Юрий Ижевчанин - Первая колония

• Название: Первая колония
• Автор: Юрий Ижевчанин
• Жанр: Фэнтези

---

— Взятых в плен пиратов мы провели по острову, оскопили и отпустили на волю. После двух таких уроков эти разбойники, кажется, поняли, что здесь грабить нечего, а вот потерять звание мужчины вполне можно. Набегов уже долго не было, но мои люди все время держат дозоры на прибрежных скалах, — с гордостью рассказывал Лукинтайр. — А вот пиратских рабов мы себе оставили. А то своих пришлось бросить, когда отступали.

Словом, сейчас изгнанное племя наслаждалось передышкой и собирало силы.

Лукинтайр попытался подбить колонистов на совместный набег на материковое княжество Бирканг, но колонистам это было ни к чему. Приведя корабли в порядок, закупив свежей пищи, корабли через три дня после прибытия, пользуясь поднявшимся слабым юго-западным ветром, совершили краткий двухдневный переход в торговый город Аулиссар в дельте Великой Реки.

Аулиссарцы уже знали о прибытии большого флота старков и об их мирных (в данном месте и в данное время) намерениях. Они с удовольствием использовали шанс как следует поторговать и нажиться. Места здесь были не очень здоровые, и флот понес первые потери: пятнадцать человек либо умерли, либо были подвергнуты эвтаназии из-за болотной лихорадки, повредившей их сердце, или ввиду неизлечимой формы сонной болезни. Человек двести страдали от приступов лихорадки, более жестоких, чем наша малярия. Эта болезнь была излечима, если человек переживет первые сильнейшие приступы, и, более того, оставляла пожизненный иммунитет, но лечение длилось долго: месяца два. За это время могли заболеть и другие. А город с каждым днем нравился колонистам все меньше. Горожане безбожно вздули цены на рынке, обходились с колонистами презрительно и при каждой возможности пытались их надуть. И принц принял важное решение. Оставлять рассерженный Мастраг на обратном пути из колонии было плохо, поскольку все равно нужно будет сноситься с метрополией, но теперь есть дружественный остров Хингланготайя и племя миногаев на нем. Так что он решил показать зубы и заодно укрепить дружбу с миногаями.

Принц послал пару кораблей за миногаями, которые с удовольствием откликнулись на его призыв. Утром, когда ничего не подозревавшие граждане открыли ворота, старки вошли в город с мечами, привязанными на спине под одеждой. Ходили по рынку они парами, постепенно приближаясь к дворцу городского сената.

По сигналу каждый из колонистов засунул руку под одежду другого, они вынули мечи и моментально перебили стражу сената и стражу у ворот. Крис Колорин оказался очень полезным воином. Вырвавшись чуть вперед, вытаращив единственный глаз и издавая нечеловеческие вопли, он парализовывал врагов страхом перед своей внешностью и свирепостью. А оружием он владел прекрасно, дрался точными экономными движениями, разил наповал.

Горожане оказались, как и обычно бывает с жадными и нахальными людьми, трусливыми, сопротивляться не стали. В город вошли оставшиеся колонисты и миногаи, и началось разграбление. В рабство горожан брали с большим разбором: только самых крепких. Путь предстоял еще далекий, а места на кораблях было мало, да и люди из нездорового края могли нести в себе коварные болезни. По той же причине, чтобы в городе не вспыхнула эпидемия, старались зря не убивать. Миногаи тоже порабощали немногих по другой причине: на острове было слишком мало освоенных земель, да и вообще, иметь много рабов, когда твои соседи тебя не любят и превосходят числом, смерти подобно. Рабы всегда будут рады предать и ударить в спину.

Естественно, после такого долго оставаться в городе не было смысла, и через две недели после прибытия, через неделю после захвата города, когда состояние больных стало более устойчивым и подул северный ветер, флот двинулся дальше. Выйдя в море, с кораблей увидели войско, приближавшееся к городу. Старки и миногаи ушли как раз вовремя, чтобы не ввязаться в большую битву. По дороге флот захватил еще пару патрульных суденышек и одного купца. Купца, поскольку он не сопротивлялся, после того, как одна из гетер утешила его в горе, а принц угостил изысканным ужином и завтраком, высадили на берег с тремя людьми, которых он сам выбрал, и с двадцатью золотыми из его богатства (вернее, посадили эту четверку в лодку, погрузили туда пищу и воду и показали им берег). Корабль и остальных людей забрали себе. Так что до некоторой степени колонисты тоже занимались пиратством.

Говорильня на Сейме, наконец-то, закончилась, и Тор с Эссой собрались домой. Из дома вести были не самые лучшие. Ингрисса окончательно перессорилась со всеми и открыто завела себе любовника. Тора это возмутило, а Эсса ее оправдывала:

— Не обвиняй так ее, муженек! Муж ее уже четыре месяца отсутствует, она женщина страстная, в свое время убежала к нему от своего первого мужа. А тут я еще виновата: оставила ей непосильное для нее дело, не учла, что она невежественна и духовно не подготовлена. А ей, наверно, на душе было так тяжело, что она бросилась в объятия первого симпатичного дворянчика, которому приглянулась, не подумав, что он по положению ниже ее мужа.

Такие оправдания жены еще больше возмущали Тора. Его возмущало немного и то, что он так и не нашел себе невесты. Просто найти девушку из знатной семьи было легко. Многие бароны и графы желали породниться с ним. Но Тор знал, как гибельно ему жениться на нелюбимой, и вынужден был прислушиваться прежде всего к внутреннему чутью. Эсса уже несколько раз рекомендовала ему непорочных кандидаток на супругу, но Тор отвечал одно:

— Моя душа не говорит мне, что я смогу иметь с ней общую линию Судьбы. Ее душа не вынесет тесного соприкосновения с моей долгое время. Лишить девственности и сделать ей ребенка я, может быть, и смог бы, но мы ищем супругу.

Однажды он не выдержал и ответил жене стихом:

В цветнике этом

Только цветок мог сорвать,

Но не куст выбрать,

Чтоб красотою

Долго наш сад осенял.

Эссе ничего не оставалось, как ответить:

Знай, идеала

Нет в поднебесных садах.

Дерево жизни

Райского сада

Здесь не сумеешь найти.

Тор рассмеялся и обнял жену. Но Эсса прекрасно понимала, что не зря Тор настолько разборчив. В отчаянии она стала просить его приглядеться к Высокородным гетерам, но в душе Тора ни одна из них не выдерживала никакого сравнения с Толтиссой.

В первый же день нового года, когда из Карлинора отплывал Атар, Яра потребовала, чтобы Лир брал ее с собой на занятия. Братец улыбнулся и повел ее к монахам, затем к учительнице танцев, а после обеда сказал сестренке, чтобы она поиграла, а он сейчас пойдет заниматься боевыми искусствами. Но Яра увязалась за ним и к военному наставнику. Тот, смеясь, решил ее немного поколотить, чтобы отвадить от такого. Но девочка оказалась с исключительно быстрой реакцией и ухитрилась даже цапнуть наставника за руку зубами. А из-за полученных колотушек она плакать не стала, только каждый раз поднималась и бросалась вновь.

Крон Сукинтир, наставник из знаменитой семьи военных мастеров, сын учителя Тора Сукратккита, был удивлен такими способностями и таким упорством. Крон вспомнил, как Мастер Тор, заехав в Линью, чтобы поклониться памяти учителя Суктраккита и лично поклониться Учителю в мастерстве, вытащил его на банкет мастеров-оружейников, и спьяну Крон дал клятву поехать в Колинстринну. Тогда он наутро страдал не только от похмелья, но и от отчаяния, что променяет Линью на захолустное местечко, но сейчас он совершенно не жалел о случившемся. Несколько из его учеников обещали стать выдающимися воинами, и среди них, конечно, были оба сына Мастера. А теперь вот и его дочка-рабыня… Впрочем, Крон, поглядев на нее, решил, что с таким духом и такими данными она рабыней не останется. А реакция у нее лучше, чем у змеи.

— Ну что, ты хочешь, чтобы тебя каждый день так сильно били? — грубо спросил Крон, в душе уже чувствуя ответ.

— Я хочу защищать братца всегда и везде. Я согласна, чтобы меня били, чтобы научиться драться. Возьми меня, Учитель! Я плакать не буду.

— Ну, ты сама выбрала. Сейчас пойдешь к моим помощникам. Шус, покажи ей упражнения на гибкость, реакцию и быстроту. А если захнычет, выстави ее пинком.

— Не захнычу! — зло ответила Яра и ушла.

И действительно, несколько раз из соседней комнаты доносились ее крики, когда ей было очень больно, но она не захныкала и не попросила пощады ни разу. А когда Лир и Яра кончили занятия, Яра, еле идущая от боли в мышцах и суставах, вся в синяках (Крон бил ее достаточно сильно и безжалостно, чтобы проверить), прижалась к братцу и сказала:

— Я тебя на войну одного не отпущу! Я буду твою спину защищать! А спереди ты сам кого угодно победишь!

Лир обнял сестренку, а увидевшая все это Ангтун расплакалась. Ей было жалко дочку, и одновременно она радовалась за нее. Она чувствовала, что перед дочкой открывается дорога к опасной, но интересной и счастливой жизни. Тем не менее такие смелые намерения (и не только намерения) не помешали Яре в ту же ночь, когда ей привиделся кошмар, с плачем юркнуть в постель к братцу, а братец обнял ее и защитил от злых видений. Наяву же она практически никогда не плакала.