Михаил Херасков - Собрание сочинений

• Название: Собрание сочинений
• Автор: Михаил Херасков
• Жанр: Поэзия

Херасков (Михаил Матвеевич) — писатель. Происходил из валахской семьи, выселившейся в Россию при Петре I; родился 25 октября 1733 г. в городе Переяславле, Полтавской губернии. Учился в сухопутном шляхетском корпусе. Еще кадетом Х. начал под руководством Сумарокова, писать статьи, которые потом печатались в "Ежемесячных Сочинениях". Служил сначала в Ингерманландском полку, потом в коммерц-коллегии, а в 1755 г. был зачислен в штат Московского университета и заведовал типографией университета. С 1756 г. начал помещать свои труды в "Ежемесячных Сочинениях". В 1757 г. Х. напечатал поэму "Плоды наук", в 1758 г. — трагедию "Венецианская монахиня". С 1760 г. в течение 3 лет издавал вместе с И.Ф. Богдановичем журнал "Полезное Увеселение". В 1761 г. Х. издал поэму "Храм Славы" и поставил на московскую сцену героическую поэму "Безбожник". В 1762 г. написал оду на коронацию Екатерины II и был приглашен вместе с Сумароковым и Волковым для устройства уличного маскарада "Торжествующая Минерва". В 1763 г. назначен директором университета в Москве. В том же году он издавал в Москве журналы "Невинное Развлечение" и "Свободные Часы". В 1764 г. Х. напечатал две книги басней, в 1765 г. — трагедию "Мартезия и Фалестра", в 1767 г. — "Новые философические песни", в 1768 г. — повесть "Нума Помпилий". В 1770 г. Х. был назначен вице-президентом берг-коллегии и переехал в Петербург. С 1770 по 1775 гг. он написал трагедию "Селим и Селима", комедию "Ненавистник", поэму "Чесменский бой", драмы "Друг несчастных" и "Гонимые", трагедию "Борислав" и мелодраму "Милана". В 1778 г. Х. назначен был вторым куратором Московского университета. В этом звании он отдал Новикову университетскую типографию, чем дал ему возможность развить свою издательскую деятельность, и основал (в 1779 г.) московский благородный пансион. В 1779 г. Х. издал "Россиаду", над которой работал с 1771 г. Предполагают, что в том же году он вступил в масонскую ложу и начал новую большую поэму "Владимир возрожденный", напечатанную в 1785 г. В 1779 г. Х. выпустил в свет первое издание собрания своих сочинений. Позднейшие его произведения: пролог с хорами "Счастливая Россия" (1787), повесть "Кадм и Гармония" (1789), "Ода на присоединение к Российской империи от Польши областей" (1793), повесть "Палидор сын Кадма и Гармонии" (1794), поэма "Пилигримы" (1795), трагедия "Освобожденная Москва" (1796), поэма "Царь, или Спасенный Новгород", поэма "Бахариана" (1803), трагедия "Вожделенная Россия". В 1802 г. Х. в чине действительного тайного советника за преобразование университета вышел в отставку. Умер в Москве 27 сентября 1807 г. Х. был последним типичным представителем псевдоклассической школы. Поэтическое дарование его было невелико; его больше "почитали", чем читали. Современники наиболее ценили его поэмы "Россиада" и "Владимир". Характерная черта его произведений — серьезность содержания. Масонским влияниям у него уже предшествовал интерес к вопросам нравственности и просвещения; по вступлении в ложу интерес этот приобрел новую пищу. Х. был близок с Новиковым, Шварцем и дружеским обществом. В доме Х. собирались все, кто имел стремление к просвещению и литературе, в особенности литературная молодежь; в конце своей жизни он поддерживал только что выступавших Жуковского и Тургенева. Хорошую память оставил Х. и как создатель московского благородного пансиона. Последнее собрание сочинений Х. вышло в Москве в 1807–1812 гг. См. Венгеров "Русская поэзия", где перепечатана биография Х., составленная Хмыровым, и указана литература предмета; А.Н. Пыпин, IV том "Истории русской литературы". Н. К

---

Князь Димитрий

       Я жалость чувствовать к врагам моим умею
       И Вьянку свободить из плена власть имею;
       Ко правосудию почтение внушить,
       Допросом Вьянкиным хочу я поспешить.
       Полки я для сего оставил важна дела,
       Решу его, доколь война не воскипела.

Гетман Желковский

       Моя, о государь! моя во Вьянке кровь;
       В ней нет вины другой, в ней вся вина-любовь!
       Он не был вам врагом, не возмущал Россию.
       Когда ж виновен тем, что любит он Софию,
       Так он на Севере преступник не один;
       И если то порок, так твой порочен сын:
       Он так же, как мой сын, княжной Пожарской страстен.
       Что ею он любим, за то ль мой сын несчастен?

Князь Димитрий

       Любил Софию он. Когда ж забыт Леон
       Пожарскою княжной — ее забудет он;
       Благоразумия те люди не имеют,
       Которые в любви к несклонным девам тлеют;
       Спокоен буду я, в нем склонность истребив;
       Но Вьянку отпустить нельзя, не допросив;
       Когда злодей он нам — на что злодеев множить,
       Которые наш край стараются тревожить?
       А если только в нем любовника сыщу,
       Твоим объятиям я сына возвращу.
       Хотя вы чаете России быть ужасны,
       Но мы, свободу вам давая, безопасны,
       И безопасна здесь, Желковский, жизнь твоя.

Гетман Желковский

       Дарующу мне жизнь целую руку я;
       Жить в сладкой тишине россияне достойны,
       И думаю, что вы останетесь спокойны,
       Принужу от Москвы поляков отступить;
       В сем умысле меня сын может подкрепить,
       Он множество друзей в отечестве имеет,
       Которых преклонять во все страны умеет;
       Его вельможи чтут и любит Владислав;
       Ко миру склонит их, столицу вам отдав.
       Меня ты удержи, его пошли к полякам.

Князь Димитрий

       Сумнителен мне ты по дружественным знакам.
       России множество соделали вы зол:
       Вы к нам Отрепьева прислали на престол,
       Царя Василия в темницу заключили,
       Ливонцев против нас, черкасов ополчили,
       Во узы ввергнули российских вы бояр;
       Мы видели в Москве еще сей день пожар,
       Мы слышали набат. Тревоги зря такие,
       Как могут верить вам и я — и вся Россия?

Гетман Желковский

       Не может кроток быть под игом польским град;
       Там каждый день мятеж, там каждый день набат.
       Свободу получив с моим любезным сыном,
       Клянемся помышлять о мире мы едином.
       Мой конь и меч готов, я к войску возврашусь
       И тамо удержать Литву от битвы льщусь;
       Мы ныне, может быть, сей град навек оставим.

Князь Димитрий

       Тогда мы небеса за ваш побег прославим.
       Я трепет ваших душ предусмотрел давно, —
       А ты воюй иль нет, Димитрию равно;
       Он жаждет тишины, но браней не боится.
       Поди, сейчас к тебе мой пленник возвратится;
       Но вот и сын твой здесь.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те ж и Вьянко (препровождаемый Леоном)

Гетман Желковский

(объемля сына)

                                                   Возлюбленный мой сын!
       Ты в узах! не подав к предательству причин!
       (Оглядывается на Димитрия, говорящего тайно с Леоном; продолжает тихо ко Вьянке)
       Но будь спокоен ты! а я дерзаю льститься,
       Что сын мой в сей же день от уз освободится;
       Мое притворное покорство доверши
       И к нам доверенность Димитрию внуши;
       Пришел я за тебя в оковах здесь остаться.
       Как мог ты россам в плен, жив будучи, отдаться!
       Несносно мне тебя у них в неволе зреть.

Вьянко

       Но что же должен был я делать?

Гетман Желковский

                                                               Умереть!

Вьянко

       Умру, когда от уз не можно свободиться.

Гетман Желковский

       Умри! а я лечу с Пожарским в поле биться.

(Обняв сына.)

       Прости!

(Ушел.)

Леон

(окончав разговор с Димитрием)

       Враги сии восстанут против нас.

Князь Димитрий

       Не мне приказывай, исполни мой приказ,
       Поди.

(Леон ушел.)

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Князь Димитрий и Вьянко

Князь Димитрий

                  Скажи ты мне, скажи чистосердечно,
       С Пожарскою княжной ты в тайне был, конечно?
       Сердечны слабости умею извинять.
       Но умыслов ее нельзя тебе не знать;
       Какая искренность в ней дерзость возбудила?
       Зачем, почто она ко брату приходила?
       В ночи прийти сюда отважилась княжна,
       Причина быть должна сей смелости важна.

Вьянко

       Законов совести я в узах не нарушу;
       София, чаю, вам свою открыла душу;
       Российская княжна то дерзостью не чла,
       Что с сердцем искренним к россиянам пришла,
       Где брата, где друзей, где сродников имеет;
       Кто совестью не чист, казаться тот не смеет;
       А деве таковой, которыя душа
       Как взор ее светла, как прелесть хороша,
       Прилично предлагать отечеству спокойство;
       Враждующих мирить есть ангельское свойство.

Князь Димитрий

       Что ты ни чувствуешь, что ты ни говоришь,
       Ты ею занят весь, везде Софию зришь;
       На узы ты взгляни и жребий свой напомни,
       Чего я требую, немедленно исполни.

Вьянко

       Я знаю, что тебя и сына тем гневлю,
       Что я прельщен княжной, что я ее люблю;
       Но кто любить ее, ах! кто любить не станет,
       София на кого из смертных нежно взглянет?

Князь Димитрий

       Сей склонностью меня не можешь раздражать;
       Ты властен страсть гасить, ты властен умножать;
       От ваших нежностей не чувствую обиды;
       Но тайные ее ты мне поведай виды.
       Когда тебя она старалась соблазнить,
       Не думала ль к себе всю Польшу преклонить,
       Дабы коварств ее привесть пружины в действо
       И скипетр перенесть в Пожарского семейство?
       Для брата ли сестре усердно не радеть,
       Когда надежда есть престолом овладеть?
       Вы так ли думали? скажи мне откровенно,
       И всё я извиню, мной будет всё забвенно.

Вьянко

       Когда Пожарскую княжну я возлюбил,
       С ней душу съединить мой умысл первый был;
       Не шли на мысли нам ни царствы, ни короны,
       Нам верные сердца златые были троны.
       Прости, что в узах сих толь дерзко говорю.
       Служа отечеству и польскому царю,
       Который покорил под власть свою Россию,
       На что бы мне склонять к предательству Софию?
       Я Владиславу быть не мог неверен сам.
       Но если было бы угодно небесам,
       Чтобы, вражду забыв, престол ему вручили,
       Вы б скоро царские награды получили,
       Короны бы одной недоставало вам;
       Почтенья придал бы боярским он правам,
       И, как в Эдеме, вы в Москве бы обитали,
       Тебя вторым царем в России бы считали,
       Ты б райску жизнь вкушал.

Князь Димитрий