Анаклето Яковелли - Жизнеописание святого Франциска Ассизского

• Название: Жизнеописание святого Франциска Ассизского
• Автор: Анаклето Яковелли
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Ласточки мгновенно смолкли к великому удивлению толпы и не щебетали до самого окончания проповеди.

Франциск отправился дальше, следуя по течению Тибра. В Риме он проповедовал на улицах и площадях и многих увлек словом и примером.

Среди них был и некто Гульельм из Англии. Впоследствии жизнь его была исполнена столь великого целомудрия и рвения, что после смерти Бог наградил его великими чудесами, едва не затмившими славу Беднячка.

Брат Гульельм ныне спит сном праведников в Нижнем храме в Ассизи, подле гробницы своего великого Отца.

В Риме Святой познакомился с Якопой деи Сеттесоли, вдовой Грациано деи Франджипани.

Это была удивительная женщина: с красотой она соединяла душу твердую, как кремень, непримиримую ко всякому злу, которое поражает слабые и дюжинные натуры. Франциск звал ее за это "брат Якопа", как бы признавая, что ей не свойственны женские слабости.

Если сестра Клара уподобилась Марии, которая в экстазе созерцательной жизни возносится к любви и свету Божественного Жениха, то Якопа уподобилась Марфе, которая в деятельной жизни, в мирской гуще, не теряет присутствия духа, но всецело устремляется ко благу, отлагая всякие ненужные попечения.

Множество раз Якопа принимала Святого у себя в доме, заботливо подавала ему пищу, упиваясь словами, исходившими из его уст.

Однажды Франциск принес ей в дар овечку, которую спас от смерти, и Якопа с радостью ее приняла. Она гладила ее по мягкой шерстке и смотрела ей в невинные глаза, кормя робкую овечку с розовой мордочкой из своих рук.

Однажды госпожа остригла ее и, собрав всю шерсть, выпряла нить на одежду для своего святого друга: одежду, согретую любовью, которая передала бы тепло изможденному телу Франциска, прежде чем его дух отправится к Богу.

Когда Святой скончался, Якопа, уладив в Риме свои дела, перебралась в Ассизи и отправилась в рай сияющим путем суровой и покаянной жизни.

Кто спустится ныне в крипту на Райском холме, увидит против гробницы прославленного Ассизского Беднячка скромную урну, принявшую в себя останки брата Якопы, урну, осиянную светом францисканства.

***

История не донесла до нас содержания второй встречи Франциска с папой Иннокентием, но надо полагать, что Римский Первосвященник, от которого не укрылись успехи нового ордена, благословил Божиего человека и ободрил его, пожелав преуспеяния в той святой миссии, которую тот на себя возложил.

С таким напутствием в сердце Франциск погрузился в Анконе на корабль, участвовавший в походе крестоносцев, и отплыл на Восток.

Стоя на носу корабля, он торопил час прибытия, воображая миг, когда ступит на сушу, примется за проповедь и даст волю долго сдерживаемому пылу. Задумывался он и о возможно ожидающем его мученичестве.

Но события повернулись иначе. Буря выбросила судно на берег нынешней Далматии, припасы потонули, пришлось думать о возвращении.

Поскольку съестного не хватало, а зима приближалась, хозяин корабля не захотел принять на борт бедного монаха. Однако Франциск проник на корабль тайком, Господь же надоумил некоего достойного человека снабдить его продовольствием.

Благодаря этой уловке все находившиеся на корабле спаслись, ибо вторая буря задержала корабль в море, и когда съестного не осталось, на помощь пришел Франциск: он милосердно отдал спутникам свои припасы, чудесно умножившиеся у него в руках.

Приплыв в Анкону, Франциск продолжил свою апостольскую проповедь.

«Оставив море, — пишет Фома Челанский, — Франциск, раб Всевышнего Бога, пошел по земле, вспахивая ее плугом своим и сея семя жизни в ожидании плода благословенного».

В Озимо Франциск выступил перед епископом и народом, начав проповедь рассказом о ягненке, которого выкупил, продав плащ. Описал милосердие Спасителя, Которого, как ягненка, повлекли на смерть, оплакал грехи людей, вложивших в руки палачей оружие, и в словах его было столько умиления и пылкости, что они исторгали у слушателей слезы.

В Сансеверино он отправился в монастырь «Бедных Дам».

Их жизнь, наполненная покаянием и молитвой, напомнила ему о затворницах обители Св. Дамиана, и речь его исполнилась такого воодушевления, что оказалась для них назидательной свыше всякой меры.

Среди присутствующих — может быть, в самом темном углу церкви — находился знаменитый поэт того времени, увенчанный как «король стихов». Слова Франциска проникли в его душу и подействовали сильнее, чем пьянящая любовная канцона, сильнее, чем захватывающие поэмы о рыцарских подвигах. Когда он стоял так и впивал нежность этой музыки, он увидел, что Франциск пронзен двумя перекрещивающимися и нестерпимо блистающими мечами, один из которых прошел насквозь от его затылка до стоп, а другой прошел сквозь ребра и грудь от одной руки до другой.

Потрясенный, он не знал, что ему думать, но, придя в себя, пробился через толпу и опустился на колени перед Святым, умоляя его дать ему бедную рясу «меньшего брата» в обмен на богатые одежды прославленного менестреля.

Франциск принял его со всей любовью. Он тоже был поэт, а поэтам дано читать в душах. С материнской нежностью отнесся он к новичку и нашел для него самые ласковые слова.

Гульельмо Дивини — которого впоследствии звали брат Пацифик — никогда об этом не забывал, ибо с того дня Святой стал для него «его дорогой матерью».

Глава XVI, в которой рассказывается о других апостольских путешествиях св. Франциска и об учреждении Великой Индульгенции.

Летом 1224 года Франциск, уже отягощенный болезнью, в последний раз отправился на гору Верна. Подъем возможен был только верхом, поэтому братья снабдили его осликом, которого на время уступил один благочестивый человек, а также провожатым.

Солнце безжалостно палило, камни раскалились, в расщелинах скал виднелись кое-как сохранившиеся пучки пожелтелой травы. Все, казалось, спало, звуки заглохли: даже деревья еле шелестели усыхающей листвой.

Внезапно провожатый, обратившись к Святому, взмолился:

— Отче, смилуйся! Я помру, если не утолю жажду.

Франциск, всегда проникавшийся жалостью к страдающим, слез с осла и стал молиться, воздев руки, и молился, доколе не открылось ему, что молитва его услышана. Потом, повернувшись к своему провожатому, сказал:

— Не мешкай, беги скорее к той скале и там найдешь воду, какую Христос ныне извел из камня ради утоления твоей жажды.

***

История эта была воспринята как высокий символ.

Вода, забившая из скалы по милосердию Христову, есть не что иное, как слово Святого, утоляющее жажду множества душ, пересохших от порока и лишенных влаги по небрежению пастырей.

На самом деле, пастырская проповедь никогда не прекращалась, но слово стало бездейственно и бесплодно. Беда была в форме, в которую облекалась проповедь.

Священная наука богословие, которой многие себя посвящали, разработала тонкий механизм диалектики: считалось, что, если обучить ему в школе, то результаты сами скажутся на всех сторонах жизни.

Все увлеклись спекулятивным мышлением, а оно уводило ораторов в отвлеченные сферы. Рассуждения их были понятны лишь тонким и искушенным слушателям, до простых умов, занятых повседневными делами, они не доходили.

Франциск гениально подметил, угадал этот недостаток, свойственный тому времени. Сам он в проповеди взял за образец евангельские поучения.

Вместо сложного схоластического построения он прибегал к непосредственной речи, пользовался сравнениями, притчами, примерами, врезавшимися в память слушающих; вместо сухих абстракций выбирал практические нравственные темы, излагал те истины веры, которые спасительно воздействуют на волю, побуждая к действию.

Его проповедь отличалась новизной не потому, что он применял особенные приемы, а потому, что он отверг всякие приемы.

Вдобавок слова Франциска были согреты внутренним пылом, а неколебимая вера придавала им ясность и проникновенность, так что они проникали в слушателей подобно влаге, напитывающей каждый комок земли.

Только этим можно объяснить, почему вдруг в Ассизи тридцать человек, клириков и мирян, оставив мир, последовали за Франциском по пути покаяния; почему у Якопо да Витри, епископа Сан Джованни д'Акри, священники и клирики, выслушав слова Святого, все разом вступили во францисканский орден; почему, где бы он ни проходил, всюду к нему присоединялись люди, захваченные его учением.

Слова его были обращены отнюдь не к одним овечкам стада, но и к заблудшим овцам, к душам, разъеденным пороком. В Монтеказале он обратил трех страшных разбойников, в Тоди, по преданию, удержал от преступления женщину, которая уже вознамерилась убить плод своего греха.

И такие подвиги знаменовали путь Франциска, где бы он ни проходил.