Ирина Лобановская - Что мне делать без тебя?

• Название: Что мне делать без тебя?
• Автор: Ирина Лобановская
• Жанр: Современная проза

Их любовь — нонсенс! Ему пятнадцать лет. Ей — двадцать семь. И она — его учительница. Они — предмет сплетен и зависти. Их страсть не встречает понимания. Но разница в возрасте ничего не значит, если чувства по-настоящему глубоки. Правда, большое счастье не дается просто так: на пути к нему неизбежны утраты и испытания…

---

Ашот задумчиво наблюдал за происходящим. Он видел, как восприняли появление Дуси в доме сыновья и как плохо сейчас Карену. Его любимый, такой уже взрослый и такой еще маленький сын… Что же делать, мой мальчик, жизнь состоит из страданий. И все будет так же, даже если все будет иначе… Мой бедный, мой родной, мой гордый и упрямый ребенок…

За что им всем без конца достается? Да уж видно есть за что…

— Дуся, — нашептывал Карен нянюшке, — если ты сможешь приходить к нам, помоги, пожалуйста, Олесе! Сделай с ней хоть что-нибудь! Она ничего не хочет, не ест, не спит без лекарств, ни на что не обращает внимание. Я отчаялся привести ее в норму. Ты поможешь мне, Дуся?

Утирая слезы, старая нянюшка беспрерывно кивала, не выпуская свое драгоценное дитя из теплых объятий. Мой несчастный, уставший, исстрадавшийся мальчик…

Вечером Ашот Джангиров заехал к Витковскому. Глеб смотрел из-под очков грустно и озабоченно. Притихшая Юрате безмолвно удалилась в другую комнату.

— К сожалению, Олесю пока невозможно ни в чем убедить, — сказал Ашот, искренне сострадая поэту. — Она не желает слушать никаких объяснений и лишь твердит без конца одно и то же. Тяжелое нервное расстройство.

— А Полина? — вдруг спросил Глеб.

— Что Полина? — не понял Джангиров. — С девочкой все хорошо.

Глеб хмуро покачал головой.

— Не совсем так. Ну, да сейчас не в ней дело. Даже смерть матери не подействовала на Олесю так сильно, как гибель Мэри.

Ашот отвел глаза.

— Она стала пить… Карен долго скрывал от меня, но я увидел совершенно случайно.

Витковский помрачнел.

— И здесь мою дочь тоже нельзя ни в чем убедить, я пытался раньше. Но мне кажется, ваш сын раз и навсегда запретил ей когда-то баловаться вином, почему же вдруг снова… — Глеб замолчал, не окончив фразу, и выжидательно посмотрел на Ашота. — Она способна подчиняться только Карену.

Ашот побарабанил пальцами по подлокотнику. Карену способны подчиняться все, даже он, неподатливый, неуступчивый Джангиров.

— Я не знаю, что произошло… Вероятно, Карену больше не хватает времени и сил: его постоянно нет дома. Не доходят руки…

Оправдание вышло слишком неуклюжим.

— Но откуда в доме бутылки? — с нотками раздражения в голосе спросил Глеб. — Разве он их не видит, не замечает? Или до них тоже не доходят руки? Выбросить все — и дело с концом! И кто-то их ей покупает, раз она сама не выходит из дома! Не Полина же в конце концов!

— Не Полина, — стараясь остаться спокойным, отозвался Ашот. — И не Левон. Не прислуга.

— Но кто же тогда? Может быть, мышка Сонечка?

Джангиров снова нервно постучал пальцами по креслу.

— Да, это загадка. Пока я не в силах ее разгадать, но постараюсь… И поговорю с Кареном.

— Пожалуйста, Ашот Самвелович, — поэт встал и прошелся по комнате. — Буду вам очень признателен… Простите меня за резкость, не сдержался. Я уже слишком многим вам обязан и благодарить мне вас нужно без конца. Олеся упряма и суматошна. И бестолкова, как все женщины. Конечно, у нее была не самая удачная семейная жизнь… — Витковский помолчал. — Я очень рассчитывал на Карена и, кажется, не ошибся. Просто обстоятельства пока складываются не в его пользу. Но это скоро пройдет. Непрерывно так продолжаться не может.

Ашот вздохнул. Вечны страдания человеческие… И все будет так же, даже если все будет иначе… Он поднялся и вежливо откланялся.

— Заезжайте, — сказал Глеб. — Я всегда вам рад. Кроме всего прочего, только от вас я могу узнать хоть что-нибудь об Олесе.

Джангиров спустился вниз и сел в машину.

— Куда, Ашот Самвелович? — спросил Гриша. — Домой?

Журналист отрицательно покачал головой. У себя дома он теперь бывал очень редко.

— К Карену.

Гриша включил зажигание.

Олеся, как обычно, спала. Таблетки, которыми ее усердно накачивали врачи, в соединении с любимым вином превратили ее в марионетку без чувств, мыслей и желаний. Иногда ночью Карен, которому порой хотелось хотя бы малейшей разрядки, пробовал разбудить ее, прорваться словами и ласками к постоянно дремлющему, заторможенному сознанию, но сделать ничего не мог. Олеся не просыпалась, никак не реагировала на прикосновения его рук и только вяло, нехотя бормотала сквозь сон, что хочет спать — и ничего больше.

"И ничего больше, — повторял про себя Карен. — И больше ничего…" Утром он целовал ее, тоже сонную, и уходил в университет. Когда он возвращался вечером, она уже спала. Так тянулись день за днем. Сегодня у Карена был выходной, поэтому отец наконец-то застал его дома засветло. Дети отправились в кино. Дуся ушла до завтра, и им двоим никто не мешал.

— Как удачно я приехал, — сказал довольный Ашот, садясь рядом с сыном. — Как Олеся?

Карен равнодушно потер лоб.

— Все так же. Непрерывно твердит, что ее зовет Мэри. Не желает видеть отца. И эти ужасные мигрени… Прости, папа, но твои врачи совершенно ни к чему. Они ни черта не понимают, что толку их сюда без конца возить? Честно говоря, у меня опускаются руки, я просто не знаю, что с ней делать…

Момент был на редкость подходящий.

— Карен, — отважился наконец Ашот, — я давно хотел тебе предложить… Возьми у меня деньги и уходи хотя бы на месяц с работы. Поезжай куда-нибудь с Олесей. В Испанию, в Грецию, в Италию… Куда хочешь. Левона и Полину мы заберем к себе. Они будут отдыхать с нами. Если девочка откажется, она может переехать к деду. Послушай меня, это самый лучший и, пожалуй, единственный сейчас выход. Тебе тоже очень нужна разрядка, ты измотан до предела. А Олеся вообще качается на ветру.

Ашот замолчал, напряженно ожидая ответа. В наступившей тишине за стеной у соседей тихо заговорил телевизор.

— Я подумаю, папа, — ответил Карен. — Наверное, это действительно сейчас единственный выход. Но меня еще беспокоит ее вино.

Журналист с облегчением перевел дух.

— Я в курсе дела. Увидел совершенно случайно. Кажется, она слушалась тебя какое-то время.

— Но это время кончилось, — невесело признался сын. — Теперь мои слова до ее сознания попросту не доходят, туда не достучишься. А главное, где она берет эти бесчисленные бутылки? Не сами же они появляются здесь чуть ли не ежедневно!

— Я попрошу Дусю, она наверняка разузнает, — пообещал Ашот. — Это действительно очень странно, и это нужно прекратить как можно скорее.

— Спасибо, папа, — Карен взглянул на отца давно забытым, почти ласковым взглядом. — Я хотел бы увидеть маму…

Ашот радостно вздрогнул.

— Только не привози ее сюда, здесь с болезнью Олеси полная неразбериха. Лучше я сам как-нибудь заеду к вам вечером. Может быть, даже завтра.

— Прости меня, пожалуйста, Карен, — хрипло с трудом произнес Ашот. — Я очень тебя прошу…

Вырвалось это совсем неожиданно, почти против его воли. Карен вскочил. Глаза опасно загорелись негодованием, губы задрожали, как у обиженного ребенка.

— Ну, кто тебя тянул за язык, папа! Уж лучше бы ты промолчал! Не надо начинать все сначала! Было — и прошло, давно пора выбросить из головы! Какой-то откровенный мазохизм — тебе нравится постоянно терзаться? Терпеть не могу покаяний, тем более публичных!

Ашот сидел молча, опустив голову, плотно сцепив побелевшие от напряжения пальцы. И Карен тотчас пожалел о своей вспышке.

— Папа, — мягко притронулся он к руке отца, — давай с тобой договоримся раз и навсегда: ты никогда больше об этом не вспоминаешь — ни вслух, ни про себя. А я уже забыл…

Джангиров-старший внимательно посмотрел на сына. Уставшее, серое от недосыпания лицо, синяки под глазами, потухший взгляд, в котором едва теплятся оживающие ласка и нежность к отцу. Любимый мой, мой драгоценный ребенок… Сам выбравший свою непростую судьбу.

— Значит, мы забыли оба, — сказал Ашот и улыбнулся.

Мэри была бы сейчас очень рада.

Предупрежденная мужем Маргарита с утра в беспокойстве металась по квартире, пытаясь сделать одновременно тысячу дел. Мужу никак не удавалось ее успокоить.

— Да перестань ты суетиться, рыжая! Можно подумать, ты готовишься к своему первому любовному свиданию!

— Ну что ты, Ашот, разве я тогда так старалась! — наивно и честно ответила Рита.

— Спасибо, дорогая, ты меня страшно обрадовала! — иронически поклонился Ашот. — Теперь я наконец представляю, как мало места занимал в твоей жизни! Ты не обращала на меня и наши встречи никакого внимания! А я-то, лопух, тогда уши развесил!

— Ашот, не надо сейчас шутить! — взмолилась несчастная и взъерошенная Маргарита. — Я очень боюсь, и у меня даже руки ничего не держат…

Муж подошел к ней, взял за плечи и насильно усадил на диван.

— Хватит, дорогая, немедленно прекрати истерику! Квартира убрана, к ужину все готово, теперь ты должна немного поспать и привести себя в порядок. Надень черное платье и причешись. Извини, но на голове у тебя что-то неподдающееся пониманию! Карен не приедет раньше девяти.