Виктор Гюго - Том 15. Дела и речи

• Название: Том 15. Дела и речи
• Автор: Виктор Гюго
• Жанр: Публицистика

В настоящий том включено подавляющее большинство публицистических произведений Виктора Гюго, составляющих его известную трилогию "Дела и речи".

Первая часть трилогии - "До изгнания" включает статьи и речи 1841-1851 годов, вторая часть - "Во время изгнания" - 1852-1870 годов, третья часть - "После изгнания" - 1870-1885 годов.

---

«Враг публицистики г. Волынский, по-видимому, и не подозревает, что есть эпохи, когда не только критика, но и само художественное творчество бывает полно публицистического духа… Если существуют действительно вечные законы искусства, то это те, в силу которых в известные исторические эпохи публицистика неудержимо врывается в область художественного творчества и распоряжается там, как у себя дома».[58]

Гюго-публицист, так же как Гюго-романист и стихотворец, всегда стремится выражать личное отношение к происходящим событиям. Все явления действительности он оценивает с точки зрения убежденного демократа, поборника народных интересов; поэтому его личная оценка зачастую выражает интересы и чаяния народной Франции.

Публицистике Гюго свойствен пафос оратора и трибуна, обращающегося к многотысячной аудитории. В его страстных статьях и памфлетах постоянно слышится звучание той же «медной струны», что и в его политической лирике. Отстаивая в публицистическом произведении прогрессивную идею, Гюго развивает и доказывает свою мысль с помощью многочисленных сравнений, метафор, эпитетов, примеров, почерпнутых из живой действительности, характерных наблюдений, отражающих богатый жизненный опыт и широкий общественный кругозор великого писателя.

Статьи и памфлеты Гюго написаны богатым по своей выразительности и яркости, энергичным языком, который помогает ему убеждать читателей в правоте своих идей, выражать ненависть и презрение к врагам прогресса.

Утверждая свои идеи, Гюго всесторонне развивает основную мысль публицистического произведения, прибегая обычно к образным и легко запоминающимся афоризмам («нельзя быть героем, сражаясь против родины», «народы истекают кровью, но не умирают», «народ возвеличивается, освобождая другие народы», «лицо будущего различимо уже сейчас: оно принадлежит единой и мирной демократии», «мир — это глагол будущего, этим именем будет наречен двадцатый век» и т. д.).

Развивая традиции ораторской прозы французской революции конца XVIII века, Гюго широко применяет в своих речах и статьях распространенные периоды, в которых приводит множество убедительных доказательств правильности своего основного тезиса. Многие речи и статьи Гюго благодаря исключительному богатству выразительных средств и умелому использованию классических приемов ораторского искусства достигают подлинной монументальности.

Флоримон Бонт в книге «Рыцарь мира» пишет: «В творениях Виктора Гюго наш французский язык не только заблистал как чудесное произведение искусства. Виктор Гюго выковал его как боевое орудие, как орудие пропаганды против всякого угнетения и всех тираний королей и императоров. Да, он чеканил и ваял с непостижимой точностью и творческим пылом, подобно Микеланджело, лики героев, образы народов и изображения людей. Да, он ослеплял и опьянял красками и светом, богатствам форм и оттенков своих стихов, драм и романов, писем, памфлетов и речей».

2

Став в 1848 году депутатом Учредительного собрания, Гюго принимал участие в разрешении всех основных вопросов, обсуждавшихся Собранием в сложной обстановке бурно развивавшейся буржуазно-демократической революции. В своих речах он защищал свободу печати, высказывался за полную отмену смертной казни, отстаивал интересы трудящихся масс Франции. При этом, однако, он нередко обнаруживал и значительную политическую ограниченность. Так, в разгар июньских боев он осуждал справедливое восстание парижских рабочих, пытался уговорить их сложить оружие и разрешить классовый конфликт мирным путем.

Плодотворной, прогрессивной в политическом отношении была деятельность Гюго в Законодательном собрании Франции. Принимая активное участие в его работе, Гюго последовательно защищал конституционные права граждан, осуждал идеологов монархической и католической реакции, почти всегда присоединял свой голос к левому крылу парламента — партии Горы. Разумеется, что и во времена Законодательного собрания Гюго не был чужд ряда наивных иллюзий и заблуждений. Так, отстаивая сохранение парламентской республики, писатель полагал, что дальнейшее мирное развитие республиканского строя обязательно приведет к торжеству демократии. Он не понимал, что подлинно демократическая республика может утвердиться лишь под руководством революционного пролетариата, единственного последовательного борца за права народа.

Вместе с тем Гюго внимательно следил за ходом революционных событий в Европе и всегда активно выступал в защиту национально-демократических революций. Венгерская революция, героическая борьба итальянских республиканцев против австрийских, французских и испанских интервентов — на эти события поэт сочувственно откликался в своих публицистических выступлениях. В речи о Римской экспедиции (15 октября 1849 года) Гюго потребовал вывести из Рима французские войска, вторгшиеся туда по указанию Луи Бонапарта, чтобы восстановить светскую власть папы. Он резко осудил предательскую политику французского президента, стремившегося заручиться поддержкой католической партии для осуществления своих честолюбивых планов.

Непримиримая враждебность Гюго к французским католикам наиболее ярко проявилась при обсуждении законопроекта о народном образовании. Клерикалы добивались установления надзора церкви за всеми видами народного образования. Их притязания вызвали энергичное противодействие Гюго, выступившего 15 января 1850 года с речью о свободе преподавания. В этой речи он требовал бесплатного и обязательного обучения, требовал открыть врата науки для всех способных людей. Он страстно осуждал католиков, как врагов прогресса и цивилизации. Обращаясь к клерикалам Законодательного собрания, он воскликнул:

«Давным-давно уже вы пытаетесь обречь разум человеческий на немоту. И вы, вы хотите распоряжаться просвещением? А ведь нет ни одного поэта, ни одного писателя, ни одного философа, ни одного мыслителя, которого вы признавали бы! Все то, что написали, доказали, открыли, создали, постигли, озарили ярким светом, провидели, воплотили в своих творениях величайшие гении человечества, все сокровища цивилизации, все многовековое наследие бесчисленных поколений, общее достояние всех мыслящих людей, — все это вы отвергаете!»

Эту мужественную речь Гюго произнес в тот момент, когда господствующие классы бросились в объятия церкви, видя в ней своего главного союзника в борьбе с распространением революционных идей. Не удивительно поэтому, что католическая партия Франции рассматривала Гюго как своего непримиримого врага и охотно подвергла бы его публичной казни.

31 мая 1850 года Законодательное собрание приняло избирательный закон, представлявший собой попытку отстранить пролетариат от всякого участия в политической жизни. Из избирательных списков было вычеркнуто три миллиона человек. Виктор Гюго справедливо оценил этот закон как явное нарушение конституции и выступил против него со всей силой своего красноречия.

Уничтожив всеобщее избирательное право, правительство продолжало вести наступление на уже и без того ограниченные права народа. Франция превращалась в полицейское государство. Бонапартисты и монархическая «партия порядка», молчаливо поддерживаемые другими буржуазными группировками Законодательного собрания, вели Вторую республику к гибели. Новый закон о печати, принятый Собранием в июле 1850 года, создавал тягчайшие условия для издания брошюр и газет. Как депутат Собрания, Гюго решительно возражал против него в речи о свободе печати (9 июля 1850 года). В этой речи писатель защищал не только своих собратьев по перу; он с возмущением и гневом говорил о том, что у рабочих отняты хлеб и право на труд.

Отвечая представителям клерикальной партии, Гюго сказал: «Что же касается наших противников — иезуитов, этих ревнителей инквизиции, этих террористов от церкви… то им я могу сказать следующее: бросьте колоть нам глаза террором». Это заявление Гюго свидетельствовало о принятии писателем революционного якобинства XVIII века Его положительное отношение к эпохе Конвента найдет впоследствии свое творческое воплощение в романах «Отверженные» и «93-й год», а также в целом ряде публицистических статей.

Назвав иезуитскую партию Монталамбера «партией страха», Гюго указал, что ее представители в других странах, так же как и во Франции, трепещут перед распространением революционных идей и потому стремятся уничтожить печать, убить разум. Гюго выразил уверенность, что иезуитам не удастся восторжествовать, к каким бы коварным методам они ни прибегали.

В июле 1851 года во французском парламенте обсуждался вопрос о пересмотре конституции. Президентские полномочия Луи-Наполеона истекали в мае 1852 года, и бонапартистская партия стремилась отменить статью конституции, запрещавшую переизбирать одно и то же лицо президентом республики на последующие четыре года.