Михаил Салтыков-Щедрин - Том 7. Произведения 1863-1871

• Название: Том 7. Произведения 1863-1871
• Автор: Михаил Салтыков-Щедрин
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1969

Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, в котором критически использованы опыт и материалы предыдущего издания, осуществляется с учетом новейших достижений советского щедриноведения. Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.

В настоящий том входят художественно-публицистические произведения Салтыкова, создававшиеся в основном в конце 60-х — самом начале 70-х годов: сборник «Признаки времени», цикл «Письма о провинции», незавершенные циклы «Для детей» и «Итоги», сатира «Похвала легкомыслию», набросок <«Кто не едал с слезами хлеба…»>.

Большинство этих произведений было напечатано или предназначалось для напечатания в журнале «Отечественные записки», перешедшем с 1868 г. под редакцию Некрасова.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Третье сочинение является по существу первой в творчестве сатирика сказкой о животных — жанр, который он стал разрабатывать позднее. Сказка «о кротихе и кротике» содержит примечательные высказывания Салтыкова об отечестве — России, как о «сырой и темной норе», которую, однако, должно «любить больше всего на свете». В этих словах — голос самого Салтыкова, одно из бесчисленных выражений его «тоскующей любви» к своей стране.

Сказка была особо отмечена в донесении о 9-й книжке «Отеч. записок» за 1869 г. члена Главного управления по делам печати Ф. М. Толстого. Приведя текст сказки и заключительную в нем ремарку Сапиентова «мысль недурна <то есть мысль, «что эту сырую и темную нору» должно любить больше всего на свете, потому что она «отечество»>, но выражена кратко, и потому на будущее время надо стараться быть более обстоятельным», Толстой иронически замечает: «Обстоятельность эта далеко может повести». Далее он пишет: «В этом же рассказе описывается, как некто Туманов попал сначала в разбойничьи атаманы, а из атаманов прямо в губернаторы, и тут же иносказательно описывает происхождение учреждения жандармов в провинциях под названием «откровенных ребят»…

По мнению Толстого, «Испорченные дети» Салтыкова (наряду с анонимной статьей Г. З. Елисеева «О направлении литературы»), хотя и «не подают достаточных поводов к судебному преследованию», но должны быть «приняты к сведению, как крупный материал для определения неодобрительного направления «Отеч. записок»[267].

Жандармское ведомство расценило «Испорченных детей» как сатиру («пасквиль») на III Отделение, на его систему и аппарат наблюдения в провинции. Об этом свидетельствует любопытный документ, еще не бывший в печати, а именно секретное донесение начальника тобольского губернского жандармского управления полковника Лакса в Петербург шефу жандармов и начальнику III Отделения графу Шувалову. Вот относящаяся к «Испорченным детям» часть донесения, датированного «2 ноября 1869 г. № 321, г. Тобольск»:

«В сентябрьской книжке «Отечественных записок» помещен рассказ Щедрина, в котором с насмешливой стороны и в карикатурном виде выставлено учреждение III-го Отделения и наблюдательных постов в губерниях. Если этот рассказ не обратил на себя большого внимания в столицах, то в губернских городах он, хотя на некоторое время, должен был сделаться «вопросом дня». Оно и весьма существенно: губернские представители власти всегда смотрели на учреждение жандармского поста как на акт недоверия к ним правительства и относились к нему по большей части недоброжелательно. До 4-го апреля 1866 г.[268] слух об уничтожении этого учреждения был повсеместным. Когда последующие прискорбные события показали необходимость усиления наблюдательных постов в губерниях, общественное мнение по этому вопросу на время смолкло, и исполнение обязанностей нашей службы находило даже некоторое сочувствие в обществе и среди чиновничьего мира. За последнее время прежнее недоброжелательство стало обнаруживаться с тем большею силою, чем сильнее делался наплыв к высшим должностям в губерниях молодых людей, всегда более или менее одержимых зудом либерализма. Недоставало одного, чтобы и печать, никогда не касавшаяся нашего учреждения[269], заговорила наконец о нем. Рассказ Щедрина пополнил этот пробел. Не знаю, как принят он был в других губерниях, но в Тобольске в его появлении усмотрели симптом если не близкого упразднения корпуса жандармов, то полного умаления его значения. «Иначе не дозволили бы появиться в печати подобной статье», — говорили здешние крупные чиновники. Из последних председатель губернского правления Курбановский более других был доволен появлением щедринского рассказа и доставил ему немало читателей. Начальник Тобольской губернии (Соллогуб), офицер генерального штаба молодой, 36-ти лет, генерал, далеко не принадлежит к числу тех опытных администраторов, которые посмотрели бы на появление пасквиля как следует. Напротив, ему пришелся он, по-видимому, по душе: судя по образу его мыслей, а частью и по некоторым действиям, III-е Отделение и корпус жандармов представляются ему учреждением бесполезным»[270].

Как реагировал шеф жандармов на донесение (а скорее, донос) на «Испорченных детей» «откровенного ребенка» из Тобольска, остается неизвестным.

«Иди! спасай царей!» — В злободневном плане это восклицание являлось эзоповским откликом на царистские «адреса» и призывы, во множестве посылавшиеся раболепными верноподданными Муравьеву (Вешателю) в дни, когда он был назначен председателем Верховной комиссии по делу Каракозова. В историческом же плане восклицание, вырвавшееся у Катерины Павловны в момент, когда она наблюдала, «какие трудные походы» ее Ваня заставлял делать своих оловянных солдатиков, ассоциировалось с А. В. Суворовым, его Итальянским и Швейцарским походами (1799), предпринятыми в рамках борьбы Павла I с революционной Францией, во имя восстановления в ней монархии. Еще ближе к призыву «спасай царей» роль, сыгранная Суворовым в усмирении крестьянского восстания под водительством Пугачева. Толчком к отклику на эту тему могла послужить статья Д. Г. Анучина «Участие Суворова в усмирении Пугачевщины и поимка Пугачева» в «Русск. вестнике» (1868, № 11) — журнале, который Салтыков читал систематически.

«Разграбив имущества, <…> возвращались восвояси, обремененные добычею». — Из «Истории Государства Российского» Карамзина.

…пение «ура!»… — обычная салтыковская парафраза для обозначения царского гимна. В рукописи: «пение «Спаси, господи», — то есть названо гимническое же песнопение православной церкви.

…по методе г. Миллера-Красовского. Пощечины следовала одна за другою… — Эта «метода» была изложена ее автором, надзирателем Гатчинского Николаевского сиротского института, в книге «Основные законы воспитания», вышедшей еще в 1859 г., но не забытой и спустя десятилетие. Педагог-обскурант рекомендовал добиваться послушания детей посредством «сильного моментного действия», то есть пощечин. Книга Миллера-Красовского вызвала при своем появлении много осуждающих отзывов в печати, в том числе две рецензии Добролюбова (в С, 1859, № 6, и «Журнале для воспитания», 1859, № 9).

Satur venter non studet libenter — латинское педагогическое изречение, ставшее — в переводе — пословицей: «Сытое брюхо к учению глухо».

…если б вообще было признано относительно лиц сей категории, что города и селения в самом принципе для них не существуют. — Отклик на усиление репрессивных мер режима после и в результате выстрела Каракозова. Призванный в 1866 г. к руководству политической полицией новый шеф жандармов и начальник III Отделения, граф П. А. Шувалов, прозванный за свое грозное всевластие «Петром IV» и «Аракчеевым II», существенно расширил географию административной ссылки для участников революционного движения в пользу малонаселенных глухих мест империи.

В «Российской родословной книге», составленной кн. Петром Долгоруковым, значится… — Возможно, что Салтыков имеет в виду не только «Росс. родословн. книгу» (четыре выпуска, СПб. 1855–1857), но и заграничные генеалогические сочинения памфлетного характера того же автора, изгнанного правительством из России (1859), в которых Долгоруков разоблачал не только генеалогические фальсификации, но и многие другие темные стороны из прошлого и настоящего виднейших аристократических фамилий и сановников России. Но книги эти: «Notice sur les principales families de la Russie», «La Vérité sur la Russie» и др. — находились в России под запретом, и говорить о них в печати было нельзя. Упоминаемый ниже в списке кавалер индустрии Сан-Фуа-ни-Луа (без веры и закона, беспардонный — франц. sans foi ni loi) — сатирический персонаж. Характеристика одиннадцатой дочери является откликом на не остывшие еще ко времени писания «Испорченных детей» крупные политические события в Испании: в 1868 г. революция свергла с престола королеву Изабеллу II. Она бежала в Париж вместе со своим придворным и фаворитом Марфори. Царствование и само имя этой королевы стали символами террористического режима. Яростная католичка, Изабелла вместе с тем ввела при своем дворе нравы, превосходившие своей распущенностью «галантный быт» французской аристократии XVIII в. Ее наставницей была монахиня Патросиния, еще более жестокая и развратная, чем сама королева. Через три года в незавершенном цикле «В больнице для умалишенных» (ОЗ, 1873, № 2, т. 10 наст. изд.) Салтыков посвятит этому эпизоду иностранной хроники несколько острых страниц. Баль-Мабиль — модное увеселительное заведение в Париже 60-х годов.