Иван Вазов - Под игом

• Название: Под игом
• Автор: Иван Вазов
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1970

Роман в трех частях из жизни болгар в канун Освобождения

---

— В самом деле?

— Он знаменитый охотник… и медведя он убил.

— Боримечка, расскажи сам, как вы с медведем скатились со скалы, — сказал Остен.

— Неужели ты один на один боролся с медведем? — спросил удивленный Бойчо.

Боримечка вместо ответа потянулся рукой к своей шее. Огнянов увидел шрам от глубокой раны, теперь уже зарубцевавшейся; потом Боримечка засучил рукав и, обнажив до локтя волосатую руку, показал другую зажившую рану. Можно было подумать, что она нанесена железным крюком. Огнянов с ужасом смотрел на эти знаки.

— Боримечка, расскажи о своей встрече с медведем, — попросил он. — Оказывается, ты настоящий юнак!

Боримечка торжествующе и гордо окинул всех глазами, заблестевшими от воспоминаний, и приготовился рассказывать.

— Будь оно неладно! — начал он со своей любимой фразы. Но тут собака неожиданно залаяла и выскочила из хижины.

— Почему лает Мурджо? Потому что Боримечка заговорил, — пошутил Остен.

— Дядя Калчо! — крикнул подпасок.

Вошел Калчо с посохом в руке, с торбой, перекинутой через плечо.

— Как? У меня гости? Добро пожаловать, молодцы! — проговорил он приветливо, положив свою ношу на пол.

— Освободите место у огня для дяди Калчо, пусть погреется, — сказал кто-то.

— Ну и холод! Волки и те замерзают! Где вас застала буря? — спросил Калчо.

— Тут, внизу, — ответил Спиридончо.

— Да разве в такое время охотятся? Небось вам не впервые ходить в горы, или не знаете их повадок?

— И не говори, дядя Калчо, соблазнила нас хорошая дичь… Водочки не принес? — спросил Остен.

— Водочки? Принес. Принес и кое-что получше. Фляжка обошла весь круг.

— Что для нас сейчас лучше водки?

— Новость.

Все насторожились.

— Нынче утром волки собрали двух клисурских полицейских.

— Не может быть! — лукаво воскликнул Боримечка. Собака опять залаяла на него.

— Сожрали и волоса не оставили. Целая ватага турок отправилась их искать и нашла у Сарданова холма, — только лохмотья да кости их. Как я слышал, хаджи Юмер-ага сказал, что волки погнались за полицейскими, когда те вели коней в поводу, и будто полицейские пустились бежать в одну сторону, а кони в другую… Одна лошадь пропала… Волки, должно быть, почуяли, что мясо эфенди вкуснее конины, вот и набросились на них. Выпьем, ребята, за то, чтобы всем этим извергам так околеть. Они собачке отродье, так пускай их собаки сожрут.

Калчо опять поднял флягу. И тут только он заметил Огнянова, которого не встречал раньше.

— А этот откуда? — спросил он, подавая флягу Огнянову.

— Из Кара-Саралие; мы повстречались с ним в горах… И он на того же зверя ходил, — ответил Спиридончо.

— Это юнак, каких мало… будь здоров, учитель! — заревел Боримечка.

Собака опять зарычала.

Калчо с улыбкой обернулся к Боримечке.

— Ну, медведь, а ты что натворил?

— Никому ничего плохого не сделал, Калчо!

— Хорош женишок, украл девушку, голову ей вскружил… Ну, совет да любовь! А где же твоя дичь? Чем будешь угощать гостей на свадьбе?

— Оставил ее там, внизу, дядя Калчо, — прогремел Боримечка.

На этот раз пес Мурджо рассердился всерьез.

— Ну, Иван, расскажи, как ты боролся с медведем, — снова попросил кто-то.

— С медведем? — опять вмешался Калчо, бросив лукавый взгляд на Боримечку. — Пусть лучше расскажет нам, как боролся со Стайкой.

Все рассмеялись. Иван Остен хотел еще раз убедиться в том, что турки ни о чем не догадываются, и потому снова завел разговор о происшествии.

— Значит, вот как получилось? Волки сожрали полицейских. А турки не говорили, что, может быть, это болгары их убили?

— Ну, что ты! Вся деревня знает! Дед Стойко, царство ему небесное… — начал отвечать Калчо, толком не поняв вопроса.

— Это мы слышали, но я спрашиваю: может, турки подозревают, что полицейских убили болгары?

Калчо недоумевающе посмотрел на Остена.

— Кто же может так подумать? Когда это было, чтобы болгарин из нашей деревни убил полицейского? Я же вам сказал, что это доброе дело сделали волки, а турки собираются завтра устроить на них облаву и угнать их подальше… Мне это на руку. А то в нынешнюю зиму из-за волков в поле нельзя выйти. Пейте, молодцы! Желаю всем нам встретить святое рождество во здравии и веселии! А вам желаю поступить, как Боримечка, но только не постом… Выпей, друг!

Калчо дал Огнянову водки, и благотворная жидкость вернула Огнянову силы. Он поднял флягу и, взволнованный, проговорил:

— Помянем, братья, деда Стойко, мученика, жертву злодеев-турок. Упокой, господи, его праведную душу, а нам даруй мужественное сердце и сильную десницу, чтобы бороться с басурманами и за одного убить сотню… Прости, господи, деда Стойко.

— Прости его, господи! — повторили товарищи Огнянова.

— Прости, господи! — проговорил Калчо, сняв шапку, и. обернувшись к Огнянову. сказал дружеским тоном: — Хорошо ты говорил, друг, из твоих бы уст да в божьи уши! Ну что ж, потерпим до поры до времени, а там будет дело… Как тебя звать-то? Давай познакомимся. Меня зовут Калчо Богданов Букче.

И Калчо снова подал флягу Огнянову. Огнянов назвал себя вымышленным именем и выпил за новое знакомство.

Все поели, но немного, — надо было беречь скудные припасы Калчо Букче, — потом простились с ним. Пастух пошел провожать гостей. По дороге он опять обратился к Огнянову:

— Друг, прости, забыл твое имя, будешь опять в наших краях, заходи ко мне, поболтаем… Хорошо ты говоришь… Ну, час добрый!

Горячая речь Огнянова глубоко взволновала бедного пастуха. Кое-что в ней было ему уже знакомо, но «друг» говорил и о борьбе, а это было для пастуха чем-то совершенно новым, и в его душе зазвучала струна, дотоле молчавшая. Мы увидим позже, какое влияние оказала на него эта встреча…

Отряд вскоре скрылся вдали и вошел в деревню, когда уже темнело.

Огнянов решил переночевать на постоялом дворе дяди Дочко, но только он вошел в комнату, вслед за ним по лестнице поднялись пятнадцать башибузуков с ружьями; их вел полицейский, которого Бойчо видел накануне в кофейне турецкого селения.

И не было здесь Колчо, чтобы предупредить его!

Часть вторая

I. Бяла-Черква

События, разыгравшиеся в андреев день, всколыхнули до основания мирную жизнь Бяла-Черквы. Все от мала до велика были потрясены, узнав, кем оказался Бойчо, а когда выкопали трупы двух турок, весь городок пришел в ужас. И не мудрено, случай был действительно страшный. Пробудилась не только подозрительность властей — местное турецкое население тоже жаждало мести. Готовясь к повальной резне, оно временно удовлетворялось отдельными кровавыми злодеяниями. На полях и дорогах все чаще находили трупы болгар, и сообщение между городами и селами становилось все более и более опасным. Жителей Бяла-Черквы беспрестанно тревожили слухи о том, что на рождество будет резня. Паника возрастала, особенно среди женщин. Все насторожились. Патриотические речи умолкли, воодушевления как не бывало. В самый андреев день полиция арестовала Соколова, как ближайшего друга Бойчо, и мельника, деда Стояна, как соучастника убийства; разыскивали и дьякона Викентия, но он скрылся. Община, со своей стороны, наперекор мнению попечителей, поспешила выгнать из школы Раду, как возлюбленную крамольника, а Михалаки Алафранга предложил временно закрыть мужское училище, чтобы его «проветрить». Из учителей оставили одного лишь Мердевенджиева — для занятий в младших классах. Все более или менее близкие знакомые Огнянова жили, как на вулкане. Комитет распался сам собой. Не тронули только Ярослава Бырзобегунека, щеголявшего в своем кепи, обшитом золотым галуном. Никто не беспокоил «австрийца». Он продолжал усердно фотографировать бяло-черконцов, но, поскольку ему не хватало каких-то кислот для проявления негативов, они получались у него такими расплывчатыми и темными, будто с карточек смотрели какие-то негры… И то же время Бырзобегунек поддерживал переписку с внешним миром. Теперь этим занимался он один.