Татьяна Минасян - Белый континент

• Название: Белый континент
• Автор: Татьяна Минасян
• Жанр: Исторические приключения

---

После обеда, несмотря на усилившийся шторм, сыновья главного помощника Скотта умудрились отыскать его в машинном отделении и радостно доложили, что в салоне все убрано и что к своим обязанностям вернулись пятеро трезвых служащих.

— Им стыдно стало, что мы за них работу делаем, а они надираются! Они на нас посмотрели, и им стыдно стало! — с уверенностью заявил один из подростков, проигнорировав вопрос Скотта о том, кто вообще позволил им прийти в служебное помещение корабля.

— А еще мы узнали, что некоторые пассажиры совсем сильно болеют и в каютах лежат и совсем не могут даже поесть сходить, — перебил его второй. — Давайте мы им еду отнесем, и вообще узнаем, может, им доктора позвать нужно, лекарства какие-нибудь дать!..

— Ага, и вообще будем все каюты обходить и спрашивать, все ли там здоровые! — подхватил первый.

Скотт не выдержал и улыбнулся, с удивлением отметив, что неправильная речь и дурные манеры юных путешественников почему-то раздражают его уже не так сильно. Все неприятные эмоции, которые он испытывал, глядя на них раньше, заслонило радостное удивление их готовностью сделать что-то хорошее.

— Да, больным обязательно надо помочь, только пусть с вами ваш отец по каютам ходит или еще кто-нибудь из старших, — сказал он. — А то вы еще больных с пьяными перепутаете.

— Это мы-то?! — захохотали мальчишки в полный голос от такой наивности со стороны вроде бы умного лейтенанта, и Роберт снова не сумел сдержать улыбку.

"И все-таки, — думал он, уводя ребят из машинного отделения, — брать на борт таких людей, как наша команда и пассажиры нельзя. Пусть даже среди них найдутся такие смышленые помощники — нельзя доводить дело до того чтобы в этих помощниках вообще возникла нужда! Нет, это просто необходимо, чтобы моряками были образованные и достойные. И пьющие только в меру и по праздникам. Если бы еще этого можно было добиться на самом деле, а не в мечтах!.. Хотя… можно ведь попытаться… Если когда-нибудь у меня будет свое судно, то на нем все будет не так, как здесь!"

Глава III

Норвегия, Христиания, 1893 г.

— А менее распространенными симптомами этого заболевания являются… — голос профессора звучал как будто издалека, его плавные интонации навевали скуку и медленно, но верно, погружали аудиторию в сон. За окном проплывали белоснежные пушистые облака, так похожие на торосы и айсберги…

— Амундсен! — внезапно рявкнул голос лектора, ставший в несколько раз громче. — О чем мы с вашими будущими коллегами только что говорили?

Молодой студент медицинского факультета встряхнул головой, посмотрел на лежавшую перед ним раскрытую тетрадь, страницы которой были такими же девственно-белыми, и с досадой оглянулся на сидевших за другими столами товарищей. Предмет уже подошедшей к концу лекции был для него вещью, гораздо менее известной, чем все тайны Северного полюса вместе взятые. А кроме того — что всегда приводило в бешенство и преподавателей университета, и госпожу Ханну Амундсен — во много раз менее интересной.

— Так о чем же я сейчас говорил? — продолжал допытываться лектор. Руал сощурился, стараясь разобрать, что написано на грифельной доске, но даже со второго ряда, в котором он сидел, ему удалось разглядеть просто волнистую белую полоску на черном фоне. Он с надеждой скосил глаза на своего ближайшего соседа, но тот лишь с виноватым видом незаметно развел руками: он и рад был подсказать однокашнику, но сделать это на глазах у стоявшего совсем близко профессора не было никакой возможности. Студенты, расположившиеся в верхних рядах полукруглой аудитории, тихо зашушукались, обсуждая, как именно накажут опять прослушавшего все самое важное Руала. Кто-то сдавленно хихикнул.

От десятиминутных разглагольствований профессора о том, как важно будущему врачу быть внимательным и не позволять глупым мечтам отвлекать его от дела, Руала спас неожиданно заглянувший в аудиторию студент с другого курса.

— Извините меня! — воскликнул он с порога. — Студента Амундсена срочно требуют к декану!

Профессор со вздохом пожал плечами: раз требуют — ничего не поделаешь, пусть идет, и Руал, быстро собрав свои вещи, кинулся к выходу. До конца лекции оставалось минут двадцать, других занятий у него в этот день больше не было, и он решил, что после разговора с деканом сразу пойдет в библиотеку: сдать уже прочитанные книги и узнать, не появилось ли там что-нибудь новое из трудов Нансена. И это очень его радовало, хотя вызов к главе медицинского факультета все-таки немного насторожил юношу. О чем декан мог захотеть с ним побеседовать? Уж не пожаловался ли ему кто-нибудь из преподавателей на весьма посредственные успехи Руала в учебе? Да нет, вряд ли, не станет декан тратить свое драгоценное время на выговоры плохим студентам! Тем более, что как бы ни обстояли у Амундсена дела с обучением ненавистной медицине, до третьего курса он все же каким-то чудом дотянул и в своей группе считался не самым последним по успеваемости учеником.

Декан встретил его странно: встал из-за стола, вышел к Руалу навстречу и посмотрел ему в глаза каким-то необычным взглядом, в котором смешались и беспокойство, и досада, и еще множество других, совершенно не понятных молодому человеку чувств. Теперь он уже не сомневался, что вызвали его в этот просторный кабинет не для того, чтобы ругать за плохую учебу, а для чего-то куда более серьезного…

— Руал Энгельберт Амундсен? — уточняющее спросил декан и, когда студент торопливо кивнул, продолжил мягким и словно бы растерянным тоном. — К нам только что прибегала женщина, которая назвалась вашей соседкой… Ее, к сожалению, не пропустили в лекционный зал, но зато сообщили мне… Вашей матери стало плохо, и она просила, чтобы вы как можно скорее пришли домой.

Молодой человек непонимающе смотрел на пожилого седовласого ректора. Это была какая-то чушь, его мать, эта сильная, властная женщина, державшая в страхе и соседей, и собственных четверых сыновей, просто не могла заболеть! Руал столько общался с больными во время своей медицинской практики, и это были совершенно другие люди, не такие, как он сам и все его родные. Не такие, как госпожа Амундсен…

— Бегите домой, — голос декана прозвучал почти ласково, и это было настолько непривычно, что Руал сразу же вернулся к реальности. — И да, в случае чего… я разрешаю вам не ходить на занятия в ближайшие дни.

Последнюю фразу Амундсен уже не расслышал — он стрелой несся по коридору факультета, стремясь поскорее оказаться на улице. В голове вертелась одна единственная мысль: почему его соседку не пропустили к ним на лекцию, зачем понадобилось сначала докладывать о ее визите декану, а потом вызвать к нему самого Руала?! Сколько времени он потерял из-за этих идиотских условностей и правил!

И хотя он не знал, насколько тяжелым было состояние его матери, что-то подсказывало ему, что он может не успеть увидеться с ней в последний раз. Если бы она просто почувствовала себя не очень хорошо, ей бы даже в голову не пришло срывать сына с уроков в университете, куда она его с таким трудом уговорила поступить! Да она вообще не стала бы сообщать ему, что ей нездоровится, потому что привыкла никогда не показывать ни мужу, ни детям свою слабость! А значит, либо ей было совсем плохо, и она тоже испугалась, что не дождется младшего сына с занятий, либо она и вовсе уже не могла говорить, и соседка сама решила позвать Руала домой.

Он мчался по улице, едва успевая увернуться от шедших ему навстречу людей и не налететь на них и даже не думая о том, чтобы остановиться и подождать извозчика. И уже вбегая в свой дом и нашаривая в темноте ручку двери, которая вела в комнату матери, он понял, что прибежал слишком поздно. Голоса двух женщин, живших по соседству и часто обращавшихся к его матери за помощью в разных мелочах, доносились из другой комнаты. А за дверью Ханны Амундсен стояла тишина — абсолютная, полная, какая бывает только в тех помещениях, где нет никого живого.

Руал толкнул дверь, вошел в комнату и уселся на стул рядом с кроватью, на которой лежало закрытое белой простыней тело. Мелькнула мысль, что теперь он остался совсем один… и что если бы он хоть немного внимательнее изучал медицину, ему, возможно, удалось бы заметить, что с матерью что-то не так — как бы она ни пыталась скрыть от него свою болезнь. Но долго думать об этом ему не дали: соседки и какой-то незнакомый мужчина, оказавшийся врачом, услышали его шаги, вернулись в комнату покойной хозяйки и нерешительно остановились в дверях, не зная, что сказать ее сыну.

— Как это случилось? — спросил он, поднимаясь со стула, но еще до того, как соседки начали объяснять, что произошло, неожиданно понял, что его это совершенно не интересует. Какая разница, от чего мать умерла, если ее все равно уже не вернуть?