Юрий Ижевчанин - Прелюдия: Империя

• Название: Прелюдия: Империя
• Автор: Юрий Ижевчанин
• Жанр: Фэнтези

---

А Ворон продолжал. Не будет начальников. Для выполнения чего-то, что требует воли и решений, люди будут назначать уполномоченного, который тем самым временно отказывается от свободы и весь отдается своей задаче. Немедленно после того, как завершится задача, он вновь станет свободным гражданином. Не будет судов. Свободные граждане будут все решать так, как они решают в свободных деревнях и как описал Урс. Всех рабов, кроме опозоренных, освободят. А рабами станут оставленные в живых аристократы и купцы, гетеры и художники, захваченные варвары и те, кто по слабости души не сможет быть свободным человеком и будет отдан в позорное рабство за свои проступки решением суда своей общины.

Урсу все это нравилось все больше и больше, он представил цветущую землю, на которой не будет этих уродливых и развращенных городов, монахи будут только деловитые и благочестивые деревенские учителя, а не наглые бродячие попрошайки или жирные монастырские свиньи. Ради этого стоило повоевать и даже убивать некоторое количество невинных. Ведь пока что аристократов еще невозможно отдать в рабство, вот когда под знаменем Желтого Неба восстанут все крестьяне, можно будет оставлять их в живых. Но его все больше мучил еще один вопрос, и он задал его Ворону:

— А почему ты все время называешь брата Крона Старшего моим предком?

И Ворон начал рассказ.

"Кросс, тот, кто считается дедом твоего прадеда, стал наследником потому, что Певцу Пророка в детстве Судьба ниспослала горб, дабы направить его на верную линию судьбы и уберечь от лишних искушений. Он сумел использовать все, что ему было дано предопределением, и пробился в Великий Монастырь. Во время учебы в нем Крон повстречал Пророка, который по милости Всевышнего и Победителей смог быть в этом монастыре неузнанным и там готовил тех, кто рассеял потом семя его благодатного учения по всей нашей земле. Крон сразу, так же как и ты, понял, что Пророк действительно прикоснулся к Истине и теперь возвещает благую весть всем достойным. И он попал в число этих достойных."

"Пророк всегда стремился, чтобы его ученики развивали свои самые сильные качества, дабы сеять доброе семя. Увидев, как владеет словом и музыкой Крон, Пророк благословил его на воспевание крестьянского труда, природы и любви, и предсказал ему великую любовь. И Крон показал всем, что не обязательно быть Высокородным Художником, чтобы твои творения остались в веках, что простой деревенский монах может слагать такое, которое и не снилось ожиревшим и извращенным душонкам этих Художников."

"Бабка твоего прадеда Каорисса родила первенца от своего мужа Кросса, младшего брата Крона, но сын умер. А муж увлекся вдовой из дворянчиков, которая оказалась ведьмой и приколдовала его к себе таким сильным приворотом, что он уже не мог быть ни с какой другой женщиной. В отчаянии он уже хотел попросить жену зачать ребенка от честного соседа, но тут вмешались Судьба и Элир Любвеобильная."

"Слушая песни твоего предка Крона, Каорисса влюбилась в него, несмотря на его горб, и в один из весенних вечеров, когда Крон пел ей свои песни под цветущими вишнями, они обнаружили друг друга в объятьях. Крон хотел наложить на себя тяжкую епитимью за нарушение обета, но ему явились во сне Пророк и сама Элир и объяснили, что он выполняет предначертания Судьбы. Вот тогда-то он и сложил эту танку и прекрасную песнь, которую, сколько я знаю, в вашей семье не поют." — И Ворон запел чистую и нежную любовную песнь.

Песня Крона

В садике уютном вишня расцвела,

Под ее цветами песня нас свела,

Долго вместе пели, разговор вели,

И в весны истоме вдруг с ума сошли.

Веют нам прохладой белые цветы,

На моих коленях спишь с улыбкой ты,

Сладкая отрава, грешная любовь

Нам обоим будет сниться вновь и вновь.

Зелень на лужайке тоже вся в цветах,

Разлетелись ныне все обеты в прах,

Что нельзя, что можно, все равно для нас,

Только мы с тобою в мире всем сейчас.

Веют нам прохладой белые цветы,

На моих коленях спишь с улыбкой ты,

Сладкая отрава, грешная любовь

Нам обоим будет сниться вновь и вновь.

Вновь ласкают пчелки нежно лепестки,

В душах наших радость, нет былой тоски:

Нам предназначалось вместе быть всегда,

И не разорвут нас люди никогда.

Веют нам прохладой белые цветы,

На моих коленях спишь с улыбкой ты,

Сладкая отрава, грешная любовь

Нам обоим будет сниться вновь и вновь.

Говорят соседи, что мы впали в грех,

Стали мы с тобою вызовом для всех,

И своей дорогой мы теперь пойдем,

Все, что получили, в вечность понесем.

Зимним дуновеньем сдуло все цветы,

И от стужи прячась, вновь прильнула ты,

Сладкая отрава, грешная любовь

Будет повторяться с нами вновь и вновь.

"Когда узнал о случившемся брат, он сначала хотел убить нарушителя обета и осквернителя супружеского ложа, но затем понял, что осквернил его первым, и простил любовников. Крон и Каорисса были счастливы друг с другом до самого конца жизни. И Крон проводил обряд представления земле твоего прапрадеда, потому что формальный отец так и не стал способен исполнять свое право мужа. Тогда он сложил эту знаменитую молитву, которую знают не только у вас."

"Прочитав заупокойную молитву над любимой, Певец Пророка на следующий же день отправился в лучшие миры. И нам остается лишь молиться, чтобы Судьба даровала такое счастье."

"Сын Певца оказался хорошим крестьянином, но духовно приземленным человеком, думавшим в основном о хозяйстве и о земном богатстве. А вот внуку Крон передал нашу веру, наши заветы и свои песни. Так что ты прямой потомок Певца, и ученик его ученика. Мне нужно кланяться тебе, а не тебе мне. Но сейчас я назначен выполнять задачу вести восставших, и я должен исполнить свой долг как можно лучше. А тебя я при первой возможности представлю нашим Тайным Учителям, чтобы посвятить в сан. Не бойся, в мирской."

— Прадед говорил, и отец подтверждал, что где-то в наших домах была тетрадь с песнями и записями Крона, — вдруг сказал Урс.

— Так что же ты молчал в деревне? Это же бесценное сокровище! Я бы весь ваш дом по бревнышку раскатал, но нашел эту тетрадку!

Глядя на решительное лицо Желтого Ворона, Урс понял, что тот так и поступил бы, и в душе порадовался, что ничего не сказал, а вслух, чтобы обезопасить свой родимый дом и своих родных, заметил:

— У нас же имущество забрали в счет недоимок, кинули нам по паре одежек да позволили взять необходимый для работы инвентарь, а все из домов начисто вымели. Так что теперь эта тетрадка у кого-то из господ или стражников.

После такой откровенной беседы Урс решился задать пару серьезных вопросов.

— Ворон, у тебя такая же коса, как у моего прадеда, но пряжка на ней почему-то медная, а не латунная?

— Все правильно. Твой прадед, светлая ему память и вечное благословение Пророка, был посвященным второй степени, а я лишь первой. И тебе, Бык, придется отращивать волосы. Когда у нас появится посланник Скрытого Имама, он тебя немедленно посвятит. Да и мне степень поднимет, наверняка. Но у нас не принято показывать знаки Посвященных кому попало. Вот я заплетаю косу лишь наедине с верными людьми.

— А мой прадед всегда ее носил.

— У вас в деревне просто некому было прочитать эти знаки.

— И еще, Ворон. Я посмотрел, бедные дворяне часто живут хуже зажиточных крестьян. Может быть, и они к нам присоединятся? Воины они неплохие, и если согласятся стать крестьянами, зачем же их и их семьи с аристократами ровнять?

— Я должен получить благословение от Высших посвященных на такие дела. Но ты меня сегодня все больше и больше радуешь, Урс! — Ворон неожиданно употребил подлинное имя крестьянина. — Из тебя вырастет хороший главарь удальцов. Ты умеешь не только драться, но и думать. Мне такое даже в голову не приходило, а сейчас я вижу, что разумное в этом есть. Если бедный дворянин согласен стать крестьянином, он нам очень пригодится. Ведь даже сейчас некоторые из дворян тайно наши. Например, тот самый Укинтир, у которого я "нечаянно" шербета хлебнул.

Урс поразился. Оказывается, все это был даже не тактический маневр атамана, который не захотел вести своих уставших удальцов на подготовившееся к обороне имение (о том, что глоток шербета был не случайным, Урс и сам стал догадываться). Значит, сеть заброшена намного гуще и глубже, чем крестьянин мог подумать раньше. Но тут его пронзила еще одна мысль.

— Ворон, но почему же этот Укинтир вел себя так, что крестьяне его возненавидели?

— И это правильно. Пока искр недостаточно, чтобы возгорелось большое пламя, наш дворянин обязан показывать крестьянам, как несправедлив имперский порядок и законы нашего королевства. А вот если огонь должен скоро разгореться, он, наоборот, должен вести себя так, чтобы крестьяне его полюбили и пошли за ним в огонь и в воду. А после нашей победы он отдаст свое имение и получит достойный его надел. Да, Урс, заодно. Как будущий Посвященный, ты можешь наедине называть меня по имени.