Татьяна Минасян - Белый континент

• Название: Белый континент
• Автор: Татьяна Минасян
• Жанр: Исторические приключения

---

Через час восемь путешественников сидели кружком среди ящиков, защищавших их от ставшего еще более сильным ветра, и, приподняв скрывавшие их лица меховые маски, осторожно пробовали растворенное в кипятке сухое молоко.

— Божественно… — с закрытыми глазами проговорил Хансен, и все остальные поддержали его одобрительным мычанием. Вистинг почувствовал, что расплывается в ужасно самодовольной улыбке, но ничего не смог с собой поделать: несмотря на то, что разводить молочный порошок пришлось с огромными неудобствами, у него получился действительно великолепный напиток, почти не отличимый от обыкновенного кипяченого молока. И теперь восемь постепенно пустеющих кружек с белой дымящейся на морозе жидкостью были предметом его гордости, таким же, как сшитые им палатки и спальные мешки.

Они старались пить как можно медленнее, чтобы максимально растянуть удовольствие от разливавшегося по всему телу тепла, и не думать о том, что сейчас им надо будет встать и снова весь день ехать в санях дальше, подгоняя собак и до боли в глазах всматриваясь в темноту. Идиллия должна была вот-вот закончиться, и каждому из них просто безумно хотелось оттянуть этот момент хотя бы на пару минут.

Как всегда, конец удовольствиям положил Амундсен.

— Все, поехали, — скомандовал он, вскакивая на ноги и направляясь к своим саням с пустой кружкой в руках. — Иначе мы так здесь и останемся до скончания веков.

Остальные полярники с тяжелыми вздохами пошли за ним и забрались в сани. Пять собачьих упряжек резво рванули с места и понесли своих хозяев вперед, к полюсу. Несмотря на тяжелый груз, сани неслись по твердому насту так быстро, как они еще ни разу не носились по антарктическим снегам, но путешественников эта "езда с ветерком" не радовала — им лишь сделалось еще холоднее. А когда взошло солнце и в его слабом красновато-оранжевом свете стали видны оставленные позади на снегу ящики, ехавшие вместе Преструд и Стубберуд в один голос заявили, что больше всего эти черные прямоугольники напоминают им поставленные в ряд гробы. И услышавший их слова Руал, хоть и не стал признавать это вслух, мысленно с ними согласился — ящики, которые они так старательно перекрашивали в черный цвет во время зимовки, действительно были очень хорошо видны на белом фоне, однако ассоциации вызывали весьма зловещие. В других санях, судя по всему, преобладали такие же мрачные настроения. Во всяком случае, когда путешественники останавливались на отдых, Хассель, Бьолан и Вистинг тоже сидели с кислыми лицами и не реагировали ни на попытки Руала пошутить, ни на веселую возню, затеянную отпущенными на волю собаками, а Йохансен и вовсе не скрывал своего недовольства ветром и холодом. Один лишь Хансен по-прежнему оставался неунывающим и жизнерадостным, но надолго ли хватит его задора, Амундсен не знал.

— Ну чего вы так раскисли? — начал терять терпение руководитель похода, когда вечером Вистинг, Хансен и Стубберуд, шумно вздыхая, забрались в его палатку. — Как будто не понимаете, куда мы едем! Встряхнитесь уже — мы не склады обустраиваем, это последний этап нашего пути, мы идем на полюс!

— Да мы вроде ничего и не киснем, — Оскар честно попытался встряхнуться — он натянуто улыбнулся товарищам и выполз из палатки, чтобы забрать забытый на санях примус.

— Мы как раз очень рады, что это последний этап, — угрюмо поддакнул ему Хансен, уже несколько минут сидевший с каким-то странным выражением лица. — Вот только… Что-то я ног совсем не чувствую…

— Ага, и я тоже, — упавшим голосом отозвался Стубберуд, и оба уставились на начальника экспедиции с видом провинившихся детей.

— Так, — голос Руала не предвещал ничего хорошего. — Быстро раздевайтесь. Все четверо!

Атмосфера всеобщей усталости и лени мгновенно сменилась тревожной суетой. В центре палатки выросла гора из сапог, меховых штанов и сшитых Вистингом брезентовых чулок. После этого полярники принялись медленно и осторожно стаскивать обычные шерстяные чулки, словно опасаясь увидеть под ними безнадежно отмороженные ступни. Стубберуд негромко ругнулся, Хансен испуганно вздрогнул — лилово-красная кожа на их пятках действительно выглядела не лучшим образом. Но Руал вздохнул с облегчением: могло быть и хуже.

— Марш на улицу, оба, — спокойно скомандовал он и сам принялся разматывать завязанную узлом брезентовую "трубу", через которую путешественники входили в палатку.

Пострадавшие от холода мужчины молча выползли по этой трубе наружу и принялись поспешно, но, в то же время, аккуратно растирать снегом отмороженные места. Амундсен вылез вместе с ними, забрался во вторую палатку и, проинспектировав ноги остальных товарищей, отправил на улицу еще и Кристиана Преструда, у которого кожа на ступнях заметно побелела. Трясясь от холода и ругаясь, пострадавшие принялись растирать отмороженные места снегом, а Руал, забрав из своей палатки лампу, поднял ее над их головами, постаравшись, чтобы каждому стало достаточно светло:

— В темноте неудобно… — неуверенным тоном объяснил он своим спутникам, но те в ответ только промычали что-то нечленораздельное.

Амундсен не сомневался в том, что его друзья прекрасно знают, как надо действовать в таких ситуациях — он сам их этому и учил, но почему-то теперь, когда им пришлось применять его уроки на практике, ему захотелось проследить за процессом лечения. Просто так проследить, на всякий случай. И хотя, как он и предполагал, полярники все сделали правильно, избавиться от закравшегося в глубину его души беспокойства Руалу не удалось.

Проследив, чтобы после растирания снегом разошедшиеся по палаткам друзья тщательно закутали ноги в теплые чулки и носки, а потом и сами улеглись в спальники, начальник экспедиции тоже улегся спать, заснуть ни ему, ни его соседям так и не удалось. Пролежав некоторое время молча, Руал вдруг вздохнул, а потом громко кашлянул, привлекая к себе всеобщее внимание:

— Парни, завтра утром мы поедем назад.

— Э? Ммм? — более вразумительных выражений у его друзей в первый момент не нашлось — после тяжелого дня и болезненной процедуры с растиранием обмороженных мест они уже начали засыпать и не сразу поняли, что именно им сообщил их предводитель.

— Завтра мы вернемся и пойдем на полюс, когда у вас и у Преструда все заживет. И когда потеплеет, — твердо объявил Руал и, не дожидаясь возражений, повернулся к остальным путешественникам спиной.

Возразить ему друзья, естественно, попытались, и весьма бурно. Хансен и Стубберуд, перекрикивая друг друга, доказывали, что обморожения у них ерундовые, а у Преструда — еще легче, а потому откладывать выход на полюс из-за такой мелочи — значит преступно тратить драгоценное летнее время. Но их попытки переубедить Руала изначально оказались обреченными на неудачу.

— Дело не только в вас, успокойтесь! — все так же решительно и уже с заметным неудовольствием в голосе заявил он им в ответ. — Морозы еще очень сильные, сами же видите! И собакам холодно, да еще и лапы у них скользят. Мы слишком поторопились. А теперь все — давайте спать.

Его спутники еще некоторое время недовольно ворчали, но спорить дальше никто не стал. Все действительно еще днем поняли, что отправились в поход чересчур рано, и молчали об этом только потому, что каждый до последнего надеялся на потепление. Теперь же, когда к пронизывающему холоду добавилась еще и боль в отмороженных ногах, эти надежды заметно пошли на убыль.

Вскоре друзья Руала уже вовсю храпели, а он продолжал просто лежать в спальнике с закрытыми глазами и чувствовал, что заснуть ему в эту ночь, скорее всего, не удастся. Где-то далеко, за горами и снежными "барханами", за много миль до их палатки, возможно, сейчас точно так же храпели Роберт Скотт и его подчиненные. Может быть, они тоже уже покинули свой зимовочный лагерь и двинулись к полюсу, может быть, даже рискнули сделать это еще раньше. Может, им больше повезло с погодой и они уже находились ближе к Южному полюсу, чем Руал и его товарищи. А Руалу в это же самое время надо было возвращаться и ждать, пока все обморозившиеся не будут готовы снова вернуться в строй…

Утром температура упала еще ниже, и, возможно, поэтому обитатели второй палатки выслушали решение Амундсена о возвращении без бурных протестов. Один лишь Йохансен бросил на руководителя и на пострадавшего Преструда свирепый взгляд, но промолчал, остальные немного поворчали, но согласились, что рисковать обморозившимися товарищами не стоит.

— Значит, собираемся, — посчитав дело решенным, Руал начал вылезать из палатки. — Ты, Кристиан, пока в тепле посиди, мы вас с Хельмером и Йоргеном позовем, когда все будет готово.

Выйдя на улицу, Амундсен обнаружил, что его соседи по палатке тоже уже выбрались из нее — все, кроме Стубберуда.

— Хельмер! — прикрикнул он на жизнерадостного Хансена, который, уже забыв о своих обмороженных ногах, дразнил миской с пеммиканом одного из псов. — Ну-ка марш в палатку греться!