Коллектив авторов - Полдень, XXI век (август 2011)

• Название: Полдень, XXI век (август 2011)
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: Литагент «Вокруг Света»30ee525f-7c83-102c-8f2e-edc40df1930e
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-98652-358-3

В номер включены фантастические произведения: «Нелегальное подключение» Сергея Фомичева, «Мент, летящий на крыльях ночи» Святослава Логинова, «Тени» Дарьи Беломоиной, «Владеть русалкой» Дмитрия Смоленского, «Виршители» Майка Гелприна и Александра Габриеля, «Только в профиль» Александра Сивинских .

---

Уже совсем рассвело, и дорогу под ногами было отчетливо видно. Подойдя к гаражу, Лаврентьев бросил взгляд на хмурых ребят и заглянул в узкую, с полметра, щель в бетонном полу. Никогда она ему не нравилась. Только с глубокого похмелья архитектору могла прийти в голову мысль устроить смотровую яму в гараже на две машины, вместе с участком, тянущем на четыре или пять миллионов. Да еще такую убогую – нормальному мужику в ней плечами не развернуться. Рядом со щелью на полу была вывалена куча бетона, последняя партия которого толстым языком сползала из опущенного бака бетономешалки. Парни стояли с ней рядом, опершись о лопаты. Только Шмаков бросил свою, энергично очищая испачканный рукав.

– Сергей Михалыч! – начал Мартынов, до поры стоя в стороне совершенно спокойно, но теперь подойдя ближе. – Вы если что недоброе задумали…

– Андрей, погодь маленько! – оборвал его Лаврентьев. – У меня у самого язык есть, я сам могу сказать!

Он еще раз обвел всех взглядом, чувствуя Русалку возле левого плеча и на мгновение дольше задержавшись на переминавшемся с ноги на ногу Петровиче.

– Хочу я сказать следующее, – начал Лаврентьев, повысив голос и тем заставляя на себя смотреть. – Каждый из вас, пока здесь находился, о чем-то думал и о чем-то догадывался. Так?

Естественно, ему никто не ответил.

– Предупреждаю честно, – продолжил Лаврентьев, – что все это неспроста, а является проверкой на вшивость…

Теперь они уже все на него смотрели. Шмаков оставил в покое свой рукав, заложил руки за спину и стоял неподвижно, только желваками играл. Мартынов был за спиной и, к сожалению, оказался невидим.

– Никого из вас, кто не хочет делать того, о чем догадался, я принуждать не буду. Это добровольно! Кто согласен – остаться, остальные – свободны!

После секундной паузы Шмаков сделал поворот «налево» и, излишне твердо ступая по глинистой жиже, направился к машине. Остальные враз отпустили попадавшие вразнобой лопаты и пошли следом. Никто не оглянулся.

– Оружие сдавать? – хрипло спросил Мартынов.

Лаврентьев обернулся.

– Зачем? Пригодится!

Мартынов пожал плечами, поднял капюшон на голову, но не ушел к остальным, а только сделал несколько шагов назад, дистанцируясь от Лаврентьева и оставшись наблюдать.

– Ну, – обратился Лаврентьев к Русалке, – жаль расставаться, но если нужно – иди! В кармане я денег немного положил, вдруг пригодятся… А лучше бы, конечно, чтоб не пригодились никогда!

Ему стало намного легче. Даже если она сейчас уйдет – а она точно уйдет, он это знал – она все-таки у него была. Собственная русалка, самая красивая женщина этого мира.

– Ты им опять соврал! – сказала она, глядя в сторону «лэндкрузера».

– Не соврал, а не сказал – это разные вещи! – без нажима оспорил он.

– Знать и не сказать – это и ложь и трусость одновременно! – настаивала она.

– Иди уж! – голос его чуть дрогнул. – Откуда взялась такая ушная на мою голову!

Она тронула Лаврентьева за рукав, повернулась и пошла прочь. Он провожал ее взглядом, пока она не перешла дорогу и не направилась в еще занесенное снегом поле, – бывшие сельхозугодья, с которых осенью собрали последний урожай картошки. Идти ей было трудно, ноги то по колено проваливались в пропитанный влагой снег, то запинались о земляные валки, но она шла все дальше и дальше. Потом остановилась и сделала то, что он ждал – сорвала с себя тесный голубой комбинезон и сбросила унты. Тогда он отвернулся и шагнул за лопатой.

– Михалыч! – очнулся, наконец, его водитель. Он был единственным, кто оставался на месте в ожидании приказа. – А ты чего это? Зачем тогда мороки столько: бетон ночью, девка эта?

– О, черт! – разогнулся Лаврентьев с лопатой в руках. – Слышь, Петрович, валил бы ты отсюда подобру-поздорову! Забирай шмутье свое из машины и вали! Только ключи не забудь оставить, а то мне не по чину на «японце» за тобой гоняться!

– Вы что, Сергей Михайлович! – сжался водитель. – Я-то в чем провинился?

– Ты, если еще раз вякнешь – прям лопатой зашибу и лично в бетон закатаю! – заорал Лаврентьев. – На хер пошел отсюда, иуда сраная! Ты думаешь, я брата своего не знаю, Лаврентьева Алексея Михалыча? Да даже если бы я сам зассал ему позвонить и все точки расставить – он бы ни хрена не зассал! Вчера вечером мы с ним разговаривали, лично заезжал, на прием напросился. Ни хрена он не знал о Русалке, ни сном, ни духом! А бумажки, которые ты сам наваял, я сейчас Шмаку отдам с пояснением: от кого получил и с какой целью! Ты после этого не только ездить никогда не будешь, тебя посрать на руках придется носить, понял!

Петрович понял все настолько хорошо, что рванул пулей. «Лэндкрузер» обогнул с другой стороны, чтоб ненароком не встретиться с поджидавшими его охранниками, кое-что разобравшими в крике Лаврентьева. У самого «БМВ» чуть не упал, но чудом удержался на разъехавшихся ногах.

Дальше можно было не смотреть, и Лаврентьев натянул перчатки. Вообще легко стало на душе – воистину, крик иногда помогает. Он со скрежетом всадил лопату под бетонную кучу и перевалил ее в яму – раз. Обалдеть, думал он, два куба одной лопаткой перекидывать! Взмокну – куда там сауна! – и вонять буду, как солдатская портянка. Придется заехать домой, помыться. Впрочем, все равно нужно заехать – не попрешься же в офис в грязных башмаках!

На его десятой лопате к ней присоединилась еще одна – подошел Чихоткин. На восемнадцатой отстранили его самого – Голубенко попросил подвинуться, и он пошел утрамбовывать бетон в перерывах между взмахами лопат. Да, яма ему никогда не нравилась, а ребята всегда казались «ничего». Они и оказались «ничего».

– Сергей Михайлович! – окликнул его Мартынов.

– А?

– Я схожу, принесу комбинезон? Ей он не нужен, а на баксы тысячи две стоит!

Лаврентьев кивнул, поправив.

– Три!

Три дня спустя Сергей Михайлович Лаврентьев, вдребезги разругавшись с собственным тестем, забрал жену и уехал в Прагу.

Майк Гелприн, Александр Габриэль Виршители Рассказ

Утро было сырым, промозглым и серым. Город, закутавшись в туман, досыпал, досматривал последние сны, дрожал крышами домов под осенней слякотной моросью. Ещё не вышли на мощённые булыжником улицы первые молочницы, ещё не менялась гвардейская стража у городских ворот, а виршитель Элоим был уже на ногах.

Ежедневный двухчасовой путь до мрачного, серого камня, строения, отведённого под нужды Ордена, Элоим проделывал пешком. Он разменял уже шестой десяток, и утренний моцион для поддержания здоровья был необходим. Кроме того, самые лучшие, самые сильные вирши Элоим сложил именно в утренние часы. Впрочем, это было давно, ещё при жизни виршителя Эдгара. Тогда Элоим был всего лишь молодым виршетворцем, он и мечтать не смел, что займёт после смерти Эдгара его место, возглавит Орден и станет вторым лицом в стране после короля.

Элоим, преодолев с десяток кривых узких переулков, вышел, наконец, к городскому парку, углубился в него и вскоре достиг заросшего лилиями и кувшинками пруда. Виршитель остановился, он всегда останавливался на этом месте. Пруд был его свиршением, проделанным в одночасье, экспромтом, сам король рукоплескал ему тогда и пожаловал орден Дактиля, первый из пятёрки орденов Размера.

Пару минут Элоим постоял, любуясь на свиршение, затем двинулся дальше. До здания Ордена он добрался, когда утренний туман уже рассеялся и сошёл на нет, а Город пробудился и вовсю перекликался людскими голосами.

У входа в здание Элоим остановился и склонил голову. Здесь в стену была вмурована латунная табличка с начертанным на ней эдгаровским виршем. Тем самым, знаменитым, отвратившим поразивший страну мор.

Когда чумной неотвратимый мор
и в каждый дом, и в каждое подворье
явился нежеланным, словно вор,
неся с собой неслыханное горе…
Когда беда, страшней которой нет,
в дома проникла сквозь дверные щели,
и всё тусклей привычный звездный свет,
всё глуше и печальней птичьи трели…
Когда летят, нахмурясь, облака
и небо предзакатное багрово,
и смерти равнодушная рука
выхватывает каждого второго…
Когда, смирясь, к земле прильнула высь
и замолчали скрипки и валторны…
Я приказал беде: «Остановись!»,
черпнув душою силы виршетворной.
И я пою конец чумных времён,
конец беде под каждым нашим кровом.
Любой больной да будет исцелен,
Здоровый же – останется здоровым! —

в который раз прочитал Элоим, хотя и знал вирш наизусть.

Он распахнул тяжёлую резную дверь, вошёл и по винтовой лестнице поднялся на второй этаж, к кабинету.

Виршетворец Эрмил, поджарый, подтянутый смуглый красавец с чёрными вьющимися волосами, падающими на высокий лоб, был уже на месте.

– К нам пришёл человек, виршитель, – доложил Эрмил, – дожидается со вчерашнего дня. Имя ему Элам.

– Что же этот Элам от нас хочет?