Вильям Козлов - Приходи в воскресенье

• Название: Приходи в воскресенье
• Автор: Вильям Козлов
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Современная проза
• Год: 1979

Есть на карте нашей Родины старинный русский город Великие Луки, есть река Ловать. В этом городе живут, работают, любят, радуются и разочаровываются люди, которых я хорошо знаю, потому что сам много лет прожил среди них. Моя книга об этом городе, об этих людях.

Были ли на самом деле события, описанные в книге?

Они могли быть…

Автор

---

— Встреча с избирателями, — сказал Николай. — Я тебе вечером позвоню. Когда выезжаешь?

— Выезжаешь… — усмехнулся Куприянов. — Если бы я сейчас выехал, и то к утру бы не успел. На дороге гололед… Вылетаю. Завтра в восемь утра.

— Я тебе позвоню.

— Тогда уж лучше ко мне домой заходи. Это серьезный разговор.

Мы вышли в приемную. Миловидная женщина с льняными волосами что-то печатала на машинке. И хотя она смотрела на нас, пальцы ее бойко стучали по клавишам. На маленьком полированном столике штук пять разноцветных телефонов.

— Ко мне нет вопросов? — остановился на пороге своего кабинета Куприянов. — Если есть — заходи.

«У меня нет к вам вопросов, Борис Александрович, — подумал я, — а вот у вас ко мне, бьюсь об заклад, скоро появится много разных вопросов… Вот только не знаю, смогу ли я на них ответить…»

Мы с Николаем вышли на улицу. Ему всего и нужно-то было перейти через дорогу в здание горсовета. Щурясь от яркого солнца, Николай ждал, когда пройдут машины.

— Так мы с тобой и не выбрались на рыбалку, — посетовал он, глядя на светофор. Наконец вспыхнул красный свет, и Бутафоров, пожав мне руку, поспешил к своим избирателям.

«Теперь мне, Коля, не до рыбалки, — подумал я, глядя ему вслед. — Вот попозже, возможно, кроме рыбалки у меня и дел-то других не будет…» Припомнив пословицу «взялся за гуж — не говори, что не дюж» и обругав себя за малодушие, я зашагал по тротуару, сторонясь карнизов зданий, с которых прямо в голову нацелились огромные заостренные сосульки.

«Вот она жизнь, — подумал я, с опаской поглядывая на эти ледяные пирамиды. — Сорвется с крыши этакая пудовая тютя, клюнет в макушку — и шапка не поможет!»

9

Заводская лаборатория, которой заведовал Тропинин, находилась на втором этаже здания заводоуправления. Я несколько раз заходил туда. В просторной комнате, уставленной столами и стеллажами с пробирками, ретортами и другой лабораторной утварью, работали четыре девушки. Когда я проходил мимо к крошечному кабинету заведующего, одна из лаборанток проводила меня долгим и недружелюбным взглядом, но стоило мне повернуть голову в ее сторону, девушка поспешно нагнулась к своим пробиркам, в которых розовела какая-то вспененная смесь.

Эта девушка была Маша Кривина. Видно, крепко, чудачка, рассердилась на меня.

Анатолий Филиппович был на месте.

— Я знаю, зачем ты пришел, — улыбнулся он, оторвавшись от микроскопа. — Значит, как говорили наши предки: идем на «вы»?

— Любомудров сказал? — удивился я.

— Я его не видел, — рассмеялся Анатолий Филиппович. — И потом, из Любомудрова слова клешами не вытянешь… Просто интуиция… Не один ты такой проницательный!

Я сказал ему о твердо принятом решении внедрить в производство изготовление новых деталей, не скрыл и гигантских трудностей, с которыми придется встретиться с первых же шагов… Не рассказал лишь о своем разговоре с Бутафоровым. Я подумал, что узнай секретарь партбюро пусть даже о молчаливой поддержке секретаря горкома партии, он морально почувствует себя свободным от ответственности…

Но, как впоследствии выяснилось, я еще плохо знал Тропинина. Этот человек не боялся никакой ответственности и, приняв решение, дрался за него до конца. Но все это я узнал потом, а сейчас пристально смотрел на Анатолия Филипповича, ожидая, что же он мне скажет.

— Нужно приступать к работе, и немедленно, — сказал он. — Теперь каждым день дорог… — и, прищурившись, взглянул на меня: — Это твоя идея Архипова в отпуск спровадить?

— Он такой театрал, а сейчас зимний сезон в разгаре…

— Может быть, ты и прав, — сказал Тропинин, — хотя я и не терял надежды перетянуть его на нашу сторону.

Я с удовольствием смотрел на него: этот человек мыслил, как и я. И, по-видимому, эти проекты тоже не выходили у него из головы. Не сговариваясь, мы разными путями пришли к одному и тому же трудному решению: выпускать детали к домам, спроектированным Любомудровым.

— Здесь мои последние выкладки, — кивнул Тропинин на журнал с колонками формул и цифр. — Мы сможем работать на местном сырье. Не в ущерб плановой продукции… Разумеется, на первых порах.

Это меня удивило! Я еще сам не знал, решусь ли на все это, а Тропинин уже провел все лабораторные исследования, как будто производство новых деталей — дело давно решенное.

Не скрою, что удивление мое было приятным. Пока я мучился сомнениями и бессонными ночами искал на них ответ, Анатолий Филиппович работал. И работал на полную катушку, потому что я примерно знал, сколько нужно было провести исследований, сделать анализов, чтобы наверняка определить, подойдет ли местное сырье — сейчас мы работаем на привозном — из Торопецкого песчаного карьера для составления рабочей газосмеси железобетона…

Забыв про все остальное, я углубился в расчеты и выводы Тропинина. Мы прикинули емкость карьера: если не хватит сырья — все может лопнуть, — новые расчеты и перестройку нам уже будет некогда делать…

Здесь и нашла меня Аделаида.

— Вы не сказали, куда пошли, а вам два раза звонили из Москвы, — ледяным тоном сообщила она. — Из горкома партии приехал инструктор с иностранцами, хотят с вами встретиться…

Я чертыхнулся — не вовремя их принесло! — и сказал, что сейчас приду, и Аделаида вышла, поджав губы. Весь ее оскорбленный вид говорил, что нельзя директору так легкомысленно удирать из своего кабинета, не поставив об этом в известность секретаря…

— Я потолкую об этом с инженерами-коммунистами, — сказал Тропинин.

Я попросил его подождать с этим. Вот сварим железные формы, нарежем арматуру для новых панелей, подготовим компоненты для газосмеси, а потом, когда уже отступать будет поздно, и поставим людей в известность…

— Не знал, что ты такой осторожный, — заметил парторг, но спорить не стал.

— Как эта Маша Кривина, твоя лаборантка? — поинтересовался я, собираясь уходить.

— Понравилась? — улыбнулся он.

— Хорошая работница? — не поддержал я его юмор.

— Самые сложные расчеты сделала она, — сказал Тропинин. — Толковая лаборантка. Она ведь заочно в институте учится.

Я спросил, почему он ее в отпуск за свой счет не отпустил.

— Пожаловалась, чертовка! — добродушно улыбнулся Тропинин. — Какой еще отпуск? Я без нее как без рук!

«Чертовщина! — подумал я, покидая лабораторию. — Никогда бы не подумал, что эта заносчивая девчонка — такой ценный работник…» — и с уважением посмотрел на девушку, склонившуюся над желтой ванночкой с пахучей бурлящей жидкостью.

Девушка же на меня даже не взглянула.

Любомудров развил бурную деятельность: на широкой площадке между цехами, где и раньше сваривали формы для панелей, появились громоздкие приспособления, груды железных и стальных балок — это Васин подбросил обещанный металл. С утра до вечера здесь кипела работа: трещали сварочные аппараты, ухал паровой молот. Комсомольцы в нерабочее время убрали территорию, подвели под временную крышу небольшой участок, где расположились аппаратура и передвижной компрессор. Так называемый незаконнорожденный экспериментальный цех начал действовать.

Я думал, ко мне будут приходить инженеры и интересоваться, что это такое происходит на просторной площадке под открытым небом, но никто не приходил и не задавал никаких вопросов. И даже на планерке, когда Любомудров завел речь о том, что для экспериментального цеха требуются рабочие, все восприняли что совершенно спокойно. А Сидоров — начальник основного цеха — даже пообещал подбросить двух человек. У него установили электроконтактный сварочный автомат для сварки железной арматуры, и высвободилась рабочая сила.

В наши планы Тропинин посвятил Геннадия Саврасова, секретаря комсомольской организации, и в общих чертах — главного бухгалтера Галину Владимировну, заместителя секретаря партбюро. Где только возможно было, я снимал рабочих с основного производства и переводил в экспериментальный цех. В первую очередь нам нужны были железные формы оригинальной конструкции для отливки новых деталей. Вся бригада сварщиков была брошена на эту работу. Ко мне приходили начальники цехов и просили дать хотя бы одного сварщика для текущих работ в цехах, ведь раньше сварщики всегда были у них под рукой. Хитроумные приспособления Любомудрова собирали и устанавливали четыре опытных слесаря и молодой механик. Я на свой страх и риск договорился с начальником строительного треста, чтобы он дал мне спецбригаду для возведения крыши над экспериментальным цехом. Весна свирепствовала вовсю: снег в городе растаял, на территории завода разлились огромные лужи. Рабочие шлепали в резиновых сапогах. То и дело моросил дождь. Экспериментальный цех находился между двумя корпусами, так что две капитальные стены были. Нужно было возвести еще две цокольные и поставить большие двери. Железный каркас для крыши был возведен еще строителями. Так что для меня главным было застеклить крышу, а цокольные стены собственного производства поставим к осени. Вся загвоздка была вот в чем: средства для строительства нового цеха, который мы назвали экспериментальным, были запланированы министерством на будущий год, а цех должен быть построен в этом году. И совсем не тот цех, который планировало министерство, а совершенно другой… Цех, в котором будет сосредоточена вся необходимая аппаратура для перестройки технологического процесса всего завода… Так сказать, наша бомба замедленного действия. Когда все будет готово в экспериментальном цехе, можно будет останавливать конвейер и переходить на выпуск новой продукции.