Иван Вазов - Под игом

• Название: Под игом
• Автор: Иван Вазов
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1970

Роман в трех частях из жизни болгар в канун Освобождения

---

Но вот он наклонился, спрыгнул на пол и сказал:

— Кого ты здесь прятал, хозяин?

Цанко изумленно посмотрел на него. Он не знал, что ответить. В этот вечер он натерпелся такого страха и так измучился, что ему стало казаться, будто все это сон. Мысли его путались. На новые вопросы он отвечал с испуганным и виноватым видом.

— Ладно! Этот бунтовщик все нам в Клисуре выложит. Там тюрьма получше. А на эту ночь запрем его здесь…

И полицейские заперли хозяина в темном холодном чулане. Цанко был так потрясен, что не скоро пришел в себя. Он схватился за голову, словно боясь, что растеряет остаток разума. Человек он был не стойкий, и страдания быстро сломили его. Он охал и стонал в полном отчаянии.

В дверь стукнули, и послышался голос Дейко:

— Что думаешь делать, Цанко?

— Не знаю, дед Дейко, посоветуй.

— Ты же знаешь, где у турок слабое место. Зажмурь глаза и выкладывай денежки. По крайней мере, отвяжешься. А не то будут тебя таскать по конакам да по судам, пока не замучают до смерти… Дед Стойко и тот, бедняга, — мог бы откупиться за малую толику… Раскошеливайся-ка лучше, Цанко, отдай деньги, что накопил на черный день!

Подошла Цанковица, вся в слезах.

— Цанко, давай откупимся! Не жалей ничего, Цанко! Не то эти кровопийцы не выпустят тебя живым из своих когтей… Дед Стойко-то умер… Ох, матушка, до чего мы дожили!

— Что же им отдать, жена? Сама знаешь, денег у нас нет.

— Отдадим монисто.

— Донкино монисто из червонцев?

— Другого ничего нет; давай отдадим, только бы тебе спастись… Эти проклятые звери опять про Донку спрашивают!..

— Ну что ж, делай, жена, как тебя господь вразумил, а я уж и не пойму, что надо, — проговорил Цанко, вздыхая в темноте.

Цанковица вышла вместе с Дейко.

Немного погодя в чулан сквозь щели проник свет свечи, и дверь отперли.

— Цанко, выходи и успокойся, — сказал Дейко. — Турки на этот раз не очень жадничали — даже кинжал тебе отдают, чтоб ты уж не боялся… Дешево отделались. — И он прошептал хозяину на ухо: — Теперь уже недолго терпеть, а потом либо мы их, либо они нас, и делу конец… А так жить нельзя.

XXXIII. Победители угощают побежденных

Тем временем Огнянов стучал в ворота Петра Овчарова. Он видел через щель в потолке, как убивали старика, и больше не мог выдержать тяжкой душевной муки; рука его тянулась отомстить убийцам, но это было безрассудно и могло кончиться плохо. Как безумный, выскочил Огнянов на улицу и побежал прямо к дому деда Стойко. На его стук дверь открылась.

— Где Петр? — спросил он, совсем позабыв о том, что должен скрываться.

— Это ты, учитель? — спросила мать Петра со слезами на глазах.

— Где ваш Петр, бабушка Стойковица?

— Сынок, смотри, чтобы не прослышали эти… Петр у Боримечки.

— А где дом Боримечки, бабушка?

— Рядом с поповым — узнаешь по новым воротам. Только осторожней, сынок.

Бедная старуха и не подозревала, что ее дед Стойко умирает. Огнянов побежал дальше, не чувствуя под собою ног. Поравнявшись с домом священника, он встретил на улице шумную компанию и, услышав голос Петра, остановил парней.

— Учитель! — послышались голоса.

— Да, я, братцы. Куда идете?

— Были у Боримечки, — ответил Петр. — Он нынче ночью украл себе невесту, вот мы и ходили к нему выпить по чарке вина… Посмотрел бы ты, как они поладили! Можно сказать, родились друг для друга… А ты когда приехал?

— Петр, отойдем, мне надо сказать тебе два слова. И они вдвоем отошли в сторону.

— Прощайте, спокойной ночи! — крикнул Петр своим товарищам и зашагал домой вместе с Огняновым. Вскоре они подошли к дому деда Стойко.

— Отец вернулся? — спросил Петр у матери.

— Нет еще, сынок. Огнянов увел Петра в погреб.

— Слушай, Петр, я тебе сказал, что твоего отца жестоко избили из-за тебя… А ведь эти скоты могут натворить у Цанко и чего-нибудь похуже… Только оружием можно удержать их от злодейств. Я бы и сам давеча размозжил им головы, да побоялся последствий… У Цанко нам появляться нельзя.

— Я хочу отомстить, брат! — крикнул Петр вне себя.

— И я жажду мести, Петр, — страшной для них, но безопасной для нас.

— А как отомстить? — проговорил Петр, снимая со стены ружье.

— Погоди, давай подумаем.

— Не могу я думать, надо посмотреть, что они там делают с отцом!

Огнянов и сам был горяч, однако он теперь старался удержать другого, еще более горячего человека от поступка вполне естественного, но гибельного.

Если Петр пойдет к Цанко, без кровопролития не обойтись. А Огнянов считал, что час решительной борьбы еще не наступил. Ему было жаль потерять преждевременно и без пользы для дела такого хорошего парня — настоящего юнака.

Но напрасны были все его старания. Петр кричал, сам не свой:

— Будь что будет, но я должен отомстить за отца!

И, резко оттолкнув Огнянова, который пытался удержать его, он ринулся к воротам.

Огнянов рвал на себе волосы, видя, что повлиять на этого неукротимого человека он не в силах. Но не успел Петр подбежать к воротам, как кто-то постучал. Он зарядил ружье и открыл калитку. Трое болгар, соседей Цанко, несли завернутое в половик тело деда Стойко.

— Отдал богу душу, Петр, — сказал один крестьянин.

Во дворе послышались крики и рыдания женщин. Бабушка Стойковица рвала на себе рубашку и кидалась на остывшее тело мужа. Огнянов отозвал в сторону убитого горем Петра и снова увел его в погреб. Со слезами на глазах старался он успокоить парня, а тот, на минуту оцепенев при виде мертвого отца, теперь еще яростней рвался отомстить за него немедля.

— Мы отомстим, брат, отомстим, — говорил Огнянов, обнимая его. — Для нас с тобой нет теперь более священной задачи.

— Убить их, убить! — кричал, обезумев от ярости, Петр. — Эх, отец, переломали злодеи твои старые кости… Что нам с тобой теперь делать, матушка!

— Успокойся, брат, сдержись, возьми себя в руки: мы отомстим врагам страшной местью, — уговаривал его Огнянов.

Прошло полчаса, и Петр немного успокоился — ведь самые страшные нравственные муки не выдерживают собственной напряженности. Он согласился остаться дома после того, как Огнянов, Остен и Спиридончо поклялись ему перед образом, что не оставят в живых обоих полицейских.

— Нашел Боримечка время жениться, — сказал с досадой Остен. — Не женился бы, взяли бы мы, его с собой… Такой верзила всегда пригодится.

План мщения был таков: решили устроить засаду на дороге к Лясковскому перевалу в том месте, где начинается шоссе на Клисуру. Для засады выбрали заросший кустарником овраг, из которого вытекает речка Белештица, впадающая в Стрему. Здесь предполагалось перехватить полицейских, кинуться на них с кинжалами, а трупы спрятать в чащобе. На всякий случай и во избежание жертв решили захватить и ружья, но пускать в ход это слишком шумное оружие только в крайнем случае. Этот план был разработан на основе тех сведений, которые сообщил Дейко: полицейские собирались встать рано, до вторых петухов, и отправиться, в Клисуру: они очень торопились и приказали разбудить их задолго до рассвета.

Пропели первые петухи, и маленький отряд, покинув спящую деревню, вышел в поле. Снег падал крупными хлопьями. Белая его пелена покрывала все вокруг, и ночь посветлела. С ружьями, спрятанными под плащами, путники молча шагали по сугробам. Они шли так бесшумно, что казалось, это двигаются не живые люди, но призраки или упыри, что появляются перед рождеством. Снег валил непрерывно, намело большие сугробы, и это задерживало движение отряда, но он неуклонно шел вперед, не замечая препятствий, поглощенный одной мыслью — мстить. В ушах этих людей еще звучали крики Петра, их боевого товарища, вопли его матери и родных. В эту минуту друзья боялись только одного: как бы турки не выскользнули у них из рук; все остальное было для них безразлично… Долго шли они молча, но вдруг сзади послышался лай. Они повернулись, удивленные.