такой силой к "офисам"? Чувство несправедливости или вины перед Саней? Не знаю. Факт остаётся фактом, я стремился исправить жизнь помнящих. Меня более не смущало то, что я работал на пресекающих. Решил, что буду поступать так, как считаю нужным. Организация и Зульмира мне не указ, от них мне нужна была только информация. Если понадобится, пойду против них.

Хотя Ксюша завоевала доверие. Не знаю, как ей это удалось. Обаяние? Или нечто иное? Мне казалось, ей можно доверять. В любом случае, нужно быть осторожнее, всё-таки не зря её определили мне в напарницы.

Когда я подъезжал, Ксюша уже стояла у входа. Она знала, как выглядит моя машина, сразу направилась к ней. Я не успел даже съехать с шоссе. Девушка многое обо мне знала. Видимо, один из лучших агентов пресекающих. Досконально изучила каждую мелочь, каждую деталь характера тамплиера. Организация не оставит меня в покое. На кого бы ни работал, я в первую очередь помнящий. Они боятся.

Я сдержал чувства, бушующие в груди.

— Дорогу знаешь? — спросила девушка, как только села в машину.

— Нет. Надеялся, что ты покажешь.

— Давай пока к выезду из города, который возле завода.

Я кивнул.

— План есть? — спросила Ксюша.

— Ну-у… Если вытащить человека любым способом из психушки — это план, тогда есть.

— Зульмире это не понравится, — высказалась Ксюша. — В больнице содержится человек, который в первой жизни предал родину. Из-за него погибли несколько тысяч человек.

— Плевать! — не выдержал я. — Зульмира боится, что помнящие станут бесконтрольными, она боится, что появятся новые тринадцатые. Как, по-вашему, они появляются? Предателя можно перевоспитать… Вы же превратили его жизнь в ад. Он захочет мести! Обязательно… Он не покорный крестьянин, он уже чувствовал кровь на руках. Не сможет отомстить сейчас — займётся этим через сотню лет. Уже не важно, будет ли существовать организация. Он найдёт, кому отомстить.

— Послушай, Лёша… Зульмира подозревает, что тринадцатый — это ты…

— Что?..

Ксюша произнесла это настолько спокойным тоном, что я невольно осёкся. Нашёл место, где смог остановить машину и заглушить мотор. Девушка сказала то, что я не должен был знать. Я чувствовал, что она пошла против приказов Зульмиры.

— Видящий не способен раскусить тринадцатого. Твой дух силён. Ты отличаешься от других помнящих. Зульмира заметила это. И если за Саней она охотилась как за бесконтрольным, то в тебе она видит самого опасного врага — тринадцатого.

— Но я не…

— Она не поверит ни одному слову. Подумай о себе. Зульмира только и ждёт опрометчивого поступка. Не просто так она отдала тебе папку. Ей нужен повод, чтобы убедиться в своих подозрениях. Она и без того уверена в них. Один неверный шаг — и конец…

— И что? Убьёте меня? Я буду рождён вновь. А вот она — вряд ли. Сколько бы организация не пыталась контролировать помнящих, всё равно найдутся те, кто вырвется из-под контроля и захочет отомстить. Всего лишь за ваши методы и испорченную жизнь.

— И что ты предлагаешь? Пустить всё на самотёк? Пускали уже однажды. Началась Великая Отечественная. Если бы не советский народ… Не было бы того мира, который мы знаем…

— Не говори мне о подвигах советских воинов. Я помню о них не хуже тебя. Всё, что нужно сделать — воспитать в помнящих чувство доброты, гуманизма, патриотизма, в конце концов. Чтобы, невзирая на жизнь до прозрения, они не посмели направить свою уникальность во зло.

— По-твоему, это так легко?

— А верный путь никогда ещё не был простым, — отрезал я.

Ксюша, замолчав, отвернулась к окну. Я попытался найти то, что упускаю из вида. Тринадцатый… Вернулось ощущение, что девушка сболтнула лишнего.

— Зачем ты мне это сказала?

— Зульмира не хотела, чтобы ты это знал. Она боялась, что ты догадаешься о её подозрениях и начнёшь действовать осторожно.

— Ты?.. — я посмотрел на Ксюшу, пытаясь понять, что к чему.

— Я знаю много не только о помнящих, — улыбнулась она. — Я предугадала твою реакцию. Зульмира крепко вцепилась в твой рассудок, когда пыталась склонить на сторону организации. По сути, она лишь проверяла тебя на способность сопротивляться, надеялась, что тринадцатый допустит ошибку, противясь её воле. Раскроется. При контакте в твоё подсознание прокрались её страхи. Ты отреагировал на запретную информацию, как на ключевое слово, сказанное при гипнозе. Извини, но мне нужно было, чтобы ты обратил на меня внимание, забыв о стремлении помочь.

— Ты выбрала самую безобидную запретную информацию? Ведь вы многое скрываете от помнящих, — улыбнулся я.

— Да, — девушка кивнула.

— И всё же? Почему вы считаете, что помнящих тринадцать? Может, их больше. Может быть, фашист — всего лишь новый, который жил первую жизнь. Просто способный помнящий, который знал больше, чем вам доступно. Вот и насмехался над вами, придумывая прошлые жизни.

— Помнящий первого уровня не может осознать свою уникальность. Сам для себя — он просто человек. Только видящие могут знать о его сущности. Он точно жил не в первый раз.

Я сидел, положив руки на руль. В голове крутились мысли. О Ксюше. Об организации. О Зульмире. О тринадцатом. И о том, как нужно поступить.

— Почему ты сказала это мне?

— Чтобы обратить на себя внимание, — Ксюша пожала плечами.

— Нет. Не о тринадцатом. Почему ты сказала о Зульмире? Зачем мне знать, что, сделай я шаг в сторону, и Зульмира закрепится в уверенности, что я и есть фашист? Почему ты меня остановила?

Ксюша не ответила. Она продолжала разглядывать прохожих за окном.

— Я не верю, что ты можешь быть тринадцатым. А если даже это так, то нет смысла убивать такого помнящего. Я боюсь за тебя…

— Но… Почему? Ты же совсем не знаешь меня, чтобы так переживать…

Ксюша вновь долго не отвечала, она не поворачивала головы в мою сторону.

— Мне достаточно того, что я знала человека, похожего на тебя. И это был один из самых дорогих мне людей.

Мне показалось, что девушка едва сдерживает слёзы. Если ещё сдерживает.

Я взял её за руку.

— Почему "был"? — спросил я. — Что с ним произошло?

* * *

Девушка бежала, казалось, целую вечность, но это было не так. Она не успела преодолеть и пары кварталов. На бегу достала из сумки мобильный телефон, дрожащими пальцами пытаясь отыскать в памяти номер нужного человека.

На улице уже темно. Прохожих почти не встречалось. Да и кто будет рисковать своей шкурой ради прохожего! Таких полоумных, как он — мало.

— Алло! Дима! — её голос срывался, превращаясь в истеричный плач. — Дима, ты сейчас дома?

— Света? Что с тобой? Что-то случилось?

— Дима, на меня напали, их двое… Парень! Он вступил в драку, а мне сказал бежать, — девушка не останавливалась ни на секунду. — Я… Я боюсь за него! Он на переходе… Там, где железная дорога! Дима!

— Я понял, — отрезал парень, — сейчас возьму брата, соседа и туда. Отправляйся домой. Мы позвоним, когда вытащим его. Успокойся. Всё обойдётся.

В трубке раздались гудки… Света сделала ещё три шага и упала на асфальт, содрав коленки до крови.

Сил больше не было. Из глаз текли слёзы. Света, не обращая внимания на саднящую боль в коленях, встала и, пошатываясь, зашла в первый попавшийся подъезд. Не могла поверить, что парень не справится. Не хотела в это верить. Но если эти двое разберутся с ним, могут погнаться вслед…

Почему он вступился?.. Ведь мог бы убежать… Они даже не были знакомы… Почему?.. У него наверняка была девушка… Любимая девушка… Почему он вступился? Почему?..

* * *

— В ту ночь его нашли избитого, с перерезанным горлом, в кустах недалеко от перехода, — произнесла Ксюша. — Он оставил любимую девушку. Меня… Родных, друзей… Мог бы убежать… Но не убежал… Потому что убеги он, не смогла бы убежать Света… Почему? Ты… Он… Почему вы вступаетесь за тех, с кем вас не связывают какие-то узы?

Ксюша плакала. Я не видел её слёз, но на душе было тяжело… Больше всего на свете я не любил женские слёзы… Даже зная, что они льются не из-за меня, чувствовал себя виноватым…

Первый раз я увидел слёзу, упавшую на холодный асфальт, лет пять назад. На похоронах отца одноклассника. Та слеза опустошила мою душу. Она впечаталась в память на года. Я до сих пор помнил лицо девушки и след от слезинки на её щеке.

Помнил и чувствовал душевную боль каждый раз, когда плакала девушка. Тем более, если я знал, что слёзы — это не оружие, давящие на жалость мужчины.