Питер Акройд - Мильтон в Америке

• Название: Мильтон в Америке
• Автор: Питер Акройд
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-94278-338-1

Роман современного английского писателя Питера Акройда можно отнести к популярному ныне жанру `альтернативной истории`. Автор предлагает нам представить себе, что было бы, если бы великий английский поэт Джон Мильтон (1608-1674), спасаясь от преследований со стороны короля, отправился бы за океан, чтобы присоединиться к пуританским поселенцам в Новой Англии.

---

- В точности как мы сейчас, да, Гус?

- Тогда не было так уютно, Кейт. Я собрал немного деревяшек, выброшенных на берег, и раздувал костер, а он шипел и потрескивал в тишине. Хозяин сидел молча и, казалось, глядел в самую сердцевину огня. Что ему там виделось, кроме, разве только, жара?

- Разные истории, Гус, как любому из нас. Иногда, сидя со мной, он рассказывал о древних временах. О прежних королях, о городах, ушедших под землю. Мистер Мильтон обожает всякие развалины.

- В тот вечер он сам был как развалина. «Холодает, - проговорил он, плотнее запахиваясь в свой новый плащ, и мы опять замолчали. Я начал мурлыкать какую-то мелодию, но он продолжил говорить, словно и не делал перерыва. - Надеюсь, нас не занесло слишком близко к арктическому поясу. Это была бы беда. Ты как - окостенел?» Я, не удержавшись, прыснул. «Что это значит?» - «Окоченел. Замерз. Задубел от холода». - «Нет-нет. По мне так сейчас достаточно тепло». - «Выходит, ты не окостенел?» - «Если вам угодно так выразиться». - «Угодно».

Мы снова замолчали, и он склонил голову набок, прислушиваясь к огню. Мне нравилось наблюдать за ним в такие минуты и гадать по лицу и движениям, о чем он думает.

- Ох, Гус, знаю. Когда он дергает носом, это значит - собирается сказать что-нибудь смешное. Когда на лбу появляется складочка - припоминает цитату. А когда большая складка - придумывает что-то свое. Я верно говорю?

- Да, Кейт. В таких случаях он сильно морщит лоб. «Как ты думаешь, Гусперо, ожидает ли нас на западе золотой век?» - «Разве что злой человек, сэр». - «Нас привела в здешнюю глушь некая сильная направляющая рука. С каким намерением это сделано, я не вполне понимаю, да и должен ли? Что нам следует знать, то Бог откроет». Едва он замолк, как из леса донесся жутчайший вой. Можно я повою, Кейт? Вот. Сразу полегчало на душе.

«Что это за нечеловеческие звуки?» - спросил хозяин. Волосы у меня встали дыбом. «Звериный вой, сэр». - «Хищников, что рыскают в ночи?» - «Думаю, это волки». - «Затуши огонь. - Он содрогался всем телом, словно наглотался ртути. - Гаси костер, живее!» Я загасил костер шляпой, и мы оба, трясясь от страха, оказались в темноте. «Мне приходилось слышать, - шепнул он, - как они нападали на путников в Германии. В здешней глуши они, наверное, еще свирепей?» - «И что же нам делать, сэр?» - «Молиться. - Хозяин забормотал себе под нос. - Кто привел меня сюда, тот меня отсюда и выведет. - Он был ни дать ни взять лавочник, подсчитывающий свои доходы. - Наставь меня, что претерпеть смогу и как повиноваться должен. Кто терпеливей страждет, тот на большее способен».

Я всполз на скалистый выступ и вгляделся в ночь. Там и сям среди деревьев мелькали фонарики, но, ясное дело, Кейт, это были глаза тех самых рыщущих волков. Они снова подняли вой, на который, казалось, вся земля вот-вот откликнется звоном, как церковные колокола, но мистер Мильтон сумел овладеть собой. «Они удаляются, - сказал он мне твердо. - В сторону от берега. Слава Создателю». Знаешь ведь, что он всегда бывает прав? Я снова разжег костер, и мы заснули.

На следующий день началось наше путешествие по незнакомой местности. Прежде всего мы преклонили колени в молитве. Я помолился только самую малость, но, пока хозяин раскачивался на пятках, успел упаковать в мешок хлеб и сыр. Потом я взял хозяина за руку и повел его прочь от берега. Он спотыкался о раковины и камешки, но я, вроде мула, сохранял гордое равнодушие, хотя он то и дело вскрикивал. «Что тут за камни?» - спросил он. «Да так, сэр, галька». - «Я бы сказал, что это валуны и булыжники. Скоро я превращусь в отбивную, начиная с ног. - У него испортилось настроение, и он вдруг напустился на меня. - Когда ты наконец перестанешь крутить себе волосы, как швея нитку! Ты меня отвлекаешь. - Я по-прежнему держал его за руку, так что он почувствовал мои движения. - Верно, Спаситель пробыл тридцать дней в пустыне. Я должен научиться следовать Его божественному примеру». - «Для начала неплохо бы следовать за мною, сэр. Там впереди ровная тропа». Утес был премилый, похожий на холмы у нас в Излингто- не, и я повел хозяина наверх.

- Они ведь не больше наших девонширских холмов? До чего же они красивые, Гус. Я по ним скучаю.

- У нас в Лондоне холмов немного, Кейт, но у нас есть Корнхилл - «Хлебный Холм».

- У нас есть верещатники, где рыщут дикие звери.

- А у нас Мурфилдз - «Вересковые Поля», где сидят в заключении дикие люди.

- У нас есть море.

- А у нас зато - Маршалси, «Маршаллово Море». Теперь мы квиты, и ты не будешь возражать, если я продолжу рассказ? Я повел мистера Мильтона вверх по холму, который, конечно, девонширским холмам не чета. «Ах, - вздохнул он, - до чего же чист воздух. Такой чистый и целительный, что им можно насыщаться». - «Если вы не против, я бы лучше остался при своем сыре. Ну вот, отсюда хорошо видна окрестность».

Мы вышли на плоскую верхушку, и передо мной открылись долины и холмы, леса и озера, а также белые горы вдали. Когда я описал ему эту картину, он хлопнул в ладоши. «Вышедши из Содома, мы достигли земли Ханаана! Природа излила свои дары…» Он выкинул вперед руки и, неведомо как, потерял равновесие и соскользнул с края холма. Я было вскрикнул, но тут же удостоверился, что он пролетел всего три-четыре фута и очутился в объятиях дерева, которое словно бы его поджидало. Он запутался в кустах, росших внизу, а руками охватил ствол. «Что это, Гус?» - «Дерево, сэр». - «Знаю, что дерево. Однако какого вида или рода?» Он уже обшаривал дерево руками и нюхал кору. «Дуб? - Я помог хозяину подняться и отряхнул его плащ. - Или сосна?» - «Ты истинное дитя Фаррингдона. Желудь с ягодой того и гляди перепутаешь». - «Зато свой нож не перепутаю ни с чем. - Я вынул нож из мешка, где он лежал себе преспокойно на пару с кремнем, и вонзил его в дерево. - Оно красное. Как строка». - «Да, действительно. Это священное дерево, Гусперо. - Он снова обнял ствол, но я уже был рядом, чтобы поддержать его, если он опять упадет. - Кедр. Аромат приятный, как у можжевельника, правда? В обхвате не более фута. А высота?» - «С дом моего прежнего хозяина в Леденхолле». - «А как высок он был?» - «Совсем невысок». - «Довольно. Это дерево, дурень, из тех, какие Соломон использовал при постройке своего иерусалимского храма. Несомненно, оно символизирует собой множество храмов, которые поднимутся в один прекрасный день на этой земле, и однако… - Он поднял глаза вверх, к ветвям. - Оно не такое высокое, ты говоришь?» - «Нет, мистер

Мильтон. Маленькое». - «Конечно, оно, должно быть, немного уступает ливанским кедрам, прославленным благодаря Писанию. Если священные труды служат нам нынче путеводной нитью, то трудов природы здесь недостает». - «Пока что, сэр, ваша путеводная нить - я. Что вы предпочитаете: катиться дальше к подножию утеса или идти со мной?» - «Нелегкий выбор, Гус. Но, вероятно, я все же последую за тобой».

Мы шли весь день, но прежде утолили жажду из небольшого ключа, который бил поблизости между камнями. Ну, а где имеется ключ, как ты должна была усвоить у себя в Девоне, там, в конечном счете, найдется и ручей, а вблизи ручья нужно искать и реку. Таков, как говорит мистер Мильтон, железный закон. И водный также - на наше счастье. Так что мы отправились в дальнейший путь через глушь изрядно приободренные и к сумеркам набрели на поляну у опушки большого леса. Почва вокруг была выгоревшая, черная, но когда я сказал об этом нашему дорогому хозяину, он втянул носом воздух. «Огненная молния, - проговорил он. - Земля, выжженная молнией, всегда считалась священной. Так что это святое место». На мой взгляд, поляна была опустошена не молнией, а человеком, но я промолчал. Ты знаешь, каким я могу быть молчаливым и задумчивым?

- Нет, Гус.

- Я собрал немного хвороста, мы разложили костер, сели и стали жевать сыр. Словно в Гринвиче, Кейт, после ярмарки. Но о Гринвиче ничего не спрашивай, ладно? Вот только эти неугомонные сверчки так и трещали со всех сторон. Сейчас я к ним уже притерпелся, а тогда у меня просто голова раскалывалась. Я уже приготовился что-то ляпнуть, но заметил, что мистер Мильтон кивает головой в такт их трескотне, будто слушает, как какой-то искусник наяривает на клавикордах. И тут появились огни. Они висели в воздухе в нескольких ярдах от нас, и мне вдруг пришло в голову, что это волки. Я подпрыгнул, уронив на землю сыр, и заорал не своим голосом. Хозяин тоже вскочил и закричал. Конечно, я тут же сообразил, что для глаз эти огоньки чересчур малы и что их уж больно много: казалось, сам воздух загорелся. «Простите, сэр, что потревожил вас, - извинился я, - но все небо сплошь покрылось искрами». - «Ты испортил мне ужин из-за каких-то светлячков. Ты что, никогда прежде их не видел? В лам- бетских полях они так и кишат». - «Но их здесь видимо-невидимо. Многие тысячи». - «Значит, эта земля светится собственным светом. - Он немного успокоился. - И оглашается собственной музыкой - пением сверчков».