Леонид Прокша - Выстрелы над яром

• Название: Выстрелы над яром
• Автор: Леонид Прокша
• Издательство: Юнацтва
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1983

Повесть о первых белорусских пионерах, помогавших милиции в борьбе с бандитизмом. Тут и романтика подвига, и необычные приключения в трудное время после гражданской войны.

Повесть награждена дипломом «Моя милиция» на республиканском литературном конкурсе в 1979 году.

Содержание:

Часть первая. Перевод Т. Горбачевой

Часть вторая. Перевод автора

Художник: Е. А. Игнатьев

---

— Хватит мне и того, что заработал, — ответил Антон, а про себя подумал: «В ресторан не в ресторан, но зайти в магазин и взять четвертинку, а жене и детям конфет сегодня, может, и не грешно».

С вокзала вышли новые пассажиры. Извозчики вернулись к своим дрожкам с надеждой, может, кто сядет. Повезло только двоим. Трое остались, в том числе и Антон, ждать следующего поезда. Остальные — старик и молодой извозчик — снова подошли к Антону.

— Эх, — вздохнул молодой, — не то что на овес, на сено не заработаешь. Надо закрывать эту лавочку.

— Ну, продашь, коня, дрожки. Проешь деньги, а потом что? Куда денешься?

— На биржу труда пойду. В очередь безработных стану. Говорят, теперь долго не стоят.

— Скоро «Металлист» пустят на всю мощность, — сказал Антон. — И меня уже зовут вернуться к станку. Им нужны специалисты.

— А я уже никуда не пойду, — вздохнул старый извозчик. — Всю жизнь просидел на козлах, на них и помру, если бог даст легкую смерть.

На старом извозчике был колпак, который он не снимал ни зимой, ни летом. Седая борода его была аккуратно подстрижена. Он приблизился к Антону и хитро спросил:

— А ты знаешь, почему те пассажиры выбрали твоего коня?

— Откуда мне знать?

— А я смекнул. Тот же, что повыше, с черными бровями, сын графа. Имение его верст двадцать отсюда было. Возил я графа. Кучером у него одно время работал. А это сын его, чернобровый Григорий. Приезжал к отцу из Петербурга. Я за ним на станцию ездил. Только виски у него не были тогда седыми.

Если бы он меня узнал, мой бы был пассажир.

— Ну, а почему он выбрал моего коня?

— Вот в том-то и загвоздка. В имении графа была пара таких пестрых. Сынок любил на них ездить.

— Так он, может, к отцу приезжал? — сказал Антон, не подумав.

— К какому отцу? Граф помер еще до революции, а землю в революцию крестьяне поделили и имение под школу забрали. Разве что взглянуть хотел на родной угол. Где человек не слоняется, а к своему гнезду тянет.

Прибыл еще один поезд. Снова двоим повезло. До Антона очередь не дошла. В окно ресторана он видел, что его знакомые пассажиры уже выпивали. С ними сидел еще один человек с черной бородкой. Захотелось и Антону промочить горло. Было и чем закусить. Жена что-то завернула ему в дорогу.

Заморосил дождь. Антон слез с козел, постоял минуту и пошел в магазин.

Вернулся он с покупками. Спрятал их под сиденье, а оттуда вынул женин узелок. Сел на пассажирское сиденье и откупорил бутылку.

Антон пил редко, берег каждую копейку.

Приятное тепло разлилось по всему телу. И мысли пошли приятные: вернется к своему станку, продаст дрожки и Пестрого, купит одежонки, чтоб дети ходили в школу. Правда, жаль Пестрого. Весь дом, да что — дом, вся улица его любила. Потом Антон начал думать о жене. Он представил себе, как сегодня приедет домой. Жена сразу узнает, что он выпил, и рассердится, а он, усмехаясь в ус, скажет:

«Матулечка, я же тебе конфетку привез», — и положит на стол конфеты, деньги, и жена смягчится.

Поезда приходили и отходили, а к извозчикам редко кто подходил. А те, что и подходили, спросив цену, качали головами и тащили свои узлы и чемоданы к трамваю.

— Овес же дорогой, — говорили извозчики, но это мало помогало.

«Пора уже ехать, — решил Антон. — В театре скоро кончится представление. Заберу мальчишек — и домой».

Антон влез на козлы. Взял вожжи.

— Ну, Пестрый…

— Домой? — спросил старый извозчик.

— А чего стоять.

— Тебе хорошо, — сказал молодой извозчик.

С вокзальной площади Антон выехал на Вокзальную улицу. Четырех- и трехэтажные дома на ней стояли один к одному. Улица была узкая, но она и еще Замковая были самыми любимыми улицами в городе. Тут допоздна гуляла молодежь.

Из кинотеатра «Художественный» выходила публика с последнего сеанса. На извозчика никто не обращал внимания.

С Канатной улицы быстрым шагом вышел мужчина в черном плаще и свернул в сторону вокзала, но, заметив извозчика, крикнул:

— Эй, свободный? Антон остановил коня.

— Куда вам?

— На Оршанское шоссе…

Антону не понравился пассажир, и он нарочно заломил большую цену, чтоб пассажир отказался.

— Вези, — согласился тот сразу и вскочил на дрожки.

Пришлось везти.

«Ладно, — подумал Антон, — отвезу его и еще успею вернуться, хоть на трамвайной остановке на Покровской встречу своих театралов».

— Но, милый! — рванул вожжи Антон. Пестрый быстро побежал, цокая подковами по мостовой.

Старый извозчик остался на стоянке один. Он надеялся еще, что графский сынок выйдет из ресторана и даст ему заработать, а заодно они вместе вспомнят былые дни. Он напомнит Григорию, как возил его на бал в дом губернатора. С бала он ехал с барышней. Барышня все время щебетала как сорока. Григорий отвечал сдержанно и неохотно.

«Все это не так просто, Анна, как вам кажется».

В чем было дело, старик не помнит, но знал, что Анна потом вышла замуж за сына известного доктора Леванцевича и уехала с ним за границу.

После смерти графа Григорий хотел раздать землю крестьянам, но братья уперлись. Тогда Григорий отказался от своей доли наследства и вернулся в Петербург.

Подошел постовой милиционер:

— Что, батя, люди пьют, гуляют, а мы тут торчим?

— У кого есть деньги, тот и пьет, — ответил старый извозчик. — А если у вас нет, так вы топчетесь тут да слюнки глотаете, заглядывая в окно.

— Как это нет денег? — не согласился милиционер. — Есть, но служба…

— У одного весь век служба, а у другого гульба и раздольное житье.

— Ну, таких теперь нет. Перевелись паны да графы. Теперь не старый режим.

И старый извозчик не выдержал.

— А вон за столиком, видите, — ткнул он кнутом. — Граф… Сам его на балы при старом режиме возил…

А за столом тем временем шел отнюдь не дружеский разговор.

— Так ты осуждаешь меня, граф Григорий? — сверля черными глазками, спросил Кадет.

— Да тише вы. Не забывай, Евгений, что ты не на губернаторском балу… — вмешался белобрысый.

— Подожди! — перебил белобрысого Кадет. — Я хочу выяснить свои отношения до конца.

— Осуждаю, — ответил Григорий. — Ты очень низко пал, Евгений.

— Успокойся, Григорий. Центр нас послал воодушевить их на борьбу, помочь, — снова вмешался белобрысый.

— Я не знал, что эта борьба ведется таким грязным способом, — ответил спокойно Григорий. — Вы мутите воду. У вас одни подонки. И ты… — запнулся Григорий.

— Ну, ну… продолжай.

— Что продолжать? Я видел сам, как ты засунул руку в грязный карман оборванца.

— Зато золотые монеты чистые, — язвительно усмехнулся белобрысый.

— Не глупи! Мы были когда-то друзьями. Леванцевич достойный человек. Да есть ли еще у него золото. И вся ваша авантюра с хирургическими инструментами и золотом, которое вы надеетесь раздобыть, мне просто противна. Вы же грабите своих бывших друзей.

— Ну, а если есть у Леванцевича золото? — сказал белобрысый. — Не заберут люди Евгения, заберут чекисты. Да, кстати, если инструменты будут в руках Евгения, то пойдут на пользу России.

— Бросьте вы эти высокопарные слова. России не помогли генералы и целые армии…

— Но генералы соберутся за рубежом и вновь станут силой…

— Так и скажи, Евгений, тебе нужны деньги, чтоб жить за границей.

Пока шел этот разговор бывших друзей, втянутых своей ненавистью к Советской власти в преступные дела, в железнодорожном отделении милиции велась своя служба. Сегодня тут было больше милиционеров, чем это положено по штату. Среди них были и одетые в штатское. Это заметил постовой милиционер, когда зашел, чтоб передать начальнику то, что он услышал от старого извозчика.

— Идите на свой пост, — сказал, выслушав его, начальник. — Нам все известно, и мы принимаем меры.

А старый извозчик заснул, так и не дождавшись богатого пассажира.

Расставшись с Васей и Лачинским, Леша пошел домой один. Ночь была темная, небо затянули тучи. «Тата, наверно, распрягает, а может, уже и распряг коня», — подумал Леша.

Остановился у ворот. Прислушался. Тихо. В окнах темно. «Значит, пассажира повез. Но он тут где-то близко. Сейчас приедет», — подбадривал себя Леша и начал ощупью искать задвижку. Потянул. Задвижка брякнула. Он открыл калитку. Залаяла собака.

— Зиська, глупая, это я.

Собака начала ластиться, лизать Леше руки.

Будить мать не хотелось. «Разбужу, когда приедет отец», — решил Леша. Он сел на скамейку возле сеней. Зиська покрутилась возле его ног и притихла.

Время тянулось медленно. В хлеву загремела цепью Маргарита. Закудахтали и тут же смолкли куры. Тревожно шелестели листья на вербах. Каждый угол казался таинственным и подозрительным. И если бы не Зиська, наверно, было бы очень страшно.