Дмитрий Вересов - Черный ворон

• Название: Черный ворон
• Автор: Дмитрий Вересов
• Издательство: Издательский дом "Нева"
• Жанр: Триллер
• Год: 2001
• ISBN: 5-7654-0507-X

Первая книга одноименной трилогии Дмитрия Вересова, действие которой охватывает сорок лет.

В прихотливом переплетении судеб двух поколений героев есть место и сильным страстям, и мистическим совпадениям, и хитроумным интригам, и захватывающим приключениям.

Одно из лучших произведений конца уходящего века… Если взять все лучшее из Шелдона и «Угрюм-реки» Шишкова, то вы получите верное представление об этой книге.

---

Старо, как мир…

Вот кто удивляет во всей истории, так это Павел. Так лохануться мог кто другой… Как же он все-таки тонко устроен! Совсем как его камешек-талисман.

Таня отложила исписанные и испечатанные листы — да, постарался Пиндюра добросовестно! — и взяла чистый. Расправила на твердой обложке папочки, вставила в позаимствованную внизу портативную машинку, пробежалась пальцами по клавишам.

«Уважаемые Товарищи Чернов и Чернова…» Вот так. Завтра эта цидулька начнет неспешный путь в Северную Пальмиру и, надо надеяться, доспеет как раз вовремя и попадет в цепкие ручки Лидочки, будущей свекровушки. Если Таня все правильно вычислила, Лидочка примет анонимку очень близко к сердцу, поверит твердо и сразу, но, чтобы убедить и Павла, запросит официального подтверждения. Что ж, запросит — и получит. А Варенька с ее польским гонором не снизойдет ни до объяснений, ни, тем паче, до оправданий, а выкинет какую-нибудь страстную сцену и убежит, хлопнув дверью гордо и навсегда. А потом, политично выждав некоторое время, можно и самой вновь появиться на сцене.

— Ай, тюх-тюх-тюх, разгорелся наш утюг, — припевала вполголоса Таня, дописывая письмо. — Все равно он будет мой, никуда не денется…

Теперь пора подумать об уютном семейном гнездышке. Конечно, с таким-то свекром без крыши над головой они не останутся, но принимать что-то от кого-то, не предлагая ничего взамен — увольте! Нет уж, прочное счастье куется только своими руками, а на халяву и счастье бывает исключительно халявное. Это понимать надо… Только вот поиздержалась она этим летом изрядно, со всеми этими хлопотами. Пора бы и в прибыток поработать. Кстати о прибытках — Шеров сказал, что будет ждать ее пятнадцатого. А сегодня семнадцатое. Остается надеяться, что дядя Кока его предупредил. Но послезавтра прямо с утречка…

Х

Десятого сентября загорелый, улыбающийся Павел, слегка опираясь на изящную трость, сошел с трапа самолета «Душанбе-Ленинград». Рядом с ним, в бежевом «сафари» — Танином подарке — шла Варя. Она была счастлива и испугана. Город встретил их крутой тридцатиградусной жарой.

— Ну вот, — сказал Павел, оказавшись на летном поле. — Совсем как дома. Значит, все будет хорошо.

Он наклонился и поцеловал Варю в губы.

— Что? — тревожно чирикнула она, заметив пробежавшую по его лицу тень. Павел подмигнул ей и улыбнулся:

— Все отлично!

Не скажешь ведь, что его резанул запах духов. Приятный, да, но не ее, не Варин это запах…

Вопреки опасениям Павла, Лидия Тарасовна встретила Варю хоть и без особой радости, но вполне корректно. Сдержанно поблагодарив Варю за заботу о сыне, она тут же выдала ей большое махровое полотенце и отвела в ванную, где показала, как пользоваться импортным кнопочным душем и шампунем-аэрозолем. Пока Варя принимала ванну, она молча расставила на столе деликатесы, заготовленные к приезду Павла, и привезенные из Таджикистана фрукты. За столом она тоже больше молчала, смотрела на них и только подкладывала им на тарелки еду и подливала в бокалы, особое внимание уделяя Варе. Молодежь, уставшая с дороги, совсем разомлела после ужина, и Лидия Тарасовна предложила им пойти отдохнуть. Когда Варя вышла помыть руки, она сказала Павлу:

— Я постелила ей в твоей комнате. Это правильно?

— Правильно, — сонно сказал Павел. «Все-таки она умеет быть чуткой», — думал он, засыпая. Неожиданная снисходительность матери нисколько его не насторожила.

Больше никого из Черновых в доме не было — Елка уехала долечиваться в Трускавец, а Дмитрий Дормидонтович согласился на послеинфарктную реабилитацию при условии, что санаторий будет находиться недалеко от города и что ему будет предоставлена там возможность работать хотя бы вполсилы. Поэтому вместо партийно-правительственной Барвихи он попал в сравнительно общедоступное Репине, где из трех смежных палат ему были оборудованы рабочие и жилые апартаменты. В четвертой палате разместилась охрана. Марина Александровна выезжала туда каждое утро. В палатах весь день звонили телефоны, приезжали и отъезжали черные «Волги», а врачи хватались за головы и считали дни, оставшиеся до отъезда такого важного и хлопотного пациента. На второй день после прилета Павел вместе с Варей съездил проведать отца.

Им пришлось ждать в коридоре минут сорок. Наконец из дверей высыпали какие-то важные люди с папками, потом показалось раскрасневшееся лицо Марины Александровны. Увидев Павла и Варю, она крикнула:

— Сегодня приема не будет!.. Ой, Павлик, простите, я вас не узнала. Заходите, пожалуйста. Девушка с вами?

На вид отец нисколько не изменился, даже несколько загорел и постройнел. Он крепко обнял сына и внимательно посмотрел на Варю. Та смущенно отвела взгляд и одернула бежевое «сафари», сидевшее на ней как-то криво. Дмитрий Дормидонтович на мгновение нахмурился.

— Сейчас обед принесут. На всех, я распорядился, — сказал он. — Значит, как я понимаю, живой пока?

— Ты, как я понимаю, тоже? — в тон ему сказал Павел.

Отец рассмеялся.

— Нас, Черновых, голыми руками не возьмешь… А это, как я понимаю, Варвара?

— Да, — коротко ответил Павел.

— Очень приятно. Павел писал о вас много хорошего. Надеюсь, будете соответствовать?

— Буду, — пискнула Варя, покрываясь некрасивыми красными пятнами. Павла это разозлило. «Ну что она, прямо как девчонка!»

Больше отец к Варе не обращался, а разговаривал только, с сыном. Она, вытянувшись, сидела на краешке стула, не зная, куда себя деть.

После обеда вышли погулять на залив. Варя все время оказывалась на два шага позади, пока Павел не взял ее за руку и не повел рядом с собой. Орали чайки, шипели мелкие волны. Отец закрыл глаза и откинулся на скамейке, подставив лицо вечернему солнцу. Павел чертил тростью на песке бессмысленные знаки. Варя, нахохлившись, сидела на самом краю скамейки, глядя себе под ноги, на окурки и пучки чахлой травы. Минут через пятнадцать Павел встал.

— Ну, нам, пожалуй, пора, — сказал он, — Мы еще заедем, если позволишь.

— Конечно, заезжайте, — сказал Дмитрий Дормидонтович, не открывая глаз. — Не забывайте старика.

И на перроне, и в электричке Варя упорно молчала. Павел наконец не выдержал.

— Тебе нехорошо? — спросил он. — Что-то не понравилось? Ты скажи.

Она вскинула голову и гордо, по-шляхетски посмотрела на него.

— А санаторий у вас так себе, — сказала она. — Наш-то побогаче будет.

На выходных Павел интенсивно таскал Варю по городу, показывал, рассказывал, свозил ее посмотреть петергофские фонтаны. Павловск и Пушкин пришлось оставить на следующий раз. Домой они возвращались поздно, усталые и счастливые, и, наскоро перекусив и сполоснувшись, валились спать.

Но наступил понедельник, и Павлу нужно было возвращаться на работу.

Полноценного, грамотного отчета по экспедиции он дать не мог — карты, полевые дневники, образцы остались в искореженной сгоревшей машине. Он прекрасно помнил все обнажения, каждый отколотый им образец, без труда мог восстановить маршруты — но сами по себе эти воспоминания научной убедительности не имели, и требовалась кропотливая реконструкция. Единственным оставшимся у него фактическим материалом были те минералы, которые он вывез в кожаном мешочке. Надо было срочно подвергнуть их тщательному анализу, сделать все нужные замеры и эксперименты, привязать к конкретному месторождению… Он шел в институт и садился за приборы, думая только о Варе. Но после первых же минут работы мысли его перетекали совсем в иное русло. Результаты, как он и ожидал, получились настолько интересными, что нужно было немедленно расширить базу эксперимента, а по тем данным, которые он рассчитывал получить, следовало подготовить развернутое сообщение, статью, главу диссертации, организовать крепкую группу, начинать уже готовиться к следующей, полноценной экспедиции. Его материал стоил всех этих усилий, и много больше.

За свою нелегкую жизнь Варя научилась многому, но одного она не умела совершенно — ничего не делать. Павел всю неделю допоздна пропадал на работе, в город, пока еще чужой, она самостоятельно почти не выбиралась, разве что в булочную и один раз в кино — сидела в полупустом зале на дневном сеансе да и разревелась, непонятно отчего. Книжки читать она привыкла только на дежурствах, и сейчас они валились у нее из рук. Она взялась перештопать все белье — но в этом доме прохудившиеся вещи не штопали, их выбрасывали. Приладилась было, по азиатской привычке, ежедневно мыть полы — но уже на второй день Лидия Тарасовна заметила ей, что при здешнем климате это не обязательно, и даже вредно, только сырость разводить. Занялась стиркой — но немецкая машина-автомат все делала сама, ей оставалось только загрузить белье и порошок да два раза нажать на кнопку. И то она что-то перепутала, раньше времени открыла иллюминатор и устроила в ванной хороший потоп. Оставалась готовка — но в этом доме не было ни мантушницы, ни казана для плова, к тому же никто не мог толком объяснить ей, где в городе базар, а в магазинах не было ни приправ, ни парного мяса, ни нормальных овощей и фруктов. Лидия Тарасовна сказала, что все нужное им привозят на дом, и действительно, привозили довольно много вкусного, но все, по большей части, уже готовое. Ночи — да, ночи были прекрасны и упоительны, но дни-то длиннее, и днями Варя просто не знала, куда себя деть. Хотелось послать к черту всю эту затею, и каких же усилий стоило заставить себя терпеть!.. Она осунулась, под глазами проступила чернота.