Антон Чехов - Том 12. Пьесы 1889-1891

• Название: Том 12. Пьесы 1889-1891
• Автор: Антон Чехов
• Жанр: Драматургия
• Год: 1978

Полное собрание сочинений и писем Антона Павловича Чехова в тридцати томах — первое научное издание литературного наследия великого русского писателя. Оно ставит перед собой задачу дать с исчерпывающей полнотой всё, созданное Чеховым.

В двенадцатый том входят пьесы, созданные Чеховым в 1889–1891 гг.

В данной электронной редакции опущен раздел «Варианты».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Впервые — отдельный типографский оттиск: Татьяна Репина. Драма в 1 действии Антона Чехова (Посвящается А. С. Суворину). СПб., 1889.

С сокращением ряда мест из богослужения перепечатано в книге: М. Чехов. Антон Чехов. Театр, актеры и «Татьяна Репина». Пг., 1924. В полном виде — в сборнике: Чехов, «Атеней».

Печатается по экземпляру отдельного оттиска 1889 г. (ДМЧ), с сохранением имеющихся в нем некоторых отступлений от канонического текста церковного богослужения.

1

Пьеса написана в начале марта 1889 г. и сюжетно связана с одноименной четырехактной комедией А. С. Суворина, премьера которой состоялась в Петербурге 11 декабря 1888 г. и в Москве 16 января 1889 г. В пьесе действуют те же лица, что и в суворинской «Татьяне Репиной»: разорившийся помещик, светский жуир и «специалист по женской части» Петр Иванович Сабинин (пьеса Суворина первоначально так и называлась — «Охота на женщин»); невеста Сабинина — молодая вдова и очень богатая помещица Вера Александровна Оленина; близкий друг Сабинина помещик Платон Михайлович Котельников; помещик Андрей Андреевич Кокошкин; его жена и тетка Олениной Анна Львовна Кокошкина; антрепренер театра, в котором когда-то играла Татьяна Репина, — Захар Ильич Матвеев; банкир Давид Соломонович Зоненштейн; адвокат Патронников.

Сюжет «Татьяны Репиной» Суворина навеян трагической судьбой актрисы Е. П. Кадминой, которая в 1881 г. во время представления «Василисы Мелентьевой» на сцене Харьковского театра приняла яд и через несколько дней скончалась (это событие отразилось также в повести И. С. Тургенева «После смерти» («Клара Милич»), в рассказе А. И. Куприна «Последний дебют» и ряде других произведений того времени).

Обстоятельства, при которых Чехов написал свою «Татьяну Репину», рассказал впоследствии его брат Михаил Павлович: «У него была своя библиотека из богослужебных книг, часть которой еще и доныне находится в его доме в Ялте <…> И вот, в один из дней, задумав сделать старику Суворину подарок, он достал с полки служебник, открыл чин венчания и, только „для собственного удовольствия“ и нисколько не предназначая свое произведение для критики и публики, написал одноактную пьесу — продолжение суворинской „Татьяны Репиной“. Я напомню читателю, что суворинская драма кончается смертью Татьяны Репиной и что дальнейшее, т. е. удалось ли ее возлюбленному Сабинину жениться на вновь обольщенной им даме Олениной и если удалось, то каково было его душевное состояние, когда он узнал, что брошенная им Татьяна Репина отравилась — так и осталось невыясненным <…> И вот Антон Чехов и написал такое продолжение» (М. Чехов. Антон Чехов. Театр, актеры и «Татьяна Репина», стр. 60–61).

5 марта 1889 г. Чехов, поблагодарив Суворина за обещание прислать иностранные словари, писал ему: «За словари я пришлю Вам подарок очень дешевый и бесполезный, но такой, какой только я один могу подарить Вам. Ждите».

Свой «подарок», то есть пьесу, Чехов послал Суворину на следующий день и сообщал при этом: «Сочинил я его в один присест, спешил, а потому вышел он у меня дешевле дешевого. За то, что я воспользовался Вашим заглавием, подавайте в суд. Не показывайте его никому, а, прочитавши, бросьте в камин. Можете бросить и не читая».

Получив рукопись пьесы (не сохранилась), Суворин отпечатал с нее в своей типографии несколько экземпляров малого формата (в 1/64 долю листа). В начале мая 1889 г. он послал Чехову сначала корректурный оттиск, а затем готовый отпечатанный экземпляр. Чехов ответил ему 14 мая 1889 г. и высказал по этому поводу несколько замечаний: «Бумага очень хорошая. Фамилию свою я в корректуре зачеркнул, и мне непонятно, как это она уцелела. Зачеркнул, т. е. исправил, я и многие опечатки, к<ото>рые тоже уцелели. Впрочем, все это вздор. Для большей иллюзии следовало бы напечатать на обложке не Петербург, а Leipzig» (14 мая 1889 г.).

Указание на Лейпциг содержало, видимо, намек на неофициальный характер издания: пьеса, изображавшая церковный обряд венчания с цитатами из богослужебных книг, безусловно не могла быть разрешена цензурой. Действительно, многие нелегальные издания, запрещенные к обращению в России, печатались в Лейпциге или маскировали ссылкой на Лейпциг подлинное место издания. Такой именно смысл упоминания о Лейпциге подсказывается также содержанием одного из предыдущих писем Чехова, где затрагивалась та же тема: он просил Суворина, собиравшегося в Германию, привезти ему из-за границы «запрещенных книжек и газет» (4 мая 1889 г.).

Суворин показал пьесу А. Н. Плещееву, который отозвался о ней в письме к Чехову от 22 мая 1889 г.: «Очень оригинальная вещица; мне понравилось. Жаль только, что там больше текста св. писания — нежели разговоров…» (ГБЛ). Одновременно он писал о пьесе Суворину: «Знаете, Алексей Сергеевич, она мне не так понравилась. Тут мало чеховского и слишком много текста писания» (7 июня 1889 г. — «Письма русских писателей к А. С. Суворину». Л., 1927, стр. 127).

Об экземпляре пьесы, который оставался у Суворина и был обнаружен тотчас после его смерти в 1912 г., в печати тогда сообщалось: «В бумагах А. С. Суворина оказался печатный экземпляр пьесы-пародии в одном действии А. П. Чехова „Татьяна Репина“. В предисловии сказано, что пьеса отпечатана в трех экземплярах, один из которых принадлежит Суворину, другой Плещееву, а третий Чехову. Сохранился, очевидно, единственный экземпляр А. С. Суворина, так как остальных никто не видел и никто не слышал об них» («Новое время», 1912, 19 августа, № 13088, отд. Театр и музыка).

Однако о пьесе упоминалось ранее в опубликованных в 1907 г. воспоминаниях М. П. Чехова, который сообщал: «…уже будучи известным писателем, Антон Павлович написал пьесу, заглавие которой я позабыл. Кажется, продолжение суворинской „Татьяны Репиной“. К сожалению, у меня сохранились только четыре страницы печатного экземпляра этой пьесы. Она начинается так…» Далее приводился текст начала пьесы, после чего мемуарист продолжал: «В бумагах Антона Павловича, вероятно, имеется полный экземпляр этой единственной в своем роде пьесы. Она напечатана; очень миниатюрного формата» (М. Чехов. Об А. П. Чехове. Воспоминания. — «Новое слово», 1907, № 1, стр. 199–200; см. также: «Шуточные произведения А. Чехова (Из воспоминаний М. П. Чехова)». — «Северные зори», 1910, № 6 от 15 января, стлб. 29–30).

Экземпляр, принадлежавший Чехову, находится в архиве Дома-музея А. П. Чехова в Ялте. О «плещеевском» экземпляре никаких сведений не сохранилось. Не исключено, что в руках М. П. Чехова находились как раз его остатки. Среди материалов чеховского архива в ЦГАЛИ имеются четыре начальных страницы (без обложки) неизвестного экземпляра — возможно, те самые, о которых упоминал в 1907 г. М. П. Чехов.

Библиограф М. П. Кленский в своем указателе сочинений Чехова писал о напечатанных Сувориным трех экземплярах пьесы: «Один экз. получил автор, другие два хранились у А. С. Суворина. 31-го янв. 1890 г. он подарил один экз. П. А. Ефремову. Этот (Ефремовский) экз., с надписью А. С. Суворина, был подарен Льну Эдуардовичу Бухгейм, а затем поступил в библиотеку Пушкинского Дома. О судьбе третьего экз. ничего неизвестно» (Чехов, «Атеней», стр. 294). В настоящее время в фондах Пушкинского дома (ИРЛИ) экземпляра «Татьяны Репиной» нет.

2

В литературе о Чехове долго бытовало мнение о пародийном характере чеховской «Татьяны Репиной» — мнение, впервые высказанное самим Сувориным, который на автографе письма Чехова к нему от 6 марта 1889 г. в пояснение строк о посланном ему «подарке» надписал: «Пародия на мою „Татьяну Репину“» (см. т. III Писем, стр. 402).

Этот тезис решительно отверг А. С. Долинин в статье, сопровождавшей первую полную публикацию пьесы: он считал, что «не подражание имеем мы здесь и не стилизацию под эту пьесу, а совершенно самостоятельную художественную концепцию <…> Причем целью у него было — отнюдь не дискредитирование путем пародии художественного канона Суворина, а наоборот — попытка положительного характера: обнаружить, в известном смысле, на опыте чужом, свой новый, в постепенном созревании, становящийся канон…»

В художественной ткани пьесы Долинин различал два сюжетных слоя: комический фон, данный статически и передающий комизм обстановки — «стилистический контраст между торжественностью венчального обряда, превращенного в зрелище, и пошлой болтовней рассеянной толпы»; и второй, главный, сюжетный слой — динамически развивающийся мотив тревоги и нарастающей трагической напряженности: «обряд уже больше никого не интересует, центр внимания весь сосредоточен на Репиной, вокруг смерти которой и ведутся шепотом разговоры».

Наиболее показательным для новых художественных приемов Чехова автор статьи считал сюжетный финал пьесы, возникновение «тени» Репиной — «дамы в черном»: «здесь первое яркое отражение исканий Чехова в области драматургии, его сознательного отступления от обычного драматургического канона и „Татьяны Репиной“ в частности <…> Суворин был в своей „Татьяне Репиной“ целиком во власти господствовавшего тогда драматического шаблона, требовавшего от пьесы такого построения, чтобы она представляла собою нарастание сильных и ярких эффектов, число и сила которых по мере приближения к финалу должны были все более и более увеличиваться <…> И вот в этом наброске-оклике Суворину, в этой одноактной драме и сделана первая попытка, на опыте чужом, отступления от шаблона; что и сказывается прежде всего в ее сюжетном финале. Был бы возможен здесь эффект, аналогичный самому сильному драматическому эффекту суворинского финала, определяющему всю композицию пьесы: „дама в черном“ умирает в церкви на глазах у публики, проклиная Сабинина. Этот завершающий сюжетный мотив Чехов не отвергает, но дает его в иной ситуации, тоже определяющей характер всей драмы; даму в черном он оставляет после всех одну в ее предсмертных страданиях <…> От эффектности сценической, которая, повторяем, еще была приемлема для Чехова в „Иванове“, центр тяжести переносится преимущественно в сторону эмоционально-лирическую, намечаются первые проблески так называемой драмы настроения. Так будут строиться завершающие финалы во всех его будущих пьесах („Дядя Ваня“, „Три сестры“, „Вишневый сад“), такова будет основная тенденция в переделке „Лешего“ в „Дядю Ваню“. Так набросок упережает тот путь, на который Чехов вступил твердо уже после „Лешего“, созданного в том же 1889 г.» (А. Долинин. Пародия ли «Татьяна Ренина» Чехова? — Чехов, «Атеней», стр. 62, 63, 76, 79, 81 и 82).