Дмитрий Вересов - Крик ворона

• Название: Крик ворона
• Автор: Дмитрий Вересов
• Издательство: Издательский дом «Нева»
• Жанр: Триллер
• Год: 2001
• ISBN: 5-7654-0621-1

Третья книга сериала «Черный ворон». После множества испытаний героини вступают в полосу устойчивости и гармонии. Но надолго ли? Роковая встреча сулит грядущие бури…

Не случайно последней цитатой в «Крике ворона» является строка из «Ворона» Эдгара По. Мрачноватый американский романтик знал, про что пишет. Однако сила, олицетворяемая вороном, не только карает, но и вознаграждает — но только тех, кто способен воспринять и осмыслить ее предначертания и соответствующим образом построить свою жизнь. К таким редким представителям человечества относятся обе Татьяны.

---

— Ой, я даже не знаю… Жил у нас в общежитии парень один, Генка, бетонщик. Непутевый, выпить любил, подраться, но вообще-то неплохой. Как-то после получки собрались они с приятелями, выпили на лавочке, купили еще, а тут дождь. Забрались они с бутылками своими в подвал. А там в углу — труп. Приятели говорят, пошли скорей отсюда, а Генка им — нет, надо заявить. Те ушли, а он в отделение. Там его, не разбираясь, скрутили и в клетку: пьяный, мол. А он им кричит: я про покойника заявить пришел. Ну, рассказал, где и что, выехали они. Смотрят — действительно покойник. Генка им говорит: что, убедились, что не вру? Теперь отпустите! А они говорят: теперь-то как раз и не отпустим, потому что ты и есть убийца! Убил, испугался и к нам прибежал, рассказывать, будто случайно нашел. Он на колени: да вы что, да какой я убийца!.. Год его потом в тюрьме продержали до суда, и там и вовсе бы засудили, да хорошо, что прокурор порядочный попался и разобраться не поленился. Труп-то в подвале три дня пролежал до того, как Генка нашел его, а Генка в то время на Бокситогорском комбинате в командировке был. Отпустили его, слава Богу, но жизнь все равно покалечили крепко.

— Я не боюсь, — угрюмо сказал Павел.

— Зато я боюсь… Давай-ка мы прежде того с надежным человеком посоветуемся, который в таких делах разбирается лучше нашего. Вот только с кем бы?

— Может быть, с Николаем Николаевичем? — подумав, предложил Павел.

— Это с каким Николаем Николаевичем?

— С адвокатом, бывшим тестем моим. Человек он знающий, ловкий. Помнишь, это же он осенью в две недели организовал и твой развод, и наш брак?

— А, седой такой? Я еще в толк не могла взять, что это ты так вдруг заспешил — жили же до того нерасписанные, и ничего. А это ты мое будущее обеспечивал. — Она горько усмехнулась.

— И Нюточкино, — не замечая усмешки, сказал Павел. — До свадьбы ты юридически была для нее посторонним лицом.

— А ты его хорошо знаешь, этого адвоката? Можно ему доверять?

— А если больше некому?

— Есть кому, — твердо сказала Таня…

— Вот, собственно, и все. Ну и что ты думаешь?

— Я скажу. Только сначала разреши мне задать один вопрос.

— Задавай.

Рафалович встал, резко отодвинув стул.

— Объясни мне, пожалуйста, почему, ну почему ты такой идиот? Кто тебя просил гнать волну, а? Да, допустим, весь навар с твоих разработок пойдет не в закрома Родины, а в карман какому-то хитрому дяде — ну и что? Что это меняет? Ты же взрослый человек, ты прекрасно понимаешь, что эта самая Родина, которая из нас сосет соки и выворачивает нам руки и карманы, — и есть сотня-другая таких вот хитрых дядей, которые окопались на теплых местечках и втихаря грызут друг дружку, норовя отхватить кусочек пожирнее. Так что с точки зрения твоей хваленой нравственности совершенно безразлично, вкалываешь ты на одного дядю, на двух или на тысячу. А с рациональной точки зрения на одного-то еще и лучше — и плодами труда твоего с умом распорядится, и тебе даст, сколько ты стоишь, а не сколько полагается по штатному расписанию… Тебя же впервые оценили по достоинству, создали все условия, освободили от всякой херни — твори, дорогой, открывай, изобретай. Оборудование новое нужно? Ты только списочек составь, Зарплата маленькая? На тебе вдвое. Не хочешь каждый день на работу ходить? Ходи когда захочешь, только дело делай. Ведь так оно было?

— Так.

— Ну и какого рожна тебе? Ах, его бедного заманили, обманом вовлекли! А что им оставалось? Прийти и сказать: «Чувак, у нас тут левый бизнес намечается, хочешь в долю?» Они же хорошо подготовились и понимали, с кем имеют дело. Нет, я тебе так скажу: этой фирмой рулит парень головастый. Он же так все подстроил, чтобы тебя и заполучить, и подстраховать.

— Объясни.

— При таком раскладе, даже если бы они засыпались по полной, ты остался бы чистехонек. Занимался научной работой в солидном институте, про леваки не знал, в коммерцию не лез. И вот лимонтьевы с клизмерами, бяки нехорошие, гремят под фанфары, а честный, но обманутый советский ученый Чернов продолжает свою шибко полезную для страны деятельность.

— Погоди, но ведь Лимонтьев и есть главный организатор!

— Сомневаюсь. Он скорее зиц-председатель Фунт.

— Что-то я не пойму, к чему ты клонишь?

— К тому, что тебе не следовало вставать на дыбы. Продолжал бы себе спокойненько работать.

— Даже когда они прикончили Жаппара?

— Тогда тем более. Они показали, что умеют быстро и жестко защищать свои интересы, которые, кстати, совпадают с твоими.

— Что? Ты соображаешь, что говоришь? Гнать за границу ценнейшее стратегическое сырье — в моих интересах?!!

— Еще не факт, что они занимались или готовились заняться именно этим. А вот Жаппар — он как раз гнал. За что ими же и был наказан.

— И что, по-твоему, мне надо делать сейчас?

— Прекратить артачиться и возвращаться в институт. Павел задохнулся от возмущения.

— Офигел? После всего с Нюточкой?

— А что? Утрись, засунь свой праведный гнев куда подальше и возвращайся.

— По их милости отец лежит при смерти!

— Не заставляй меня напоминать тебе, что если бы ты не вел себя как самый идиотский идиот, ни с отцом твоим, ни с Нюточкой ничего бы не случилось.

Павел подскочил к Рафаловичу, схватил его за лацканы кожаного пиджака и прошипел ему в лицо:

— Не смей, слышишь!

Рафалович взметнул руки, освободился от захвата и отскочил на два шага.

— Что, Пашенька, правда глаза колет, а?

Павел закрыл глаза, сделал глубокий вдох, медленно сосчитал до десяти и выдохнул. Рафалович за это время встал так, чтобы обеденный стол оказался между ним и Павлом.

— Ты извини меня, Леня, — спокойно выговорил Павел.

— Это за что же? — спросил Рафалович недоверчиво.

— За то, что отнял у тебя время понапрасну. Я ведь чувствовал, что разговор наш закончится чем-то в этом роде, и не хотел обременять ни себя, ни тебя. Таня уговорила. Она отчего-то очень верит тебе… Так что забудь, пожалуйста, все, о чем мы тут говорили, и не поминай лихом.

— Ни фига себе, забудь! А ты снова какую-нибудь глупость выкинешь, и они тебя грохнут!

— Не грохнут. Я еще с одним умным человеком поговорю, он немного в курсе моих дел, может, другой выход присоветует.

— А какой, может быть другой выход?

— Ну, например, работа за границей. Он же Таню в этот чешский фильм пристроил. Не исключено, что и мне поможет.

— И кто же это такой всемогущий?

— Да не знаешь. Есть в Москве такой Шеров Вадим, Ахметович.

— Стой! — воскликнул Рафалович. — Повтори, как ты сказал?

— Шеров Вадим Ахметович.

— Так. — Рафалович грузно опустился на стул. — Быстро рассказывай, как и где ты с ним познакомился. И что значит, что он «немного в курсе твоих дел»? Постарайся ничего не упустить. Это очень важно.

Выслушав Павла, Рафалович положил локти на стол и прижал ладони к вискам.

— Я тебе говорил, что надо возвращаться в институт. Теперь скажу иначе: не просто возвращаться, а на коленях ползти, лоб об землю расшибить, чтобы назад приняли.

— Это еще почему?

— Потому что это шеровская комбинация, и очень масштабная. А те, кто встает ему поперек дороги, долго не живут.

— Готов рискнуть.

— Да пойми ты, идиот! Он же убьет тебя!

— Ты будешь смеяться, но есть вещи пострашнее смерти.

Рафалович замотал головой и застонал:

— Господи, ну какой урод!.. В последний раз спрашиваю: однозначно нет?

— Однозначно. И давай прекратим…

— Нет, погоди… Сходи-ка лучше завари кофейку. И если коньячок найдется…

— А ты?

— Я буду думать. Долго и скучно.

Через несколько минут Павел принес кофе в турке, початую бутылку «Праздничного» и хрустальную стопочку. Рафалович что-то чертил пальцами на бахромчатой скатерти и бормотал под нос. Он поднял голову и, начисто проигнорировав стопочку, плеснул коньяк прямо в кружку с остатками прошлой порции кофе. Залпом выпил, крякнул и сказал:

— Есть у меня дорожка. Экстренный путь отхода. Для себя готовил, но тебе, видать, нужнее… Но имей в виду, обратной дороги уже не будет. Тебе придется бросить все — дом, семью, собственное имя.

— Таню, Нюточку? — с тоской в голосе спросил Павел.

— Все… Возможно, потом, через пару-тройку лет, когда про тебя все забудут, вы сможете воссоединиться… где-нибудь подальше отсюда.

— В бега податься? Как злостный алиментщик?

— Тогда возвращайся к Шерову под крылышко. Других вариантов нет.

— Есть. Обратиться в органы. Есть же прокуратура, милиция…

— Тогда уж лучше прямо к Шерову обратись. Время сэкономишь, а результат будет тот же.

— Что ты мелешь? По-твоему, им куплены все?

— Не обязательно куплены и не обязательно им. Но это ничего не меняет.