Варвара Туркестанова - Дневник княгини Варвары Туркестановой, фрейлины Ее Императорского Величества Марии Фёдоровны, за 1818 год.

• Название: Дневник княгини Варвары Туркестановой, фрейлины Ее Императорского Величества Марии Фёдоровны, за 1818 год.
• Автор: Варвара Туркестанова
• Издательство: Типография Императорского Университета
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1884

Княжна Варвара Ильинична Туркестанова (26 декабря 1775 — 20 мая 1819) — представительница знатного грузинского рода, фрейлина императрицы Марии Федоровны, фаворитка императора Александра I.

В 1808 году Варвара Ильинична была пожалована во фрейлины императрицы Марии Фёдоровны и сразу стала украшением императорского двора. Красавицей она не была, но привлекала к себе особым обаянием, приветливым обхождением, добрым характером. Умом и разносторонней образованностью она выделялась среди придворных.

Скоро при дворе стали замечать особый интерес императора Александра I к фрейлине Туркестановой, как впрочем, и её интерес к нему. Сначала их отношения были дружескими, но в 1813 году, после отъезда на некоторое время за границу фаворитки М. А. Нарышкиной, император все чаще стал обращать свой взор на Варвару Ильиничну. В свете даже поговаривали о новой фаворитке императора.

В 1818 году помимо императора у 42-летней княжны Туркестановой развивался новый роман — с 24-летним князем Владимиром Сергеевичем Голицыным (1794–1861), сыном Варвары Энгельгардт. Веселый и остроумный Голицын пользовался в свете большим успехом, в особенности у женщин. Варвара Ильинична влюбилась в него, но что чувствовал к ней сам Голицын, неизвестно. Одни говорили, что будто бы он заключил пари, что соблазнит Туркестанову; другие, что Голицын хотел даже жениться на ней, но, застав у нее однажды ночью Александра I, отказался от мысли о браке.

Варвара Ильинична оказалась в трудном положении, как ни скрывала она свои оба увлечения, слухов вокруг неё было много. К её нравственным страданиям добавились физические недомогания, она была беременна. В таком состоянии, которое Туркестанова вынуждена была скрывать от окружающих, ей предстояло сопровождать Марию Фёдоровну в её длительной поездке по Европе. А. Я. Булгаков писал П. А. Вяземскому в августе 1818 года: «А едут с императрицей Марией Фёдоровной: Александр Львович Нарышкин для шуток, Альбедиль — для денег, Туркестанова — для ума, графиня Самойлова — для рожицы…» Дневник этого путешествия и предлагается вниманию читателей.

В Петербург княжна Туркестанова вернулась в конце 1818 года. В апреле 1819 года она родила дочь Марию. После этого, доведённая до отчаяния, она приняла яд, который подействовал не сразу. Промучавшись несколько недель, княжна Туркестанова умерла 20 мая 1819 года. Официально при дворе было сказано, что фрейлина Туркестанова умерла от холеры. Похоронили её в Александро-Невской лавре.

---

Айзенах, 18 ноября.

Вчера я не сомневалась, что мы уже со всеми распрощались в Касселе, но я ошиблась. Сегодня на рассвете приехала принцесса-курфюрстина и императрица, которую хлебом не корми, дай только побеседовать, сочла необходимым отправиться в дорогу только после восьми часов. А ведь она приказала разбудить нас в шесть! Мы ехали по очень плохой дороге. Сегодня я заметила изморозь: настоящий снег еще не выпал, но ночью сильно подморозило. Всюду видны белые полосы и, признаюсь вам, я смотрела на них с большим удовлетворением. Мы приехали в Айзенах довольно рано. Наша любезная великая княгиня Мария встречала нас на предыдущей почтовой станции. Она от всей души радовалась, вновь увидев мать. Говорят, что в Веймаре нас будут чествовать, как никогда. Увы! Я так надеялась, что поживу там спокойно и размерено. Но, вижу, что мне придется хуже, чем в Брюсселе. Император приезжает на неделе. Я полагаю даже, что мы его увидим в пятницу. Боже мой, как я хочу, чтобы это путешествие закончилось. Мне кажется, что я никогда не обрету желанную свободу оставаться в домашнем колпаке и ватном капоте. Я изнемогаю от этого праздного существования. Вновь уверяю вас, что приехав домой, я более не тронусь с места. Вы можете так и сказать всем моим знакомым. Тем хуже для тех, кто станет сердиться на меня. Сейчас начинается четвертый акт нашего путешествия. Надеюсь, что после пятого, то есть после Берлина, пьеса будет сыграна и мы возвратимся к родному очагу. А пока позвольте крепко обнять вас. Вы забыли дать мне образец индийского шелка, но поскольку я знаю, как он выглядит, скажите госпоже графине, что я куплю его ей в Лейпциге.

Веймар, 19 ноября.

Мы покинули Айзенах в десять часов. Стояла великолепная погода. Светило самое прекрасное в мире солнце. Оно пригревало так, что мы порой опускали оба стекла нашей кареты. Я ехала вместе с графиней Генкель и графиней Эглофштайн, придворными дамами нашей великой княгини. Мы навестили герцога Готского, который живет между Айзенахом и Веймаром. Накануне он приезжал, чтобы пригласить императрицу к себе на завтрак. Готский двор состоит лишь из мужа и жены. Их единственная дочь замужем за герцогом, который правит в Кобурге. Решительно, нет никого смешнее, чем герцог Готский: он косит на оба глаза и поэтому никогда не знаешь, куда он смотрит. Волосы его завиты в тысячу буклей, на щеках видны следы румян; губы накрашены помадой; пальцы обвиты кольцами. Наряд его также смешон. Никогда не встречала более неприятного человека. Одному Богу известно, пришелся ли мне больше по душе курфюрст Кассельский с отвратительной шишкой, чем этот герцог Готский, который одержим манией строить из себя женщину! Говорят, что он умен, образован, даже любезен. Однако голос у него столь неприятный и похож на визг, что так и хочется попросить его замолчать. Он накормил нас отвратительной едой, а затем, к счастью, мы тут же уехали. Сюда мы приехали между девятью и десятью часами. Я не была свидетельницей первых минут радостной встречи императрицы со своими внуками из Веймара и Мекленбурга. Говорят, они были очень трогательными. Когда нас сочли нужным ввести в кабинет, где собралась вся семья, я была поражена и очарована только лицом правящей великой герцогини. Можно сказать, что именно так и должна выглядеть великосветская благородная дама. Ее наряд весьма отличается от нарядов императрицы: она одета просто и скромно, как и подобает дамам ее возраста и положения. Она немногословна, но всегда говорит к месту. Великий герцог похож на сапожника. Дочери великой княгини Марии просто очаровательны: старшая хороша собой, вторая очень мило ест; у нее пока еще смазливое личико, однако я нахожу, что она похожа на королеву Вюртенбергскую, по меньшей мере, она такая же живая. Во время ужина я сидела рядом с принцессой Марией Мекленбургской… Это высокая девица, белокурая, полная, со светлыми глазами, невыразительным лицом. Она совсем лишена изящества и не умеет как следует держаться. Тем не менее, она кажется доброй и простой в обращении, а также в разговоре. Молодого человека безмерно хвалят. Выглядит он как настоящий немец. Вот и все мои наблюдения, сделанные за вечер. Я очень довольна тем, как меня поселили. У меня две комнаты, выходящие окнами на восток. Это всё, что мне нужно.

20 ноября.

Необычайно утомительное начало! Только утром у меня выдалось несколько свободных минут. Я воспользовалась ими, чтобы нанести визит придворным дамам правящей великой герцогини, а затем встретиться с госпожой Эделинг (в девичестве Штурца). Вернувшись к себе в полдень, я обнаружила бюллетень, где было указано, что в два часа я должна сопровождать императрицу во время ее официального визита к правящей великой герцогине. На четыре часа был назначен званный обед: на шесть — церемония представления и беседа, а на восемь — концерт. Я была вынуждена облачиться в парадный туалет для того, чтобы отправиться ко двору. Обед доставил мне удовольствие: я сидела между госпожой Эделинг и княгиней Мещерской и поэтому мы могли спокойно беседовать. Я не хотела возвращаться к себе всего лишь на часок. Я предпочла посетить графиню Ливен, куда приехали дочери великой княгини Марии. Уверяю вас, мне было так приятно их видеть. Старшая поддерживает беседу, как взрослая. Она прекрасно говорит о куклах, об игрушках, и так умно и рассудительно, что просто поражаешься. Августа болтает как сорока, но она совсем не утомляет. Так и хочется, чтобы она никогда не замолкала. Госпожа Ливен подарила им шкатулки для рукоделия. Они были вне себя от радости. Младшая открыла свою шкатулку по меньшей мере раз двадцать за пять минут. Они очень хорошо воспитаны, совсем не избалованы. Их старшая гувернантка показалась мне разумной особой. Помимо этой дамы их воспитанием занимаются две младшие гувернантки, приехавшие из Швейцарии, которые производят весьма приятное впечатление. На концерте я невероятно скучала. Поскольку здесь не принято принуждать себя высиживать до конца, я смогла покинуть зал, чтобы пройти в другую комнату и побеседовать там. А в это время там составляли партии для игры в кары. Одна партия была составлена для игры императрицы, другая — для игры старой великой герцогини, третья — для игры великой княгини Марии. Здесь происходит то же самое, что и в Дрездене: как только великий герцог и его супруга садятся за карточный стол, все присутствующие один за другим делают реверанс перед августейшими особами. Когда я увидела, что они с самым серьезным видом направляются к императрице, я чуть не упала со смеху. Тем не менее, чтобы не выделяться, я поклонилась старой великой герцогине, но у меня не хватило смелости присесть в реверансе перед императрицей. Я чувствовала, что не смогу удержаться, чтобы не рассмеяться ей в лицо. Однако я увидела, что этот жест вежливости пришелся ей по вкусу. Вполне возможно, что ей взбредет в голову ввести его в Павловске. Будет весьма забавно, если я увижу, как вы вскакиваете с кресла, чтобы поклониться ей! Да, немцы способны придумать только безумства. Концерт и игра в карты закончились после десяти часов. Двор удалился, чтобы поужинать в тесном кругу. А я помчалась к себе, чтобы быстро написать вам письмо и лечь спать.

21 ноября.

В одиннадцать часов мы были в церкви. Выйдя оттуда, мы сразу же направились в «Бельведер», загородную резиденцию великого герцога, которая находится в полулье от города. Место показалось мне очаровательным. В дом мы не входили, но та часть сада, леса и парка, которую мы пересекали, настолько частая, настолько ухоженная, что любо-дорого смотреть. Я полагаю, что уже говорила вам о том общем, что свойственно, как я заметила, для всех садов Германии. Их не чистят, как у нас в России, там не метут, не посыпают дорожки песком. Природа сама делает то, что нам дается с невероятным трудом. Кажется, что нужно приложить всего лишь несколько усилий и всё устроится самым приятным образом. Ни один хозяин здесь не стремится обустроить свои владения. Герцог Нассау, например, владеет прекраснейшими сит недалеко от Рейнгау, но совсем не умеет извлекать из них выгоду. Великий герцог Веймара, возможно, единственный, кто понимает в садовых красотах. Возможно, у него не столь много редких растений, как у графа Разумовского в Москве, но за ними ухаживают с такой же заботой и, скажу даже, с таким же кокетством. Зелень восхищает своей свежестью. У императрицы просто глаза разбежались. Она устала переводить их с одного растения на другое. Сегодня прозвучали все известные латинские названия. Великий герцог, обожающий ботанику, как и наша покровительница, никак не мог закончить со своими «Эриками» и «Камелиями». «Ахи» сменяли «охи». Завтракали мы в его кабинете, примыкающем к оранжерее. Великая княгиня Мария устроила званный обед. Вечером мы посетили спектакль. Сначала играли музыкальный пролог, чтобы выразить радость по поводу пребывания императрицы в Веймаре, затем показывали трагедию Магомета. Я считаю, что одно совершенно не сочетается с другим. Театральный зал безобразен и плохо освещен. Однако костюмы не так уж плохи. Управляет театром здесь мой старый знакомый барон Фицтхум. Кстати об управлении. Чем ближе мы подъезжаем к Петербургу, тем больше мрачнеет господин Нарышкин. Он вовсе не хочет возвращаться, поскольку не может не понимать, что, вернувшись, он опять превратиться в ничтожество. Разве он не рассказывал на днях госпоже Ливен, что Тюфякин каждый день напивается. Когда та спросила у меня, правда ли это, я ответила, что никогда не видела его в таком виде. Судите сами, насколько плохо распускать сплетни в своих интересах.