В. Богров - Дм. Богров и убийство Столыпина

• Название: Дм. Богров и убийство Столыпина
• Автор: В. Богров
• Издательство: Издательство Стрела
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1932

---

Поэтому я восстановляю по памяти то заключение, к которому пришел сенатор Трусевич в результате тщательного обследования дела Дм. Богрова, в связи с расследованием дел Киевского охранного отделения.

Заключение это по смыслу своему таково:

«Рассмотрение характера сотрудничества Дм. Богрова в Киевском охранном отделении и сообщенных им «сведений» приводит к тому заключению, что сведения эти в большинстве случаев носили совершенно безразличный характер и никак не могли оправдать того доверия, которое Кулябко и остальные чины, которым была поручена охрана пребывания государя в Киеве, проявили в отношении Дм. Богрова.

Единственное дело, по которому сведения Дм. Богрова быть может имеют известное значение, это дело Мержеевской. (По сведениям Струмилло «выданная Богровым и арестованная 11-го октября 1909 г. в Киеве Мержеевская пробыла в заключении, подверглась исследованию психических способностей и, хотя дело о «покушении на жизнь государя в 1909 г.» было прекращено за недостатком улик, Мержеевская 28-го ноября 1911 г. по постановлению особого совещания была выслана в Якутскую область на 5 лет». (Красная Летопись 1923 г. № 9 стр. 183). — Таким образом оказывается, что от «выдачи» Дм. Богровым и Мержеевская не пострадала в 1909 г.! И в этом случае «сведения», сообщенные Дм. Богровым, не вызвали решительно никаких серьезных последствий. Нет сомнения, что это великолепно предвидел в данном случае, как и в остальных, Дм. Богров, так как Мержеевская, бывшая общей знакомой семьи Трахтенберг в Киеве, была всем известна, как человек умственно ненормальный и невменяемый, в виду чего ей никакого наказания не могло угрожать. Кроме того, Мержеевская отличалась таким легкомыслием н болтливостью, что сообщенные Дм. Богровым сведения о покушении на жизнь государя разглашались ею самой между всеми знакомыми и несомненно уже давно являлись достоянием Киевского охранного отделения. Между прочим, очень характерно, что согласно этим «сведениям» Мержеевская, отправлявшаяся в Крым для того, чтобы в условленный день и час бросить в государя бомбу, не совершила этого террористического акта, так как… «опоздала в Варшаве на поезд». Неужели такой случай возможен с серьезным террористом?

Что же касается того, что Мержеевская 28-го ноября 1911 года была выслана в Якутскую область, то это, ведь, случилось уже после смерти Дм. Богрова. Неужели же и после смерти продолжали поступать от Дм. Богрова «сведения» в охранные отделения?!)

Имеется полное основание утверждать, что Дм. Богров, известный Киевскому охранному отделению, как революционер-анархист, водил Кулябко за нос и использовал охранное отделение для достижения своих революционных целей».

На основании изложенного сен. Трусевич и пришел к заключению о том, что лица, руководившие охраной государя, а именно ген. Курлов, полк. Спиридович, статск. сов. Веригин и подполк. Кулябко виновны в преступной небрежности по службе, превышении и бездействии власти, и подлежат привлечению к законной ответственности за эти преступления.

Ввиду всех этих соображений, которые по моему глубочайшему убеждению найдут со временем ряд новых подтверждений при тщательном изучении всех материалов по делу Дм. Богрова, я и прихожу к тому выводу, что связь, установленная Дм. Богровым с охранными отделениями, сперва с Киевским (с 1907 по 1910 г.), затем с Петербургским (в 1910) и, наконец, снова с Киевским (в 1911 г.) являлась лишь продолжением его анархической революционной работы. Дм. Богров сообщал охранному отделению безразличные или заведомо ложные сведения, имея в виду в надлежащий момент использовать свою связь с ним в революционных целях. До настоящего времени остается недоказанным, чтобы Дм. Богров кого либо из революционеров, будь то его товарищи по группе анархистов, или члены других партий, выдал и причинил кому либо из них какой либо вред.

В противовес умозаключениям Струмилло, сделанным, как мы видели, на основании тенденциозно подобранного материала, интересно привести суждения по этому поводу ближайших товарищей Дм. Богрова, основанные на наблюдении действительных фактов из общей их анархической работы.

Г. Сандомирский приводит целый ряд доказательств того, что наиболее серьезные документы и сведения по группе анархистов, вверенные Дм. Богрову, оставались всегда неизвестными для охранного отделения. Так, Сандомирский сообщает следующее:

«Надо отметить, что у Богрова после нашего ареста (да и не у него одного а и у его родственников) был произведен немедленный обыск (это было в 1907 г. — прим. мое). Если бы написанные мною резолюции провалились на этом обыске, данное обстоятельство никаких особых подозрений против Богрова возбудить не могло. А между тем, эти резолюции в руках жандармов явились бы богатейшим обвинительным материалом против нас всех. Жандармам не пришлось бы 14 месяцев напрягать свои умственные способности для того, чтобы доказать нашу принадлежность к группе. Однако, и до суда, и на суде эти резолюции не фигурировали». (Г. Сандомирский. К вопросу о Дм. Богрове, Каторга и Ссылка, Москва 1926 г. № 2, стр. 18.).

Далее, Г. Сандомирский указывает, что «в течение года жандармерия не могла установить личности Дубинского, хотя биография его доподлинно была известна Богрову (пришлось для опознания привезти из Одессы отца Дубинского), как, кажется, и длинная революционная биография Будянской, которая получила по нашему процессу всего 8 месяцев крепости… У Богрова было вполне достаточно материала для того, чтобы всем без исключения дали каторгу… Между тем по моему процессу получили каторгу четверо: бежавший каторжанин, ссыльный и двое нелегальных… Чем объяснить это?» (Г. Сандомирский. К вопросу о Дм. Богрове: Каторга и Ссылка, Москва, 1920 г. № 2, стр. 24.).

«Попросту говоря — кого именно выдал Богров для того, чтобы заслужить доверие Киевской и Питерской охранки? Все, что приводилось до сих пор обвинителями Богрова не может считаться удовлетворительным ответом. Никаких веских фактов, свидетельствующих о результатах его предательской деятельности, до сих пор не приведено… С другой стороны, нельзя отрицать, что Богров находился в связи с охранным отделением и, может быть, даже длительно, без чего не мог стать там «своим человеком», получающим билеты на торжественные спектакли. Получается, таким образом, какая то непонятная и невстречавшаяся до сих пор в истории революционного движения фигура провокатора… без провокации (Там же, стр. 26.).

Я преднамеренно привел подробную выдержку из статьи Г. Сандомирского появившейся в 1926 г., следовательно, когда «материалы» Струмилло и статьи других обвинителей Дм. Богрова были хорошо известны. Столь же категорическими защитниками Дм. Богрова являются и другие его товарищи по революционной работе — А. Мушин, Ив. Книжник, И. Гросман. Последний в своих воспоминаниях о Богрове, помещенных в советском журнале «Былое» за 1924 г. № 26, сообщает следующее:

«… Гросман в ссылке. Потом бежит. Является в Киев. Думает пробраться заграницу. Ему нужна квартира. Все устроил Дмитрий Богров. То было в 1908 г. Богров уговаривает Гросмана остаться в России и работать среди анархистов. Составляет план работы, издание органа, организацию кружков и т. п. Гросман соглашается. Но на другой день сам Богров арестован по подозрению в организации побега смертников, о чем Богров предупредил Гросмана. Гросман, узнав об аресте Богрова выбирается из Киева и благополучно перебирается через границу и осядет в Париже вместе с Ив. Книжником» (Цит. до Е. Лазареву. Дм. Богров и убийство Столыпина, Воля России, Прага» 1920 r. № 6 — 7, стр. 65.). Итак, — доказательств «провокации» Дм. Богрова — нет, и быть не может, так как никакой провокации вовсе и не было. А была та же революционная анархическая работа, но на другом фронте, в направлении подготовки к использованию охранного отделения для задуманной террористической цели.

IV. Революционная работа Дм. Богрова в 1910 и 1911 г

В марте 1910 г., после окончания университета, Дм. Богров уезжает в Петербург, где остается около 8-ми месяцев, т. е. до ноября 1910 г. Так же, как в период 1909 г., внешняя жизнь Дм. Богрова заполнялась университетскими занятиями, теперь внешняя жизнь его заполняется юридической практикой и службой в качестве секретаря при Комитете по борьбе с фальсификацией пищевых продуктов при Министерстве торговли и промышленности. Однако, внутренней своей сущности, Дм. Богров не изменил и теперь.

Ни год отдыха от подпольной работы, ни занятия университетскими науками, ни практическая деятельность юриста, ни перспективы «сделать карьеру», для чего все шансы у него были на лицо, не могли заставить его изменить своим революционным идеалам и забыть об основной цели своей жизни.

В статье социалиста-революционера Егора Лазарева, появившейся в 1926 г. (Егор Лазарев «Дмитрий Богров и убийство Столыпина», Воля России, Прага, 1926 г. №№ 6–7, 8–9.), имеются чрезвычайно интересные фактические данные, остававшиеся до того времени неизвестными, и касающиеся знакомства и переговоров Дм. Богрова с Е. Лазаревым в 1910 г. в Петербурге.