Владимир Кузьменко - Древо жизни (Книга 3)

• Название: Древо жизни (Книга 3)
• Автор: Владимир Кузьменко
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Было бы справедливее, если бы каждый человек начинал с нуля! - вмешался в разговор Александр.

- То есть дети не наследовали бы родителей? - уточнил его мысль Вальтер.

- Конечно. Ну, допустим, папаша - гениальный изобретатель или там еще что, неважно, а его сын - балбес и оболтус, пользуется всеми благами, которые он лично не заработал. Разве это справедливо?

- Это стало бы возможным, если бы не было семьи. Сократ так и предлагал. Он считал, что истинное равенство может быть только тогда, когда дети не знают своих отцов. То есть, предлагал установить групповой брак.

- За что и был казнен! - заметил Николай.

- Да, именно за это! Древние греки поняли, что отмена семьи приведет к хозяйственному краху. Официально Сократа казнили за развращение юношества, но я думаю, что они учли и экономические последствия такой реформы. Семья и собственность неразрывно связаны. Энгельс недаром объединил эти понятия. Правда, он мечтал о таком обществе, где в основу семьи будет положена только любовь. Это, конечно, красиво, возвышенно и делает честь нравственным представлениям Энгельса. Я не буду говорить о том, что любовь бывает скоротечной, как есть и любовь длительная, как говорится, до гробовой доски. Но нельзя строить общие выводы путем сведения огромного разнообразия явлений к единому образцу. Семья становится тогда семьей, когда появляются дети. А коль они есть, то появляется и забота о них. Ведь это естественно! Следовательно, на первый план выступают уже экономические интересы семьи, включая и экономические интересы детей. Если же, как ты говоришь, Саша, заставить детей начинать с нуля, то есть лишить их наследства, то общество вступит в экономические противоречия с семьей. А может ли существовать общество без семьи? Потом, давай коснемся моральной стороны дела. Если дети не наследуют своих родителей, кто их наследует? Общество? Государство? Но не выступает ли тогда государство в весьма отвратительной роли мародера, то есть обкрадывающего трупы? В таком варианте устройства общества теряются не только экономические интересы семьи, но и сама мораль государства.

- Итак, ты считаешь, что равенство невозможно? - подытожил Николай.

- Не считаю, а думаю. Я не склонен к категоричности заключений. Думаю, что политическое, гражданское равенство не только возможно, но уже достигнуто, что же касается материального, то при данной биологической природе человека - нет. Приходько... я не оправдываю его, но стараюсь понять... Приходько это положение, как он говорил, "усек". Поняв, что равенство в материальном положении невозможно, он, естественно, решил, что лучше быть "наверху", чем "внизу". Правда, попытался достичь такого положения незаконным, преступным путем, за что и понес наказание.

- У тебя, Вальтер, явная склонность пофилософствовать. Это национальная черта немцев.

- Как понимать тебя? Это что, хорошо или плохо?

- Хм... однозначно не ответишь... Иной раз бывало, что старушку Европу выворачивало наизнанку от ваших философских построений, как после похмелья. Но я не об этом. Почему все-таки ты думаешь, что нельзя добиться справедливого распределения общественного продукта?

- Охотно отвечу. Но скажи мне, что является критерием теории?

- Практика, Вальтер, практика!

- Вот и отлично. А практика говорит, что если общество поручит кому-то распределение общественного продукта, то этот кто-то начинает присваивать себе часть того, что доверило ему общество, и по мере того, как он входит во вкус такого положения, начинает присваивать себе все больше и больше, оставляя обществу то, что сам уже "сожрать" не в состоянии. Видишь ли, ошибка некоторых философов-социалистов заключалась в том, что они строили свои теории на допущении существования идеально чистых и бескорыстных людей, которым можно было бы поручить такое распределение.

- А ты не допускаешь, что этих людей можно держать под контролем общественности?

- Да вспомни же ты, Николай, как только у них появляется ключ от общественного богатства, они легко выходят из-под такого контроля и находят средства подавления любого недовольства со стороны общественности. И все опять сводится к неравенству. Неравенство создается за счет воровства и ограбления группой распределителей остального населения и в силу своей социальной противоестественности, чтобы удержать создавшееся положение, неизбежно приводит к тоталитаризму.

Увлеченные спором, друзья не заметили, как отклонились далеко на восток. Вместо сплошных лесных массивов под ними была ровная степь.

Первым заметил свою оплошность Николай и громко чертыхнулся. Он круто изменил направление полета.

- Философия никогда к добру не приводит. Вот из-за нее теперь придется делать крюк. Как я не заметил, что пересек Аттис?! Не хватает, чтобы мы пересекли устье реки Синченко, тогда прямым ходом прибудем в лагерь. Как тогда объясним Сергею, где это мы болтались почти двое суток?

- Кажется, мы еще не миновали устье реки Синченко. Там горы виднелись на востоке, а здесь ровная степь. Держи прямо на запад, а потом пойдем по течению Аттиса, - успокоил Николая Владимир.

- Я поднимусь выше, чтобы расширить обзор.

Вертолет круто пошел вверх. Небо было безоблачным. На высоте четырех километров далеко на западе показалась узкая лента реки. От реки на восток ползла тонкая длинная змейка.

- Что это такое? - недоуменно спросил Николай.

- Сейчас выясню! - Владимир стал настраивать объективы видеотелекамеры. Изображение никак не удавалось синхронизировать. Правый объектив почему-то заело, и он не хотел подниматься. Возможно, при посадке в лесу его механическая часть была повреждена. Устранить же в полете неисправность вынесенных наружу телеобъективов не представлялось возможным.

- Давай подлети ближе. Правый объектив что-то барахлит.

Вертолет круто нырнул вниз и стал приближаться к ползущей по степи змейке. Владимир оставил пульт управления испорченной телекамеры и взял в руки бинокль. До змейки оставалось километров пятнадцать.

- Кентавры! - сообщил он.

- А! - протянул Николай. - Старые знакомые. Сейчас я их пугану!

- Стоит ли? - попытался остановить его Вальтер. - Сергей говорил, чтобы мы не вмешивались.

- Я только немножко. Наглые существа!

Вертолет стал быстро приближаться к отряду кентавров.

- Ах, негодяи! - закричал Николай.

Вертолет пошел на снижение.

- Что там?

- Они гонят пленников. Сейчас я их! - Николай включил сирену и пронзительный рев огласил степь.

Кентавры, увидев летящее прямо на них чудовище, в панике бросились врассыпную, оставив связанных в цепочку пленников. Николай преследовал их километров десять, затем выключил сирену и посадил машину метрах в тридцати от колонны пленников. Те, как были, так и остались в цепочке, несмотря на то, что многие из них попадали на землю от ужаса.

Выскочившие из вертолета земляне направились к пленникам и увидели, что те не могли не то что бежать, но даже изменить положение. На шею каждого была надета рогатка, другой конец которой прикреплялся к шее второго, и так далее. Кроме того, руки каждого были вывернуты назад и туго скручены веревкой, второй конец которой в виде скользящей петли был накинут на голову идущего сзади. Таким образом, если бы кому-то взбрело в голову попытаться развязать руки, он тут же затянул бы петлю на шее идущего сзади товарища. В цепочке Владимир насчитал тридцать мужчин и около сотни женщин.

Пока его товарищи освобождали пленных, он прошелся вдоль цепочки лапифок с надеждой встретить среди них Ореаду. Но все женщины были незнакомы ему, среди них не было ни одной, кто спасался с ним от Пифона в долине.

Освобожденные пленники тут же падали на траву, то ли от усталости и изнеможения, то ли от страха.

- Ну, что мы будем с ними делать? - кивнул Владимир на лежащих без движения освобожденных лапифов.

- Да ничего! Сейчас сядем в вертолет и оставим их. Придут в себя побредут домой.

- А если кентавры вернутся?

- Вряд ли, я их так напугал, что они, наверное, и сейчас чешут по степи не останавливаясь.

- Эти напуганы не меньше.

- Ты бы не смог с ними поговорить? Успокой, скажи, что им от нас не будет никакой обиды.

- Попробую. - Владимир направился к кучке пленников. Некоторые уже отошли от страха и стали подниматься на ноги. Когда он подошел к ним, послышался тихий ропот. Ухо его уловило знакомое слово "Уран".

"Они принимают нас за титанов", - догадался он.

- Подойди ко мне! - выбрал он среди лапифов высокого мужчину, смелого на вид.

Тот подошел и хотел было опуститься на колени, но Владимир жестом удержал его.

- Далеко ли отсюда ваше селение? - спросил он.

Услышав родную речь, лапиф вздрогнул, но ответил:

- Два дневных перехода, господин.

- Вы сможете идти?

- Ты даришь нам свободу?

- Да, вы все свободны, можете идти домой!

Лапиф повернулся к пленникам и быстро прокричал им весть, но так быстро, что Владимир ничего не смог разобрать. Однако по радостным возгласам бывших пленников понял, что лапиф передал им его слова. Пленники стали один за другим подниматься на ноги.