Франц Меринг - История войн и военного искусства

• Название: История войн и военного искусства
• Автор: Франц Меринг
• Издательство: Издательство Полигон
• Жанр: История
• Год: 1999
• ISBN: 5-89173-056-1

В книгу вошли очерки и отдельные главы из трудов Ф. Меринга, в которых освещается эволюция военного искусства, начиная с греко-персидских войн до наполеоновских. Для российского читателя будет необычным то, что историю ряда войн автор рассматривает с позиции Пруссии и ее национальных интересов. Но эта позиция Ф. Меринга делает книгу еще более увлекательной, захватывающей. Она рассчитана на широкий круг читателей и, несомненно, не оставит их равнодушными, пробудит еще больший интерес к военной истории.

---

Впоследствии, однако, принцип искоренения у солдата всякой моральной силы начал вызывать тяжелые сомнения, если не в массе юнкерских офицеров, то во всяком случае в отдельных светлых головах. Французский генерал Гибер писал уже в 1772 г. в своем сочинении о тактике: «Современная тактика может держаться лишь до тех пор, пока дух европейских конституций остается прежним. Как только в качестве ее противников выступят моральные силы, ей придется идти по пути всевозможных изобретений». Примыкая к нему, прусский офицер Беренгорст писал свои «Рассуждения о военном искусстве, о его прогрессе, его противоречиях и его достижениях» — сочинение, которое из всего, что было написано в XVIII столетии против постоянных армий, произвело наиболее глубокое впечатление на немецких современников. Скорей всего вследствие того, что оно, так сказать, непосредственно исходило из «кухни ведьм»: отец Беренгорста — старый принц Дессау, выдающийся муштровальщик прусского войска, а сам Беренгорст принадлежал к штабу короля Фридриха и в качестве его флигель-адъютанта проделал всю Семилетнюю войну.

В трех томах своего сочинения Беренгорст обрушивается с неистощимым остроумием на «науку убивать по правилам», на ремесло мясника, обесчещивающее человечество. Он говорит о четвероногих воинах — о лошадях, которых, оказывается, не так легко дрессировать, как двуногих, ибо лошадь сопротивляется толчкам и ударам, в то время как рекруты становятся от них более послушными и смышлеными. Он говорит об «обреченных на расстрел», которых одевают в мундиры и сапоги, кормят хлебом и мясом и дают им по 2 су в день, немцам для нюхательного, а французам для курительного табака. Беренгорст утверждает, что разумный государь не нуждается ни в каких наемных бандах, чтобы проводить в жизнь свои спасительные намерения. Одна мысль направить подобные банды против сограждан, отцов, братьев, чтобы уничтожить их при малейшем признаке неповиновения с их стороны, должна была бы приводить его в ужас. Что касается преступных элементов, имеющихся в каждом обществе, то для борьбы с ними было бы достаточно небольшой, но хорошей полиции и т. д.

Как видите, Беренгорст так же мало испытывал недостаток в крепких и острых словах против института постоянных армий, как и представители буржуазного просвещения. Но в одном Беренгорст отличался от них так же, как во Франции военные противники наемного войска — например, Серван, позднейший военный министр республики — отличались от Руссо и Вольтера. При всем своем отвращении к постоянным армиям он не договаривался до необходимости их полного упразднения. Нечто должно было остаться, «какая-то кадровая армия, — как выражался Беренгорст, — в которую в момент войны будут вливаться спешащие под оружие массы. Когда есть мужество, оружие, крепости, продовольствие, деньги и, наконец, полковые кадры, тогда пусть государь, доверяющий народу и имеющий право рассчитывать на ответное доверие, только топнет ногой, и необходимая мобилизация будет осуществлена тысячами притоков из народонаселения отечества». Так рассуждал Беренгорст.

Подобное ограничение милиционного принципа можно найти также у людей, сумевших создать более современные формы военного дела, по сравнению с теми, которые мы встречаем в наемных армиях XVIII столетия. Мы имеем в виду Вашингтона в Америке, Карно во Франции и Шарнгорста в Германии. На это были свои исторические причины.

II

Именно опыт американской войны за независимость дал для борьбы против постоянных армий и за милицию практическое оружие в руки буржуазного просвещения, оперировавшего до сих пор лишь идеологическими методами. Известно и не нуждается более в доказательствах, что этот опыт вызвал коренной переворот в тогдашней стратегии и тактике. Но решающих аргументов в пользу того взгляда, что милиция при всех условиях стоит выше постоянной армии, этот опыт, однако, не дал.

Воины времен воины за независимость британских колоний в Северной Америке: рядовой 9-го Пенсильванского полка, рядовой Массачусетского батальона полковника Патерсона, сержант 1-го Филадельфийского батальона, Вэлли Форт 1778 г.

Из писем Вашингтона мы знаем, что победоносный полководец американских повстанцев ни в коем случае не стремился к тому, чтобы командовать милицией. Напротив, он стремился стать во главе постоянного войска. Сам он был «заслуженный» офицер, подобно другим своим товарищам по командному составу. Главным муштровальщиком его милиционной армии был старо-прусский офицер Штойбен, который раньше в чине капитана принадлежал к штабу старого Фрица. Не то чтобы эти офицеры не понимали превосходства новой военной системы, вытекавшей из социальных условий жизни американских повстанцев. В начале европейских революционных войн Штойбен говорил одному из своих немецких посетителей, что французские добровольцы ведут точь-в-точь такую же войну, как и американские фермеры, и что, подобно этим последним, они также непобедимы.

Однако новый способ ведения войны был доступен также и постоянным армиям, и ставить их принципиально ниже милиционных Вашингтон и его товарищи были склонны менее всего. В действительности американская милиция не справилась самостоятельно с английским наемным войском, состоявшим преимущественно из никуда не годного в военном отношении элемента — из немецких крестьян, которых княжеская сволочь с грубым произволом продавала за деньги английскому правительству. Только с помощью французского вспомогательного корпуса регулярных войск Вашингтон мог нанести решительный удар. Конечно, отсюда не следует, что американские повстанцы не могли в конце концов одержать победу самостоятельно, но защитники постоянных армий имели все-таки право сказать, что эти последние сокращают ужасы войны и что благодаря этому в интересах человеческого прогресса им должно быть оказано предпочтение перед милиционными армиями.

Современные Соединенные Штаты, правда, благодаря своему географическому положению могли обойтись без организации постоянного войска. Серьезно вопрос о выборе между постоянным войском и милицией стал только перед большими державами европейского континента. И здесь он приобрел особенно жгучий интерес для Франции спустя десять лет после американской войны за независимость, когда армии феодальной Европы двинулись вперед, чтобы задушить Французскую революцию, совершенно разложившую старую французскую армию и оставившую страну до известной степени безоружной перед лицом огромного превосходства сил неприятеля. Опасность была велика и близка, и именно преобладающая часть населения — крестьянство — была непосредственно заинтересована в защите страны, что редко бывает. И действительно, добровольцы с большим воодушевлением и в большом количестве спешили к угрожаемым границам.

Но каковы были достижения этих добровольцев? Из многочисленных и единодушных свидетельств, существующих на этот счет, мы выберем свидетельство человека, который имеет, по общему мнению, репутацию организатора побед Великой французской революции, именно Карно. В марте 1794 г. французы под командой Дюмурье были разбиты прусско-австрийскими войсками, предводительствуемыми принцем Кобургским. Разбитое войско почти рассеялось в результате массового дезертирства добровольцев. Сам Дюмурье признавал, что вследствие этого Франция в течение продолжительного периода была почти беззащитна и спаслась только потому, что союзные армии, действовавшие против Франции, оставались бездеятельными и целые месяцы тратили на совершенно незначительные пограничные предприятия. Это заявление подтверждается Карно, который после битвы был отправлен Конвентом в армию. Он нашел ее в самом опасном положении полного морального разложения. Карно жалуется на пассивность и недисциплинированность войск, на грабителей, разорявших даже французские деревни, на беспечность, трусость, недостаток патриотизма. Как на особенное зло, грозившее армии полной гибелью, Карно указывает на «стада» женщин, сопровождавшие ее. Этих женщин было, по его мнению, столько же, сколько солдат.

Особенно обстоятельно описывает Карно экспедицию, которую предприняла часть французской армии из Бергена в Фюрнэс. Маленький голландский гарнизон удалось выгнать без всякого боя. Но едва французские солдаты вступили в город, как они начали пьянствовать, грабить и расстреливать в воздух свои патроны. Карно и генералы не могли найти средства положить конец безобразиям и были вынуждены, так как ничего другого не оставалось, двинуть войско в дальнейший марш на Ньюпорт; этот марш первоначально не имелся в виду. Двинулись в путь, но уйти далеко не удалось: марш оказался совершенно невозможным. «Почти все были более или менее пьяны. При каждом шаге многие падали на землю; в рядах господствовал полный беспорядок; ранцы солдат были так плотно набиты награбленными вещами, что люди едва были в состоянии их нести. При соприкосновении с первыми же неприятельскими аванпостами сказался недостаток в патронах, употребленных большей частью для фейерверка, который себе позволили устроить в Фюрнэсе». Так говорит Карно.