Кевин АНДЕРСОН - Журнал «Если» 2002 № 08

• Название: Журнал «Если» 2002 № 08
• Автор: Кевин АНДЕРСОН
• Жанр: Научная Фантастика

Кевин АНДЕРСОН. МАСКАРАД-КЛУБ

Этим подросткам пророчат большое будущее, но лишь в том случае, если они сумеют выйти из себя.

Филип ДЖЕННИНГС. ПУТЬ В РЕАЛЬНОСТЬ

Они могут принимать самые невероятные обличья, они готовы терраформировать целые планеты, по не способны изменить человеческую природу.

Дэвид МАРУСЕК. СВАДЕБНЫЙ АЛЬБОМ

Вам не приходилось задумываться: человек вы или бинарная система?

Майкл СУЭНВИК. ДЕМОН ИЗ СЕТИ

… или Кибершариков при дворе королевы Глорианы.

Саймон ИНГС. ВДВОЕМ.

Весьма радикальный способ мирного сосуществования. Впрочем, как выясняется, не такого уж мирного.

Джеффри ЛЭНДИС. ДОЛГАЯ ПОГОНЯ

И все это лишь для того, чтобы возвратишь в лоно коллективного разума одну заблудшую душу.

Брюс СТЕРЛИНГ. HOMO SAPIENS ОБЪЯВЛЕН ВЫМЕРШИМ

Событие, о котором так долго говорили фантасты, свершилось.

ВИДЕОДРОМ

Телесериалы: полжизни у экрана… Столетие кинофантастики… Мечтают ли андроиды об экранизации?

Дмитрий БАЙКАЛОВ, Андрей СИНИЦЫН. ALTER EGO, ИЛИ СОВРЕМЕННЫЙ ФРАНКЕНШТЕЙН

А ведь авторы всего-навсего хотели рассказать об искусственной личности…

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО. ВЫПАРЕННЫЕ СЮЖЕТЫ

Издательство «Новая Космогония» в поисках реальности.

Сергей НЕКРАСОВ. ПАРАДОКСЫ СУДЬБЫ

Еще бы — если упаковать в одну книгу Дияэни, Херберта и Винджа.

РЕЦЕНЗИИ

Пейзаж довольно ровный. Но, как говаривали наши литературно образованные предки, встречаются некоторые всхолмления.

Евгений ХАРИТОНОВ. ФОНОТЕКА ИМЕНИ АЙЗЕКА АЗИМОВА

А интересно, что бы выбрал сам мэтр?

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

Новая рубрика журнала.

КУРСОР

Все ушли. Фэндом остался.

АЛЬТЕРНАТИВНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Сегодня в нашем конкурсе два победителя.

ПЕРСОНАЛИИ

Старые знакомые и новые имена.

---

— Хороший совет, — согласился Дарджер, — но он не может утешить любителя городов и излечить его сердце.

— Тьфу! — плюнул Сэрплас и более не произнес ни слова за всю дорогу.

У ворот Букингемского Лабиринта сержант-связник выступил вперед, как только они вышли из экипажа. Он моргнул при виде Сэрпласа, но сумел произнести:

— Ваши бумаги?

Сэрплас протянул ему свой паспорт и бумаги, над которыми Дарджер корпел все утро, и небрежно махнул рукой:

— Этот аутист note 1 со мной.

Сержант коротко взглянул на Дарджера и тут же забыл о нем. У Дарджера был дар, бесценный при его профессии: он мог состроить настолько неопределенное выражение лица, что, как только собеседник отворачивался, лицо мгновенно исчезало из его памяти.

— Сюда, сэр. Чиновник протокольного отдела сам посмотрит ваши бумаги.

Карлик-ученый вел их через внешний круг Лабиринта. Они прошли мимо дам в биолюминесцентных туалетах, мимо джентльменов в ботинках и перчатках, сшитых из кожи, которая была клонирована из их собственной плоти. И мужчины, и женщины носили множество драгоценностей, поскольку побрякушки снова вошли в моду. Залы с колоннами из мрамора, порфира и яшмы были роскошно украшены. Но Дарджер не мог не заметить потертых ковров и покрытых копотью керосиновых ламп. Его острый взгляд обнаруживал остатки старинной электропроводки и прослеживал пути телефонных линий и кабелей волоконной оптики, оставшихся с той поры, когда эти технологии еще действовали.

На кабели он смотрел с особенным удовольствием.

Карлик-ученый остановился перед тяжелой черной дверью, украшенной золотой резьбой: грифоны, локомотивы, геральдические лилии.

— Дверь, — сообщил он, — из черного дерева. Еще его называют Diospyros ebenum. Оно растет в Серендипе. Резьба покрыта золотом. Атомный вес золота 197,2.

Он постучал в дверь и открыл ее.

Чиновник протокольного отдела оказался толстяком с темными кустистыми бровями. Он не встал при появлении посетителей.

— Я лорд Кохеренс-Гамильтон, а это, — тут он указал на тоненькую ясноглазую женщину, стоявшую возле него, — моя сестра Памела.

Сэрплас низко поклонился даме, она улыбнулась в ответ, да так, что на щеках появились ямочки, и сделала легкий реверанс. Чиновник Протокольного Отдела быстро просмотрел бумаги.

— Объясните мне, что это за «липа»? Территории Западного Вермонта! Будь я проклят, если когда-либо слышал о таком месте.

— Вы много потеряли, — надменно сказал Сэрплас. — Действительно, мы молодая страна, появившаяся всего семьдесят пять лет назад во время раздела Новой Англии. Но в наших прекрасных землях много достопримечательных мест. Красивейшее озеро Шамплейн. Генные фабрики в Вайнуски, старейшее учебное заведение — Universitas Viridis Montis — в Берлингтоне… У нас есть многое, чем мы гордимся, и нет такого, чего бы мы стыдились.

Похожий на медведя чиновник подозрительно посмотрел на него и спросил:

— Что привело вас в Лондон? Почему вы хотите получить аудиенцию у королевы?

— Моя цель и пункт назначения — Россия. Однако посещение Англии включено в маршрут, а так как я дипломат, то уполномочен засвидетельствовать почтение своей страны вашему монарху. — Сэрплас только что не пожал плечами. — Вот и все. Через три дня я уже буду во Франции, и вы даже не вспомните обо мне.

Чиновник пренебрежительно бросил бумаги карлику, который заглянул в них и вежливо вернул Сэрпласу. Маленький человечек сел за изготовленный по его размерам столик и быстро скопировал документы.

— Ваши бумаги попадут в Уайтчепел, их там изучат. Если все пройдет хорошо… в чем я сомневаюсь… и представится удобный случай… что не так уж вероятно… королева примет вас примерно через неделю или десять дней.

— Десять дней! Сэр, у меня очень напряженное расписание!

— Вы хотите отозвать ходатайство? Сэрплас колебался.

— Я… должен это обдумать, сэр.

Леди Памела невозмутимо наблюдала, как карлик уводил посетителей.

В предназначенной им комнате висели зеркала в массивных рамах и потемневшие от времени старинные картины, а в камине был разведен огонь. Когда их маленький гид ушел, Дарджер тщательно запер дверь на задвижку и замок. Затем он бросил шкатулку на кровать, улегся рядом с ней, уставился в потолок и сказал:

— Леди Памела необыкновенно красивая женщина. Черт меня побери, если это не так.

Не обращая на него внимания, Сэрплас, заложив лапы за спину, мерил шагами комнату. В нем кипела энергия. Наконец он принялся сетовать:

— Вы втянули меня-в опасную игру, Дарджер! Лорд Кохеренс-Га-мильтон подозревает нас.

— Ну и что?

— Я повторяю: мы еще не приступили к реализации своих планов, а он уже подозревает нас! Я не доверяю ни ему, ни его генетически воссозданному карлику.

— Что за ксенофобия! И это у вас-то!

— Я не презираю это создание, Дарджер, я боюсь его. Если заронить подозрение в его макроцефальную голову, он не успокоится, пока не выведает все наши тайны.

— Возьмите себя в руки, Сэрплас! Будьте человеком! Мы уже слишком далеко зашли, чтобы отступать.

— Я что угодно, только не человек, благодарение Господу, — ответил Сэрплас. — Но все же вы правы. Коготок увяз… А пока можно выспаться. Уйдите с кровати. Вы можете спать на коврике у камина.

— Я?! На коврике?!

— Я плохо соображаю по утрам. Если кто-нибудь постучит, а я не раздумывая открою дверь, вряд ли будет хорошо, когда обнаружат, что вы спите в одной постели с хозяином.

На следующий день Сэрплас вернулся в Отдел Протокола, чтобы заявить: ему позволено ожидать аудиенции у королевы в течение двух недель, но ни на день больше.

— Вы получили новый приказ своего правительства? — подозрительно спросил лорд Кохеренс-Гамильтон. — С трудом могу себе представить, каким образом.

— Я исследовал собственное сознание и поразмыслил о некоторых тонкостях фраз в моих инструкциях, — ответил Сэрплас. — Вот и все.

Выйдя из Отдела, он обнаружил леди Памелу, ожидающую снаружи. Когда она предложила показать ему Лабиринт, он с радостью согласился. В сопровождении Дарджера они неспешно направились вглубь, сначала смотреть смену караула в переднем вестибюле, перед огромной стеной с колоннами, которая когда-то — прежде чем ее поглотило разросшееся в период славных лет строительство — служила фасадом Букингемского дворца. Пройдя вдоль стены, они направились к зрительской галерее над государственной палатой.

— Судя по вашим взглядам, сэр Плас Прешез, вас интересуют мои бриллианты, — заметила леди Памела. — И неудивительно. Это фамильная драгоценность старинной работы, сделанная на заказ. Каждый камень безупречен, и все они прекрасно подобраны. Ожерелье гораздо дороже услуг сотен аутистов.

Сэрплас, улыбаясь, снова взглянул на ожерелье, обвивавшееся вокруг ее точеной шеи, над совершенной формы грудью.

— Уверяю вас, мадам, меня очаровывает вовсе не ваше ожерелье. Она чуть порозовела от удовольствия. Затем непринужденно переменила тему:

— Что это за шкатулку носит с собой ваш человек, куда бы вы ни пошли? Что в ней?

— А, это… Безделица. Подарок для Московского князя, последней цели моего путешествия, — сказал Сэрплас. — Уверяю вас, она не представляет никакого интереса.

— Вы с кем-то разговаривали прошлой ночью у себя в комнате, — сказала леди Памела.

— Вы подслушивали под моей дверью? Я удивлен и польщен. Леди Памела зарделась.

— Нет-нет, это мой брат… это его работа, вы же понимаете… наблюдение…

— Возможно, я разговаривал во сне. Со мной такое бывает.

— На разные голоса? Брат говорил, что слышал диалог. Сэрплас отвел взгляд.

— Тут он ошибся.

Английская королева представляла собой зрелище, способное конкурировать с любыми другими диковинами этой древней страны. Она была огромной, как железнодорожная платформа из старинной легенды, а вокруг нее сновали слуги с едой и информацией, от нее они уходили с грязными тарелками и утвержденными законами. С галереи она показалась Дарджеру похожей на королеву пчел, но, в отличие от той, английская королева не совокуплялась, а гордо оставалась девственной.

Ее звали Глориана Первая, ей исполнилось сто лет, но она все еще росла.

Лорд Кемпбел-Суперколлайдер, случайно встретившийся им друг леди Памелы, который настоял на том, чтобы сопровождать их на галерею, нагнулся пдближе к Сэрпласу и прошептал:

— Вас, разумеется, впечатлило великолепие нашей королевы. — В его голосе явно слышалось предостережение. — Иностранцы всегда, бывают поражены.

— Я ослеплен, — ответил Сэрплас.

— Так и должно быть. Ведь на теле ее величества размещены тридцать четыре мозга, соединенные толстыми канатами нервных узлов в гиперкуб. Ее возможности переработки информации равны огромным компьютерам времен Утопии.