Павел Федоров - Генерал Доватор

• Название: Генерал Доватор
• Автор: Павел Федоров
• Жанр: Биографии и Мемуары

Роман посвящен героическим действиям советских кавалеристов в оборонительных и наступательных боях против немецко-фашистских захватчиков под Москвой в 1941 году. В центре повествования — образ легендарного командира кавалерийской группы, а затем кавкорпуса генерала Л. М. Доватора.

Роман составляет первый том выпускаемого Военным издательством двухтомника избранных произведений П. Федорова. Во второй том войдут романы «Синий Шихан» и «Витим Золотой».

---

— Правый фланг армии Рокоссовского, как видите, при поддержке двух танковых бригад удерживает Волоколамскую магистраль, — начал докладывать Рихарт.

Это уже был другой, совершенно преобразившийся человек. «Пуританин» мгновенно исчез, перед Штрумфом стоял твердорассудочный профессиональный вояка, холодный, упорный и расчетливый. Ни одного лишнего жеста, ни одного бесполезного движения.

— Центр армии, — продолжал он с каким-то мрачным, всевозрастающим возбуждением, — глубоко вклинился в район сосредоточения наших передовых частей. Кавалерийские отряды в районе Немирово, Шашково, Данилково тревожат наш авангард частыми налетами и разведывательными операциями, мешают нашему наблюдению за Волоколамской магистралью…

Далее Рихарт четко и подробно изложил весь ход операции. В основном план сводился к следующему: атакой на Сычи при поддержке танков и авиации захватить Матренинские и Язвищенские высоты. Подтянув артиллерию, начать систематический обстрел Волоколамского шоссе, тем самым парализовать движение всего армейского транспорта. В момент генерального наступления перерезать магистраль и поставить центр русской армии под угрозу полного окружения, что обеспечит беспрепятственный выход к Истринскому водохранилищу. А там уже и до Москвы рукой подать…

Удар, который замыслило немецкое командование, должен был принять полк Осипова. Антон Петрович теперь уже был в звании подполковника.

Глава 8

Кавалерийская группа Доватора после боев под Волоколамском сосредоточилась вдоль шоссейной магистрали, по ее северо-западной стороне.

После ожесточенных октябрьских боев на несколько дней установилось затишье. Захватив Волоколамск и Рузу, противник, подтягивая крупные резервы, сосредоточивал их в районе северо-восточнее Рузы. Вторая группировка противника накапливалась юго-восточнее Волоколамска с задачей наступать на восточной стороне шоссе и захватить Истринское водохранилище. В этом районе группировки должны были соединиться. Таким образом, по замыслу немцев, центр нашей армии, глубоко вклинившийся в наступающие части противника западнее Волоколамского шоссе, полностью попадал в окружение.

Передний, самый опасный выступ этого клина занимали дивизии кавалерийской группы генерала Доватора и дивизия генерала Панфилова.

Первый эскадрон осиповского полка под командованием «нежнейшего тихони», как называл Осипов лейтенанта Рогозина, занимал оборону западнее деревни Сычи. Слева, глубоко зарывшись в землю, расположился эскадрон Биктяшева. Справа оборонялся третий эскадрон; командовал им лейтенант Орлов. Четвертый эскадрон находился в резерве. Здесь командиром был недавно прибывший в полк старший лейтенант Кондрат Шевчук — красивый саженный детина угрюмейшего вида, с серебряной шашкой, полученной им на кавалерийском состязании. Доватор сообщал в записке, адресованной Осипову:

«Шевчука знаю по Дальнему Востоку. Служил у меня в дивизионе старшиной. Я же рекомендовал его в партию. Дисциплина у парня железная. Отменный строевик и рубака. Получил призовую шашку. Имей в виду: упрям, как истый запорожец, и горяч. Из-за упрямства и вспыльчивости может полезть в пекло. Обламывать надо. Только смотри не перегни. С таким надо осторожно. Полагаю, что обойдется. Эскадрон ему дать можно. Посмотришь, каков будет в деле. Думаю, эскадронный из него выйдет хороший. Не понравится, откомандируй обратно. У меня найдется еще место».

Приняв командование эскадроном, Шевчук сразу же приобрел себе среди командного состава прозвание «мудреца». Первое, что бросилось в глаза, это его конь белой как снег масти. Приехал он на нем из штаба дивизии. Ничего в этом коне завидного не было, однако, препоручая его коноводу Симакову, эскадронный многозначительно сказал:

— Береги.

— Уж очень он блестит, товарищ старший лейтенант, — заявил Симаков.

— Генерал Скобелев тоже на белом коне воевал…

В первый же день знакомства с командирами взводов Шевчук рассказал им свою биографию и от них потребовал того же.

За политрука в эскадроне был младший лейтенант Вася Рябинин. Знакомство с новым командиром произошло при следующих обстоятельствах.

Подходя к хате, где помещался политрук, Шевчук услышал звуки гармошки. Отчаянно перевирая мелодию, кто-то наигрывал «Синий платочек». Постучав, Шевчук прислушался. Из комнаты не отзывались. Немного подождав, Шевчук открыл дверь. Посреди комнаты на стуле, спиной к двери, сидел черноголовый военный с баяном в руках. По перекрещенным на полушубке ремням и пистолету Шевчук угадал в нем командира. Напротив него, прямо на полу, не спуская с баяна глаз, в сбитой к уху шапке, на корточках сидел мальчишка лет девяти в новых кавалерийских брюках и в такой же гимнастерке, подпоясанной кавказским ремешком.

Увлеченный своим занятием, гармонист повернул голову, взглянул на незнакомого командира, приподнялся со стула, не выпуская из рук баяна. Широкоскулое, совсем еще молодое лицо его застыло в растерянной улыбке.

Сняв с плеча ремень, он передал баян пареньку:

— Смотри не урони. Да не растягивай тут. В баню иди, там тепло. Все гармонисты ходят учиться играть в баню.

— В бане черти помогают, — вставил Шевчук.

— Нету там чертей, — обидчиво заметил мальчуган, — сегодня бойцы мылись. И вовсе чертей не бывает. Не пугайте!

— Ишь ты, герой!

Шевчук, протянув руку, нахлобучил мальчику шапку на глаза и весело рассмеялся.

Мальчик, поставив на пол баян, поправил на голове шапку, восторженно поглядел на серебряную шашку и, дотронувшись до ножен, со вздохом проговорил:

— Эх, какая!

— Чем могу служить, товарищ старший лейтенант? — спросил черноголовый военный, тоже не без интереса разглядывая ловко сидевшую на крупных плечах прибывшего венгерку и кожаные леи на брюках.

— Мне нужен политрук Рябинин.

— Политрука как такового нет. Есть младший лейтенант Рябинин, исполняющий обязанности политрука. Это я. Будем знакомы.

Рябинин крепко пожал руку Шевчуку и придвинул стул.

— Так, значит, вы Рябинин? — переспросил Шевчук, садясь на стул. Добре. А я назначен в ваш эскадрон командиром. Давно политруком?

— Около месяца, — охотно ответил Рябинин. — Был командиром взвода. Политрука ранили, комиссар меня назначил. Ничего, воюем… — Достав из кармана газету, Рябинин оторвал кусок и предложил Шевчуку.

Поблагодарив, тот вытащил из кармана трубку с замысловатой резьбой и закурил. Сильно затянувшись душистым табаком, Шевчук со знанием дела начал расспрашивать Рябинина о состоянии эскадрона.

— Народ боевой. Кони справные. Недавно перековали… — односложно отвечал Рябинин. В душе он думал: «Службу знает, это уже добро». И радовался, что новый командир будет не хуже прежнего.

Тут же, ничуть не смущаясь, рассказал он о своем пристрастии к музыке, о том, что играет на рояле, на скрипке, а сейчас непременно хочет выучиться на баяне. «Ну и шел бы в музыкантскую команду», — удивляясь легкомысленности Рябинина, подумал Шевчук.

Выходя из хаты, он услышал, как Рябинин сказал:

— Петя, где баян?

На другой день, доложив комиссару Абашкину о приеме эскадрона, Шевчук как бы вскользь заметил:

— Вот политрука надо бы…

— Какого политрука? — опросил Абашкин.

— В эскадрон ко мне.

— У вас политрук есть, Рябинин.

Абашкин медленно поднял от стола голову и взглянул на Шевчука.

Тот, не согнав с лица насмешливой улыбки и не смягчив иронии, проговорил:

— Из него, товарищ комиссар, политработник вряд ли получится… Сильно музыкой увлекается. Да хоть бы играл как следует, а то скрипит, що бричка неподмазанная.

— Молодой, поэтому и увлекается. Вы постарше его, больше в армии служите, помогите. С какого года в партии? С тридцать пятого? Вот и отлично. Поправляйте, где надо. Отругайте за дело. Без церемоний. Я всегда поддержу, можете быть уверены. Но только помните: надо все это делать тактично.

Абашкин старался говорить просто, но с предельной ясностью, чувствуя, что к этому великану нужен особый подход и особая мерка. Смело подбирая слова, он не выбрасывал их, а точно ввинчивал, сопровождая энергичным движением головы и цепким, требовательным взглядом.

Шевчук сразу это почувствовал и понемногу начал всерьез стыдиться своей чрезмерной поспешности, с которой он завел речь о политруке Рябинине. После того как ушел Шевчук, Абашкин вызвал Рябинина.

— Получили нового командира — и скорей на баяне пиликать? Ай-ай, как не стыдно, а еще политрук…

— Честное слово, товарищ комиссар, никогда больше не возьму в руки баян, — выпалил ошеломленный и смущенный Рябинин.

Абашкин рассмеялся и примиряюще сказал: